ГЛАВА 3

Дым стал голубым туманом и беседке и пах амброй. Лица были то на свете, то в тени, как на маскараде, но расшитые наряды в камнях были созданы для кружения. Блюда, что принесли от костров снаружи, были со специями, изобретательными, их запахи смешивались с благовониями. Рядом с Лин Амаристот смеялась женщина с золотыми серьгами, смеялась громче положенного. Рихаб Бет-Сорр, юная королева Кахиши. Король Элдакар, его королева и их свита почтили придворного поэта Эйвара, выехав из Майдары, чтобы встретить ее и провести банкет. Беседка, длинная и почти такая же высокая, как зал в замке, была возведена в маковом поле в неделе пути от Захры. Потом были сласти и музыка, а потом они уйдут в постели из шелка в маленьких беседках, укутанных бархатом для тепла.

Лин не видела раньше такого. Она плохо спала в пути из Эйвара, но не переживала. Горный проход был холодным, в красках весны. Она жаловалась лишь, что было много места мыслям. Без встреч и дел ее разум блуждал, и пути были в тумане, словно от непролитых слез. Ночами у огня она не могла петь. Она взяла бумагу и чернила, заполняла бессонные ночи в палатке изучением и сочинениями. Лин не признавалась себе, что надеялась создать песню, что проживет долго.

Времени было очень мало.

Ее сопровождали маг Тарик ибн Мор и его люди. Путь был напряженным из-за недовольства Тарика заданием. Лин могла лишь догадываться о причинах, вряд ли это было из-за нее. Она не говорила с ним, хотя за едой они сидели вместе. Однажды, когда они сидели у костра, второй маг сказал ей:

— Валанир Окун сделал тебя Пророком?

В его голосе было презрение. Может, его недовольство было из-за отношения к Валаниру Окуну? Лин постаралась ответить нейтрально:

— Да, — это был известный факт. В чем-то — скандал. Не так обычно делали Пророков. Архимастер Мир не простил их.

Хотя в пасмурную ночь светил лишь костер, она ощущала взгляд второго мага на ее ладонях.

— Я вижу метку, когда луна светит, — сказал Тарик. — И вижу кое-что еще. У тебя нет кольца. Даже у поэтов, что не стали Пророками, есть кольцо, знак, что они закончили Академию. А ты — нет? Но стала придворным поэтом? Это… необычно.

Лин отклонилась на подушки, что оставили ей у костра.

— Архимастера выбирают камни поэту, — сказала она, пожав плечами. — Мне пока не выбрали.

Умное лицо Тарика теперь казалось заинтересованным.

— Это странно, — сказал он. — Разделение между Академией и Короной не к добру.

— У нас есть разногласия, да, — Лин посмотрела ему в глаза. — Но король Гаральд поддерживает меня. Если Академия хочет поиграть в сопротивление, я могу это позволить. Правит Корона, — она отвлеклась на разговор со стражем с другой стороны, а потом ушла спать. Нехватка кольца, которое получали даже плохие поэты, было напоминанием, что она была не такой, как другие поэты. Лин подумала, что смогла отвязаться от Тарика и его грубости, но… он не упустил метку.

В пути второй маг отправил весть в Захру, наверное, своими методами, что они близко. Она удивилась, когда король Элдакар прислал план, как встретит придворного поэта у границы и устроит банкет в ее честь. Было странно вести себя так в войну, но династия Эвраяд славилась гостеприимством. И Лин была впечатлена, пока отдыхала на маковом поле с остальными, глядя на волну серебра и красного, пока приближалась стража короля. Их церемониальная броня, которую в поэзии Кахиши сравнивали с зеркалами, блестела на солнце. Плащи были красными. Их герб был ястребом, золото на красном.

Такие силы с Юсуфом Эвраядом во главе завоевали Кахиши не так давно. Отец Элдакара прибыл из Рамадуса и объединил воюющие провинции, сделав их своими. То, что было землей, где правили несколько жадных королей десятки лет, стало сильным при династии Эвраяд. Теперь те короли были визирями, лидеры провинций поклялись в верности королю.

Юсуф был другом Валанира Окуна, помогал ему, годами принимал в Захре — в чудесном дворце в столице.

Его сын Элдакар был другим. Валанир мало смог рассказать Лин о нем, кроме того, что он был мальчиком, когда Окун его в последний раз видел, и казался тихим. Отличался во всем от отца. Может, сильнее всего выделялся за его короткое правление брак Элдакара не с той женщиной.

За банкетным столом Лин смотрела на профиль королевы, длинный прямой нос, черные волосы под сеточкой с камнями, и вспоминала слова Неда Альтерры ночью ранее:

— О ней есть история, — сказал он.

Лин послала его в лагерь Кахиши узнать все, что можно. Нед выглядел невинно, а был умнее многих, и он был отличным шпионом. Он управлял сетью глаз и ушей Лин Амаристот в Тамриллине. Она сразу поняла при дворе, что это необходимо, и она постаралась узнать, кто раньше следил для Никона Геррарда. Только Неду она доверяла при дворе.

Остальные были сомнительными, даже Гарон Сенн, хотя она все еще включила его в свою свиту. Гарон имел повод быть верным, она щедро платила ему. Лин ценила его ловкий ум и опыт. Она назначила его своим стражем.

