И все-таки больше всего денег мертвых сжигают во время другого китайского праздника. Это Юэ-Лянь, или праздник голодных (блуждающих) духов, который справляется в конце июля — начале августа. Китайцы верят, что в последний день шестого месяца лунного календаря отворяется дверь между миром живых и миром мертвых. И как только это происходит, на землю устремляются полчища оголодавших духов. В большинстве своем это духи умерших, могилы которых либо уже совсем не посещаются родственниками, либо происходит это настолько редко, что приносимой ими ритуальной пищи не хватает для насыщения бесплотных сущностей. Понятно, что с такими оголодавшими духами шутки плохи. Вот китайцы и стараются угодить им, устраивая для призраков своеобразный фестиваль.

Интересно, что самые пышные торжества, приуроченные к празднику блуждающих духов, проходят вовсе не в Китае, а в Таиланде (Пхукет) и Сингапуре. Там, где проживают крупнейшие китайские диаспоры Юго-Восточной Азии.

Принято считать, что все голодающие духи, будучи людьми, совершали немало проступков и преступлений. За это в аду они были наказаны довольно оригинальным образом. Их рты превратились в крохотные отверстия размером с ушко цыганской иголки. Зная об этой «физиологической» особенности призраков, люди позаботились о том, чтобы и приносимая им в жертву пища была подходящей. Для оголодавших духов готовится специальное сладкое блюдо. Это кханом ла (khanom lаа) — как нитка тонкая лапшичка из рисовой муки и коричневого (тростникового) сахара. Техника приготовления очень проста. Жидкое тесто пропускают через специальное сито с крохотными отверстиями. Оттуда оно сразу попадает в кипящее масло, где тонкие нити моментально затвердевают, сохраняя при этом свою форму. Китайцы уверены, что от такого подношения духи ни за что не откажутся.

Когда наступает праздник Юэ-Лянь, особое почтение оказывается и божеству всех чертей. Это Пор Тор (Рог Tor Kong). У одной из начальных школ в Пхукете ему даже установлен небольшой жертвенник. На алтарь кладут специальные приношения — сладкие пироги и печенье в форме черепахи.

Находясь в мире людей, голодные духи в основном обитают на погостах или удаленных от человеческого жилья гиблых местах. Поэтому верующие в течение всего фестиваля стараются обходить кладбища, пустыри и свалки стороной. Китайцы верят, что призраки также очень любят прятаться за стволами кокосовых пальм и развалинами зданий (при этом наружу остаются торчать только их чрезмерно длинные носы и змееподобные языки). Оттуда они и пугают зазевавшихся прохожих жуткими замогильными голосами. Вероятно, именно такое призрачное существо изображено на колониальной боне в 100 рупий, имевшей хождение в Индонезии в 1944 г. (рис. 18).

Предприимчивые китайцы, кстати, не ограничились только выпуском «денег ада». Среди последних серий нет-нет да и промелькнет купюра, которую, если верить надписям на ней, пустил в оборот уже не «адский», а «небесный» банк (Heaven Bank). На ней даже изображено это во всех отношениях высочайшее финансовое учреждение. Впрочем, и на таких экзотах проставлено наименование «деньги ада» (рис. 19). Но, скорее всего, заказчикам ритуальных денег подобные нюансы и несоответствия не мешают. Главное, что эти купюры, как и все остальные «деньги мертвых», прекрасно выполняют свою функцию, регулярно пополняя счета загробного мира.

Было бы неверно полагать, что такие темы, как смерть, загробная жизнь, погребальные культы и все, что с ними связано, могут быть отображены исключительно на неофициальных платежных средствах вроде все тех же китайских «денег мертвых», которые, как может кому-то показаться, кроме разве что самих китайцев да бонистов, никто и всерьез-то не воспринимает. Ведь примеров, доказывающих обратное, — множество!

Достаточно вспомнить рисунки на банкнотах Египта, где можно увидеть посмертную маску совсем еще юного фараона Тутанхамона и другие артефакты, найденные в захоронениях древнеегипетских правителей, как, например, статуэтка писца с актуальной египетской купюры в 200 фунтов (рис. 20).

Уже не говоря о свидетельствах жутких ритуалов, как правило заканчивавшихся человеческими жертвоприношениями, на бумажных денежных знаках Мексики.

А сколько существующих ныне банкнотных изображений родилось благодаря кропотливому научному изучению человеческих останков! Яркими примерами тому могут служить узбекская бона в 500 сумов с памятником Тамерлану[5], а также бона в 100 тенге 1993 г., из первой серии национальной валюты Казахстана (рис. 21).

На ней помещен лик хана Аблая (1711–1781) — последнего правителя суверенного Казахского ханства. Этот портрет был создан в том числе и на основании реконструкции, проведенной после исследования ханского черепа ученым-антропологом Оразаком Смагуловым.

Что уж тогда говорить о многочисленных банкнотных изображениях, которые словно бы нарочно документируют развитие кладбищенской архитектуры всех времен и народов!

Это и мегалитические погребения древних народов, в незапамятные времена населявших север Европы, как каменные могилы на некоторых немецких нотгельдах 20-х гг. прошлого века (рис. 22). Это и Великие пирамиды в Гизе (Египет), и гробница полулегендарного правителя древних персов Кира II в Пасаргадах (Иран), и усыпальница Амира Темура (Тамерлана) в Самарканде (Узбекистан), которые также присутствуют на бумажных денежных знаках соответствующих стран. И наконец, всем известный Мавзолей В. И. Ленина, запечатленный на постсоветской боне в 10 000 руб. 1992 г. вместе с частью некрополя у Кремлевской стены и колумбарием (захоронением урн с прахом) в самой стене (рис. 23).

Как бы чудовищно это ни звучало, но тема бренности жизни и потусторонних мистерий всегда присутствовала на бонистическом материале, и, похоже, создатели новых банкнотных серий не собираются от нее так быстро отказываться.

На казахстанской боне в 5 тенге 1993 г. имеется рисунок старинного казахского кладбища с близко расположенными друг к другу мазарами (рис. 24).

Слово «мазар» с арабского языка переводится как «место, которое посещают». Это не что иное, как мусульманские могилы, которые, как видно на боне, могут иметь самые разные формы и конструкции. Близкое расположение могил можно объяснить тем, что казахские захоронения относятся к разряду родовых, то есть каждого умершего родственника старались похоронить рядом с его предками. Камнерезное дело у казахов в основном было связано с сооружением надгробных памятников, и это искусство передавалось из поколения в поколение — от отца к сыну. Занимательно, что на представленных здесь 5 тенге показаны практически все известные разновидности мусульманских надгробий. На переднем плане хорошо видна небольшая каменная стела. Это — кой mac — самый простой вариант «погребальной» архитектуры. Их нередко украшали витиеватой резьбой, в которой были закодированы пожелания благополучия покойному на том свете. А вот стилизованное изображение бараньих рогов на таком камне и вовсе имело магическое значение. Два следующих за кой тасом сооружения, выполненные в форме поставленных на постаменты сундуков, именуются сандык mac. А на заднем плане изображения один за другим возвышаются мавзолеи. Этот наивысший тип надгробных строений называется кумбез. Такие шатровые сооружения, имеющие в основании четырехугольник, были по карману только знатным, а значит, и богатым казахам. Что, впрочем, сегодня не менее актуально, чем сотни лет назад. Интересно, что внешние стены кумбеза, как правило, украшались резным орнаментом или растительными узорами. В то время как внутренние обычно расписывались изображениями предметов народного быта и боевого оружия.