На следующий день, едва рассвело, Садар выехал из ворот Лигидеи в том направлении, что указал правитель как местонахождение лагеря рагардцев. За принцем следовал Разящий и десяток мальчишек, которых никакими силами не удалось оставить в городе. Естественно, что во главе их оказался Зелик, чему принц нисколько не удивился. Ему оставалось лишь стребовать клятву, что мальцы ни при каких обстоятельствах в бой не ввяжутся.

— Нет, ну ежели чего… — попытался внести свои коррективы Зелик, но принц его оборвал, не дав договорить:

— Никаких "ежели чего", нет, и точка.

— Как скажете, ваше высочество, — нехотя согласился сорванец, однако покорности в голосе не было ни на грамм, и обращался он к Садару вовсе не почтительно.

— Шкуру спущу собственноручно, — наградил Зелика недвусмысленным взглядом "высочество".

Мальчишки держались поодаль, но неотступно следовали за принцем и Азитом, которые ехали вровень, изредка переговариваясь. Но как ни пытался прислушаться Зелик к разговору командира — не уловил ни слова. Утренние сумерки еще не отступили перед светом дня, как небольшой, разделенный надвое отряд выехал к лагерю.

— Ждать нас будете здесь. И чтоб ни шагу, понял, Зелик? — принц обернулся напоследок, смерив Зелика красноречивым многообещающим взглядом.

— А что я? А я ничего, — пожал плечами сорвиголова так, словно действительно был не причем, и это не его науськиваний послушались остальные и последовали вопреки приказу.

— Вот и будь… ничего, — с трудом сдержал улыбку Садар, понукая лошадь ехать дальше.

— Что будешь делать, господин? — спросил Разящий, когда их с принцем и мальчишек разделило приличное расстояние.

— Сначала вежливо их попрошу убраться, все же Анаторис до сих пор под патронатом Мадерека, а значит, присутствие рагардцев можно расценивать как вторжение.

— Но ведь война не объявлена.

— Потому и попрошу вежливо, указав, что гости они здесь нежданные и нежеланные, а значит, пора и честь знать.

— И считаешь, они тебя послушают? — Азит недоверчиво прищурился.

— Считаю, что тебе предстоит тяжелый бой. Здесь все сложней, чем тогда в Сидериме. И воины сильней и к нападению готовы. Тогда ты гидериан застал врасплох, потому и перевес изначально был на твоей стороне.

— Сам говоришь, что здесь так не получится. Я воин, а не стратег. На что рассчитываешь, признавайся? — легкая улыбка тронула губы неприкасаемого — он точно знал, что его господин не просто так решил сунуться прямо в лагерь врага.

— На то, что мы приедем к ним вдвоем. Никто ведь не воспринимает всерьез угрозы от всего лишь двоих воинов против трех сотен.

— И-и-и? — заинтересованно протянул Азит.

— И это будет неожиданностью для них, — Садар оскалился в весьма кровожадной ухмылке. Если бы сейчас его видели рагардцы, то по одному лишь выражению лица догадались бы, что стоит бояться человека, который так улыбается.

Глава восьмая

— Действуй силой, полагайся на разум.

— Как это?

— Сам пойми. Когда поймешь — сможем говорить наравне.

— И все же я не зря тебя выбрал, господин.

Мадерек, год 2566

Седые волосы, стянутые в хвост ниже лопаток, стекали по белоснежной хламиде жреца, склонившегося над бумагами. Небольшая скромно обставленная комната разительно отличалась от вычурных и дорогих покоев, коими изобиловал дворец. Здесь всё было по необходимости и без тени роскоши: письменный стол и стул, низкая тахта, стеллажи книг полностью скрывали стены. Мягкие, бежево-пастельные тона, в отличие от имперских: голубых с золотом. Даже воздух разнился, словно пах ладаном и умиротворением. Но и сюда проникал запах тамариска.