Нед вернулся к ней с отчетом, проведя ночь со стражами. Улыбающийся и пьяный, он рухнул на пол палатки Лин. Выпивка вытаскивала в нем то, что он обычно скрывал, — грубость. Она видела, как он пытался держаться в ее присутствии. Она доверяла ему и поэтому. Никто не корил Неда Альтерру за его поступки сильнее, чем он сам себя.

Он сказал о королеве:

— Это был запретный брак. Элдакар должен был жениться на принцессе Рамадуса, чтобы укрепить союз. Но он все испортил и женился на рабыне.

— Так этот Элдакар Эвраяд, — резко сказала Лин, — идиот?

Нед попытался скрыть улыбку.

— Сложно сказать. Люди говорят, она околдовала его. Он пришел на ее пение у ручья в саду дворца. Говорят, той же ночью он был с ней, что не странно — она была рабыней. Но теперь она управляет им.

— Что думаешь, Нед? — она ценила его мысли.

— Думаю, стоит последить немного, — сказал он, притягивая колени к груди, как задумчивый мальчик. — Война может быть серьезнее, чем банда танцующих с огнем.

— Думаешь, за ними стоит Рамадус, — величины королевства были сложнее и роскошнее. Отец Элдакара Эвраяда был из Рамадуса, армия была за ним. Лин не знала, почему он забрал Кахиши: связи крови на востоке были паутиной, которую было сложно изучать.

— У Рамадуса есть повод, — отметил Нед.

Лин молчала. Если это так, то последствия скажутся на Эйваре. И весь бардак из-за женщины, поющей в саду.

Она вспомнила слова Валанира Окуна о предателе в Захре. И Нед говорил, что королева управляет королем. Это был ответ?

— Это не все, — сказал Нед едва слышно за шипением костра Лин.

— Расскажи, — сказала она.

И его слова остались в ее голове на следующий день на банкете, когда она, щурясь, смотрела на короля, Элдакара ибн Юсуф Эвраяда, рядом с королевой. Чувственное лицо, тонкие руки с кольцами. Темные глаза с длинными ресницами. Он умело завел разговор с Лин о поэтах, о его любимых работах. Он был умным, в отличие от короля Лин.

— Но теперь в Академии новые силы, — сказал серьезно король Элдакар, выглядя младше своих лет. — Простите, леди, но мне интересно. Искусство будет забытым?

Лин моргнула.

— Не знаю, о чем вы.

Королева Рихаб Бет-Сорр тоже смотрела на нее. Она была в алом платье, где были вышиты павлины бирюзовыми и золотыми нитями. Она прислонилась к плечу Элдакара, словно они были наедине.

— Песни вашей земли радовали нас годами, — сказала она. — Но если человек ищет в поэзии силу, разве это искусство?

Рабыня? Слухи уже казались выдумкой. Лин сказала:

— Мужчины часто становились поэтами ради власти и бонусов — славы, золота и красивых женщин. Малое изменилось, — она ощущала, что слова были ножами к королю и его королеве, и она протягивала им рукоять, а слушающему Эдриену Летреллу — лезвие. Порой она воевала с ним, стараясь сохранить себя. Он убивал ее.

— Но теперь ведь иначе? — сказал Элдакар Эвраяд. — Равновесие сил в Тамриллине изменится. Может, не сразу. Тут, в Кахиши, Башня стекла может решить судьбу короля, хотя мы это отрицаем, — он слабо улыбался.

— Еще рано, — согласилась Лин. — Большая часть наших песен все еще для развлечения… или искусства. Мы редко пользуемся чарами, это достается с большой ценой.

— Вы одолели лайлана, — сказала Рихаб Бет-Сорр. Слово их языка у нее звучало мило и естественно.

Лин кивнула.

— Да. Но не одна. Пророк Валанир Окун был со мной.

— Чего это стоило? — взгляд Рихаб казался открытым, вопрос был прямым. Лин вспомнила, что королева была изящной, но и очень юной.

Но все за столом слушали, и Лин осторожно сказала:

— Мы се заплатили по-своему.

Вмешался Тарик ибн Мор. Он сидел в тени и плаще, но Лин ощущала его присутствие, его презрение. Его плащ был вышит серебром, напоминая водопад с его плеч. Вода была его стихией, он знал ее тайны, использовал заклинания в садах короля. Фонтаны, как дали понять Лин, были важны не просто для красоты в землях, что высыхали.

— Силы Эйвара новые, не проверенные, — сказал он. — Наша Башня стекла простояла уже долго. Первая школа магов в Рамадусе стоит уже больше тысячи лет.

— Да, — сказал Элдакар. — И наш первый маг, Захир Алкавар, из школы в Рамадусе.

Не скрывая презрение, Тарик сказал:

— Рамадианец ведет нас. Да.

Лин следила. Лицо короля стало каменным. Он был с женственной красотой, напоминал статую божества. Было сложно понять, он боится или злится. Рихаб Бет-Сорр рядом с ним прикусила губу.

Лин вспомнила слова Неда с прошлой ночи:

— Все верят, что Элдакар слаб, — сказал он. — Что война на севере раздавит его. Его младший брат Мансур — лидер батальона — популярнее. Говорят, король Элдакар был меж двух возлюбленных — королевой и Захиром Алкаваром, которые стремились к своим целям.

— Захир Алкавар? — удивленно спросила Лин.

Нед пожал плечами.

— Годами Захир и Элдакар были близкими друзьями против желаний короля Юсуфа. Порой говорят, что больше, чем друзьями.