— Половинку формового, пожалуйста, — попросил он. И тут же углубился в раскрытую книгу, которую держал в руках.

— Пять семьдесят, — ответила продавщица, возвращаясь назад.

— Что? — не понял юноша. — А, ну да...

Он порылся в кармане, вытащил мелочь и протянул ладонь с деньгами продавщице.

— Если вас не затруднит...

— Не затруднит, — ответила та и ловко отсчитала деньги.

— Спасибо, — механически поблагодарил юноша и двинулся к выходу. По-прежнему, не отрывая глаз от книги.

— Молодой человек!

Он с недоумением оглянулся через плечо, и я увидела веснушчатое лицо с удивительно белой кожей и ярко-голубые глаза за стеклами очков.

— Вы хлеб забыли, — напомнила продавщица.

— Ой!

Молодой человек смутился, вернулся к прилавку и забрал покупку.

— Спасибо, — повторил он.

— Не за что.

Мы обе проводили его взглядом.

— Странный такой, — поделилась со мной продавщица. — Вечно что-нибудь забывает. То сдачу, то покупку. А вчера оставил пакете лекарствами. И вечно с книжкой. Студент, наверное.

— Формовой, пожалуйста, — ответила я с улыбкой. Действительно, странный юноша. Рассеянный с улицы Бассейной.

Я расплатилась, сунула хлеб в пакет и вышла на улицу.

Рассеянный юноша шел впереди меня. Он спотыкался на ходу, наверное, именно поэтому опережал меня совсем немного. Шагов на десять.

Я догнала его и тоже замедлила шаг. Держалась позади и неторопливо разглядывала парня.

Славная у него мордочка. Страдает, наверное, из-за своих веснушек. Странно, что волосы у него не рыжие. Зато кожа очень белая. Говорят, такой тип кожи склонен к неровной пигментации: ко всяким веснушкам, родинкам... Одет обыкновенно: джинсовая курточка, недорогие джинсы, белая майка без всякой надписи. Индийская, наверное. Такие продают по три штуки за сто пятьдесят рублей. Да, возможно, что парень студент. Сейчас редко можно увидеть молодого человека с раскрытой книжкой в руках. Да еще такого, который в эту книжку чуть ли не носом уткнулся. Вон как идет, под ноги совершенно не смотрит. Во все лужи вляпался, в какие только можно было. Интересно, он каждый день джинсы стирает или нет?

Мы шли по узкой асфальтовой тропинке, проложенной через маленький сквер. Асфальт был очень старый, изломанный до такой степени, что после каждого дождя в выбоинах образовывались долго не засыхающие лужи. И скверик превращался в филиал какого-то безымянного болота.

Вот и сейчас узкая колея дорожки то и дело нарушалась водной гладью. И все бы ничего, только непосвященный человек не знал, какой глубины эти небольшие озера. Большей частью они мелководные, но есть одна такая коварная лужа, в которую можно провалиться по колено. И молодой человек, уткнувшийся в книжку, неумолимо приближался к ней.

Я сочла своим долгом вмешаться:

— Послушайте!

Он вздрогнул от неожиданности и обернулся ко мне. Но при этом движения вперед не остановил.

— Вы под ноги-то смотрите, — начала я.

— Что?

— Говорю, под ноги смотрите! Стойте!

— Не понял, — ответил юноша и с размаху вписался в злорадно раскинувшуюся лужу.

Провалился в нее и замер. Остановилась и я.

— Теперь поняли? — спросила я, сдерживая смех. Нехорошо смеяться над чужой бедой, но у него на веснушчатой мордочке застыло такое обиженное выражение, что сдержаться было очень трудно.

— Теперь понял, — ответил юноша.

Он вытащил одну ногу и внимательно осмотрел ее. С кроссовок текли небольшие грязные ручейки. Тогда он вытащил вторую ногу и осмотрел се. Не знаю, на что он надеялся, но результат осмотра был абсолютно таким же.

Плачевный результат, прямо скажем.

Молодой человек посмотрел на меня.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил он.

Тут я не выдержала и засмеялась.

— Не за что!

— Теперь буду знать.

— Да вы из лужи-то выйдите.

— Ах, ну да! — спохватился парень.

Он выбрался на сушу и несколько раз энергично топнул ногами.

— Не поможет, — сказал я сочувственно. — Придется переодеться.