Произошедшие за последние время волнения в приграничных провинциях империи беспокоили Кирита гораздо больше чем императора. Правитель был молод и многого не понимал, унаследовав трон слишком рано. Прежний владыка Мадерека буквально сгорел в лихорадке болезни за считанные месяцы, оставив старшему сыну необъятную страну. Нагириез оказался неопытен и не готов к управлению этой громадиной, и основные тяготы ложились неподъемным бременем на плечи Верховного жреца. Как глава духовенства пустынной империи, он обязан был удержать государство у руля мировой политики, благо государь не сильно сопротивлялся его решениям, принимая как должное вмешательство Кирита в управление страной.

На нетронутом морщинами, почти юном лице молодо и с вызовом светились черные глаза истинного сына пустыни, резко контрастируя с той мудростью и недюжинным умом, что таились во взгляде. Об изворотливости и коварстве Кирита при дворе ходили не слухи, легенды — так просто не становятся Верховными жрецами столь великой империи. Тем более, в столь молодом возрасте. Многие все еще помнили, как тридцать лет назад сорокалетний Кирит подвинув конкурентов, стал правой рукой императора, возглавив духовенство Мадерека, сконцентрировав в своих руках практически большую власть, чем император. Судачили много, но в тайне. Хотя никакие тайны не могли укрыться от вездесущего жреца.

Говорили с опаской, но еще больше опасались, если Кирит собственноручно брался за какое-либо дело: это могло означать лишь важность высшей степени. Такие вещи всегда настораживали царедворцев. А с приходом на трон Нагириеза и вовсе стало туго тем, кто пытался урвать кусок послаще для себя — жрец неотступно блюл интересы империи и правитель полностью полагался на слово первого негласного советника, которым не замедлил стать Кирит. Он словно перешел в наследство от прежнего владыки сыну. Впрочем, жреца это не смущало. Он улыбался, отчего его лицо напоминало мордочку песчаной лисы, и делал свое дело, вознося Мадерек на вершину. Молниеносным взлетом на мировой арене империя была обязана именно ему.

И впервые за все годы правления Кирит был всерьез обеспокоен, столкнувшись с яростным взглядом серых глаз.

— Неужели тебя так волнует этот сидеримский мальчишка? — генерал в последнее время стал частым гостем у Кирита, и сейчас развалившись на кушетке и потягивая вино, наблюдал за жрецом.

— Представь себе, действительно волнует. Есть в нем что-то такое, что делает его опасным. Причем опасным настолько, что это отразится на империи и ее положении, — ответил тот, перечитывая очередной доклад от соглядатаев из Рагарда.

— Да что он может? Его страна не просто разорена, она уничтожена. Союзников нет, да и вряд ли появятся. Кому нужен наследник крохотного государства, тем более, если этого-то государства больше нет — пятно на карте, и не более, — Кассим недоумевал.

— Знаешь, все же ты… слишком солдат. Таким как он не нужна страна, такие — сами страна сильнейшая. Великим счастьем для государства является рождение подобного наследника. Сидериму повезло — если бы гидериане его не уничтожили, то право наследия не дошло бы до Садара, остался бы хорошим воеводой и советником при брате, — Кирит развернулся к генералу и смерил того довольно презрительным взглядом.

— Знаешь, иногда мне хочется врезать тебе, невзирая на то, что ты — Верховный жрец, — искривил в недоброй ухмылке губы генерал.

— А врежь, посмотрим, чего из этого выйдет, не девица — жаловаться не побегу, — Кирит вернул ухмылку похлеще генеральской. Кассим, видимо, решил испытать удачу и, резко подскочив, прицельно наметил быстрым кулаком в челюсть жрецу. И тут же оказался возвращен на кушетку мягким выпадом, незаметно, но, тем не менее, молниеносно утащенный собственным весом. Прикосновения Кирита он почти не почувствовал.

— Что… это было? — глаза воина округлились. Так легко от него еще никто не уходил.

— Хм, мечом ты горазд махать, Яростный Кассим, спорить не стану, в поединке на клинках я и секунды не продержусь против тебя. Но голыми руками… знай свое место, мальчик!