— Наверное.

— А что за человек?

— Хороший человек. Помнишь, я тебе рассказывала про парня, который Верховскому дал по голове сумкой?

— Помню.

— Мы познакомились.

— Так...

— И вчера я опять к нему прибежала. Когда увидела Верховского возле своего подъезда.

— Так, — повторила Юля, и в ее голосе мне послышались лукавые нотки. — Симпатичный мальчик?

— Во-первых, он не мальчик, — начала я. — Ему тридцать пять.

— Ого!

Юлька подумала и решила.

— Значительная разница, но не смертельная...

— Во-вторых, он очень умный. По сравнению со мной просто профессор. Я иногда боюсь при нем рот раскрыть.

— Ничего, он тебя подтянет...

— И в-третьих, дело совсем не в том, на что ты намекаешь.

— А на что я намекаю? — невинно удивилась Юля.

— На то! Нет у нас ничего общего!

— Конечно, нет! Он от нечего делать возле тебя крутится!

— Он возле меня не крутится!

— Значит, ты крутишься.

— И я не кручусь!

— Чего ж вы тогда все время встречаетесь? — спросила Юля ехидно, и этот вполне логичный вопрос меня ошеломил.

— Стечение обстоятельств, — неуверенно предположила я.

— Ну, конечно! — ответила Юля тоном взрослой опытной женщины. Снисходительным тоном.

Я промолчала. Честно говоря, мысль о том, что я Славе нравлюсь, мне в голову не приходила. Я быстренько прокрутила в голове наши немногочисленные встречи и пожала плечами. Да нет, это невозможно! Глупости!

— Глупости! — повторила я сердито. — Он порядочный молодой человек, и, если кто-то в его присутствии начинает душить женщину, он считает своим долгом помочь.

Подруга расхохоталась.

— Кому помочь? — спросила Юля, спотыкаясь от смеха.

Я обдумала сказанное и захохотала вслед за ней.

— Ничего не скажешь, порядочный молодой человек, — резюмировала Юля и прыснула напоследок.

— Очень порядочный. Из хорошей семьи. Родители врачи, любят оперу, — похвастала я.

— Вот и хорошо.

— Кому хорошо?

— Всем хорошо, — ответила Юлька и снова тихо засмеялась.

— Так, — сказала я железным голосом. — Хватит об этом.

— Ладно, ладно... Не буду.

— Лучше скажи, что нам делать? — спросила я.

Юля помолчала.

— Не знаю, — ответила она наконец.

— Вот и я не знаю. Посоветуйся со своим домохозяином.

— Он не мой! — рассердилась Юлька.

— А чей? Мой что ли?

— Не мой!

— Чего ты взъелась? — спросила я примирительно. — Я ничего не имела в виду...

— Еще бы не хватало!

— Тебе, значит, можно шутить на мой счет, а я права не имею? — рассердилась я.

— Все! Забыли! — призвала Юля. И добавила уже тоном ниже:

— Брэк. Ты не шутишь по поводу Олега Витальевича, я не шучу по поводу... Как его зовут?

— Слава.

— Я не шучу насчет Славы. Договорились?

— Договорились. Так что нам делать? С Олегом Витальевичем посоветоваться?

— Он ничего нового не скажет, — ответила Юля после небольшого раздумья. — Если мне не велел с ним разговаривать, тебе ответит то же самое.

— А интересно! — призналась я.

— Не говори. Главное, может, Алик что-то знает!

— Ну, и шел бы в милицию!

— Перестань! — отмахнулась Юля. — Какой нормальный человек туда пойдет по доброй воле? Ты пошла?

— Тоже верно.

Мы еще немного помолчали.

— Может, за ним последить? — предложила я.

— За Аликом?

— Да.

Юля фыркнула.

— Тоже мне, частный сыщик!

— Нет, серьезно!

Эта идея только что пришла мне в голову, и я ею страшно загорелась.

— Серьезно! Выясню хотя бы, с кем он общается!

— Зачем?

— Скажи мне, кто твой друг...

— А-а-а... Не знаю, имеет ли смысл.

Я почесала затылок.

— Юль, знаешь, — начала я нерешительно. — Только ты не плачь! — предупредила я испуганно.

— Не буду.

