— Как? — саркастически спросил гость. — В бандиты подаваться?

— В сто раз честней в бандиты податься! — убежденно заявила я. — Бандиты присягу не дают и защищать нас не обязуются! Поэтому люди к ним за справедливостью идут, а не в вашу долбаную милицию! Даже если бы я что-то знала, вам бы я ничего не сказала. Ни за какие деньги! Потому что любая сволочь в погонах меня завтра же сдаст убийце, если за это нормально заплатят! И защищать меня никто не станет! А с ним что будет?

Я кивнула на стенку, за которой в зале сидел отец.

— Вы что ли кормить его будете? А? Или, может, наше высоконравственное государство? Что же вы молчите? А?

— Стыдно потому что, — вдруг ответил гость треснувшим голосом.

Только сейчас я заметила, как багровая краска залила его шею и медленно перекидывалась на лицо. Я споткнулась и замолчала.

Гость смотрел в окно, где уныло моросил мелкий, какой-то осенний по настроению дождь.

— Стыдно мне, — повторил он, по-прежнему не глядя на меня. — Тридцать лет отработал... Такой грязи, как сейчас, никогда у нас не было. Всякое было, чего там... Такого — не было.

Он повернул ко мне голову.

— И все же не все такие.

Я промолчала.

— Поверьте мне, — сказал следователь убежденно. — Не все. Я точно знаю.

Я оглядела его старенькую, аккуратно отглаженную рубашку, заметно потертую на манжетах, и мне стало стыдно.

— Простите меня. Действительно, разоралась... Наверное, не все...

— Знаете, почему я не уволился? — спросил вдруг гость.

Я оторопела. Мне-то какое дело? И все же спросила:

— Почему?

— Потому что кто-то должен честно делать свою работу. Иначе в кого мы превратимся? Страшно подумать!

Он медленно покачал головой. И вдруг усмехнулся.

— Мне и дело-то это дали, потому что бесперспективное, — сказал гость. — Ни чинов, ни ценностей, ни свидетелей... Ни-че-го!

Он встал с табуретки и сказал:

— Ладно. Закончим на этом. Только нехорошо получается: убили молодого здорового мужика, который никому зла не сделал, а всем наплевать. Так мы совсем зверями станем.

Я молчала. За стеной сидел мой папочка, который никому, кроме меня не был нужен, поэтому я и молчала. Хотя молчать было очень трудно.

— Ладно, — повторил следователь.

Потоптался на месте и двинулся назад в коридор. Я молча шла за ним.

В коридоре гость обулся, выпрямился и сказал:

— Если кто-нибудь явится вас допрашивать, — спрашивайте, как зовут. Дверь не открывайте. После этого звоните по этому телефону...

Тут он похлопал себя по карману, достал ручку и нацарапал на обрывке бумаги номер.

— Это мой рабочий номер. Если я скажу, что знаю этого человека, тогда пускайте. Запомните: милиционер должен представиться, прежде чем начать разговор.

— Да? — с усмешкой сказала я. — Чего ж вы не представились?

Гость хлопнул себя по лбу.

— Эта ваша соседка! Она меня совсем заболтала...

Он достал из внутреннего кармана красную корочку и развернул ее передо мной.

Дуганов Олег Витальевич.

— Очень приятно, — сказала я вежливо.

— Ну, приятного, конечно, мало... И еще.

Тут Олег Витальевич перевернул обрывок бумажки со своим рабочим телефоном и нацарапал еще семь цифр.

— Вообще-то, домашних номеров мы не даем, — объяснил он, протягивая мне листик, — но я сделаю исключение.

— Почему? — удивилась я.

Следователь поколебался.

— Мне кажется, главные неприятности у вас еще впереди, — наконец, высказался он предельно откровенно.

— Вот спасибо! — сказала я.

— Не за что. И еще. Звоните мне в любое время дня и ночи. Живу я один, так что никого вы не побеспокоите.

— Хорошо.

— Обещаете?

— Обещаю.

Олег Витальевич открыл дверь и сказал вполголоса:

— Будьте осторожны.

Он вышел на площадку.

— Буду, — пообещала я.

Закрыла дверь и дважды повернула ключ в замке.

Несколько дней после визита следователя прошли относительно спокойно. Однажды вечером ко мне заявилась тетя Женя.

— Ну? — спросила она, усаживаясь на диван в моей комнате. — Как дела?