— Вижу.

— Вы далеко живете?

— Да нет, через дорогу.

И молодой человек кивнул на узкую проезжую часть, отделяющую нас от остатков деревни Немчиновка.

— В деревне?

— Ага.

Я с сомнением посмотрела на него. Не похож он на деревенского.

— Я там дом снимаю, — счел нужным объясниться молодой человек.

— Понятно.

Тут мне стало неловко. Во-первых, он не обязан передо мной отчитываться. А во-вторых, он совершенно мокрый. И может заболеть, если срочно не переоденется.

— Вы идите скорей, — поторопила я. — Вымокли ведь.

— Да-да, — оживился юноша. — Бегу.

— Только черед дорогу аккуратно переходите, — не удержалась я от назидания.

— В каком смысле?

— В смысле, от книжки оторвитесь.

— Спасибо, — еще раз вежливо поблагодарил меня молодой человек.

— Пожалуйста, — ответила я.

Мой собеседник еще немного потоптался на месте, потом неловко развернулся и, ускоряя шаг, двинулся к дороге.

Я стояла на месте и провожала его глазами. Сама не знаю почему. Просто хотела убедиться, что он не вляпается в очередную неприятность на проезжей части.

Не вляпался.

Благополучно преодолел препятствие, развернулся, убедился, что я за ним слежу, и махнул мне рукой.

Я махнула в ответ. Славный мальчик.

Тот немедленно развернул книжку и двинулся дальше, привычно спотыкаясь. Помоги ему бог.

Я вернулась домой, разогрела обед и накормила отца. После чего вымыла посуду, убрала со стола и вернулась в свою комнату.

Справочники для поступающих встретили меня безмолвным укором.

— Сейчас, сейчас! — пробормотала я с досадой.

Со вздохом взяла всю стопку, переложила ее на диван и забралась на него с ногами. Все, меня нет. В смысле, нет для всяких глупостей. Займемся серьезным делом.

Но не успела я раскрыть первую книжку, как затрезвонил телефон.

Я задумчиво посмотрела на справочник в своих руках.

Похоже, это становится неприятной традицией. Стоит мне открыть одну из этих книжек, как тут же на мою голову обрушиваются незапланированные проблемы. Может, не поднимать? Но тогда к телефону подойдет папочка. Нет, пусть уж лучше неприятности обрушиваются на меня.

Я отложила справочник и вышла в коридор. Сняла трубку и обреченно сказала:

— Слушаю...

— Ира!

Мне в ухо ударил тревожный голос Юли.

— Что случилось? — резко меняя тон, спросила я.

— Ты не могла бы приехать?

— Что случилось?!

— Не по телефону, — ответила Юля дрожащим голосом. — Приезжай.

— Бегу, — ответила я.

Быстренько влезла в босоножки, схватила сумку и выскочила наружу.

Не вызывая лифта, помчалась по лестнице, прыгая через ступеньку. В голове бились догадки одна страшнее другой.

Юлю достает человек, убивший ее жениха. Решил, что Юля в курсе дела, вот и начал ее преследовать. А она ничего не знает. Не знает даже, что за раритет собирался продать покойный Казицкий.

«Думаешь, не знает?» — недоверчиво вопросил меня внутренний голос.

Я помотала головой и отогнала прочь все подозрения.

Если ты человека принимаешь, то нужно ему доверять. Полностью. Или не принимать его вообще.

Мне Юля нравилась. Она очень милая женщина. В наше время так редки люди, излучающие искреннюю доброжелательность! И потом, Юля мне почему-то кажется очень беспомощной. Сама не знаю почему.

Все же как обидно, что она так и не вышла замуж! Кому-то очень повезло бы. Нет на свете справедливости.

Размышляя таким образом, я добралась до Юлиного дома.

Юля сидела на скамеечке возле подъезда. Рядом с ней стояла большая сумка, похожая на контейнер.

— Почему ты здесь? — спросила я.

Юля поднялась мне навстречу. Она была очень бледной.

— Понимаешь, — начала она, — я на перерыв приехала.

— И?

— Сунула ключ в замок, а он не входит.

— Как это?

— Ну, не входит и все!

— Мастера нужно вызвать, — начала я, раздосадованная таким поворотом дела. Я-то думала, у нее серьезные неприятности!