— Потихоньку, — ответила я неопределенно.

— Я тебе отпускные принесла.

— Вот спасибо! — обрадовалась я и приняла из рук начальницы длинный узкий конверт. Судя по всему, не пустой.

— Тут пятнадцать тысяч, — конкретизировала тетя Женя. — Пересчитай.

— А почему так много? — удивилась я, но пересчитывать не стала.

— Премиальные. Ты в прошлом месяце хорошо расторговалась. Две дубленки, три курточки... В общем, набежала премия.

— Все равно много.

— Ладно! — внезапно разозлилась моя начальница. — Много не мало! Можно подумать, лишними будут!

— Лишними не будут, — заверила я.

— Ну и не выступай! Бери, пока даю!

Я молча спрятала конверт в карман.

— То-то, — сказала тетя Женя, успокаиваясь. — Гордая какая... Не в нашем положении хвостом крутить!

Я снова промолчала.

— Отец-то как?

Я пожала плечами.

— С переменным успехом.

— К врачу не хочешь его сводить?

— Сколько можно? — устало спросила я.

— Сколько нужно!

— Так результатов никаких!

— Все равно не останавливайся!

— Нет! — категорически отказалась я. — Хватит его мучить.

— Так и будешь всю жизнь его за ручку водить? — насмешливо спросила моя начальница.

— Так и буду, — ответила я.

— Ты не вечная.

— Он тоже.

— Ну, если ты так ставишь вопрос...

Тетя Женя пожала плечами.

— По идее, конечно, дети отцов переживают. Так что...

Она неловко умолкла.

— Прости! — покаялась вдруг начальница. — Чушь несу! Тебя, дурочку, жалко.

— Ой, вот только не надо!

— Не буду, не буду...

Тетя Женя умолкла, искательно глядя на меня.

Несколько минут мы молчали.

— Может, чаю? — предложила я.

— Да нет, не хочу. Слышь, Ирка, к нам следователь приходил.

— Олег Витальевич?

— Он самый.

— Чего хотел?

— Спрашивал, до которого часа вы с Лешкой тогда гуляли.

— Ну?

— Лешка сказал, до начала второго.

— Правильно.

— Он еще спрашивал...

Тетя Женя умолкла, разглядывая меня исподлобья.

— Ну?

— Спрашивал, не возвращались ли вы назад?

— В каком смысле? — не поняла я.

— Ну, не потеряла ли ты что-то...

Я подавилась.

— Лешка сказал, что он понятия не имеет про тебя. Сам он не возвращался.

— Джентльмен! — похвалила я.

— А ты чего хотела?! — немедленно взвилась моя несостоявшаяся свекровь. — Что он еще мог сказать?!

— Да нет, все правильно, — успокоила я гостью. — Правильно сказал.

— Он возле тебя всю ночь не сидел!

— Да.

— Вот вышла бы замуж, тогда он мог бы...

— Я без претензий, — оборвала я затянувшийся монолог гостьи. — Правильно все сказал. Кстати, ко мне этот Олег Витальевич тоже приходил. Так что пусть Лешка отвечает за себя. А за себя я как-нибудь сама отвечу.

— Ладно.

И тетя Женя резко встала с дивана.

— Трудный у тебя характер, Ирка, — сказала она на пороге.

— Вы это уже говорили.

— А ты не поняла.

— Я поняла.

— Ничего ты не поняла, — повторила тетя Женя и, не прощаясь, вышла из квартиры.

Я закрыла за ней дверь и немного постояла в раздумье.

Мысли крутились в голове неприятным осиным роем. Что со всеми нами будет? Со мной, с папочкой, с Юлей...

Я вздохнула. Лучше не думать. Сходить что ли за хлебом, пока светло и людей вокруг много?

Нацепила босоножки, прихватила из кухни полиэтиленовый пакет и отправилась в магазин.

Магазин находился в двух кварталах от нашего дома. Есть магазины ближе, но я люблю «Рябинку». Там не бывает левых продуктов, очень чисто, а покупателей обслуживают вежливые милые продавщицы.

В это время суток в магазине всегда малолюдно. Я поздоровалась с несколькими продавщицами, которые уже знали меня в лицо, и подошла к нужному отделу. Передо мной стоял только один покупатель: худенький светловолосый юноша с огромной спортивной сумкой через плечо.