— Мне все-таки кажется, что убийцу я узнаю. Не знаю как. По фигуре или по шепоту. Я его шепот на всю жизнь запомнила.

— Шепот у всех одинаковый...

— Нет-нет! Он шептал...

Я поискала убедительные слова, но не нашла их.

— В общем, узнаю. Точно узнаю, если снова услышу.

— При чем тут Алик? Ты же говорила, что убийца был среднего роста?

— А вдруг они как-то связаны?

— Несерьезно это все, — пробормотала Юля. И напомнила:

— Олег Витальевич велел сидеть тихо и не вмешиваться. Ты обещала.

— Да? А кто собирался наплевать на Олега Витальевича и отправиться на встречу с Верховским? — спросила я ехидно.

Юля поперхнулась.

— Собиралась, но не отправилась же, — возразила она неуверенно.

— Так и я пока никуда не отправилась!

— И не отправишься! — твердо сказала подруга. — Ирка!

— А?

— Обещай мне!

— Что тебе пообещать?

— Что ты не станешь заниматься частными расследованиями.

— А ты будешь хорошо спать? — спросила я лукаво.

— Буду!

— И ворочаться не станешь...

— Не стану!

— И думать...

— И думать!

— Тогда обещаю! — сказала я торжественно.

Но предварительно скрестила пальцы на правой руке.

Разговор с Юлькой натолкнул меня на одну хорошую мысль. То есть хорошей она казалась только мне. Юлька ее не поддержала, и было у меня смутное подозрение, что и Олег Витальевич не одобрит мою бодрую инициативу.

В самом деле, почему бы не последить за пресловутым Аликом? Чего он так забегал, засуетился?

Интересно... Даже очень интересно. Нет, права поговорка! Одна голова хорошо, а две...

Тут я остановилась и прыснула. Возвращаясь домой в маршрутке, я как-то раз наткнулась взглядом на стакер, приклеенный к окошку. Надпись гласила: «Одна голова — хорошо, а две — уже уродство».

Тоже верно. Если посмотреть на ситуацию под другим углом.

Вот я и посмотрю на Верховского под другим углом. Так, чтобы он не заметил постороннего взгляда.

Я прошлась по комнате, ощущая неожиданный прилив сил.

Папочка постучал в дверь.

— Да! — бодро ответила я.

— Привет.

Папа сунул дверь в голову.

— Доброе утро, папуля. Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. А ты?

— Аналогично.

— Кофе будем пить?

— Если хочешь.

— Тогда я сварю, — предложил папочка, но я уже не обманывалась этими порывами. Тигр по имени «надежда» был надежно заперт в своей клетке. Боюсь, навсегда.

— Свари, — ответила я ласково. — Справишься?

— Конечно. Умывайся.

— Иду.

Я быстро убрала постель, причесалась и пошла в ванную. Умылась, вычистила зубы, не переставая обдумывать идею, пришедшую мне в голову.

Конечно, лучше было бы нанять опытного детектива. Но, во-первых, у меня на это нет денег. А во-вторых, откуда мне знать, добросовестный детектив попадется или нет? Может, он денек подежурит, выяснит расписание Верховского и будет мне его перепечатывать под разными датами. И суточные накручивать...

Нет, не пойдет.

Я вышла из ванной и пошла на кухню.

— С молоком, без? — спросил папочка.

— С молоком.

— Тогда нужно его разогреть.

— Помочь?

— Сиди, я сам.

Я села на табуретку и уставилась в окно. Парк, в котором недавно убили человека, выглядел совершенно невинно, идиллически. Дети играли в футбол. На скамейке, возле которой стоял убийца и шарил по кустам лучом фонарика, сидели старушки и мамы с колясками. Между ними сновали голуби, отыскивая свое птичье пропитание. Как это сказано в Библии про божьих птичек: не сеют, не жнут, но хлеб насущный имеют? Интересно, это их похвалили или поругали? Ну, неважно. О чем это я... Ах, да.

Плохо, что Верховский знает меня в лицо. Какого черта я тогда поперлась в институт? Без плана, без идеи, понадеялась на вдохновение. А оно не осенило.

Значит, теперь нужно все продумать очень хорошо.

— Руку убери, — сказал папочка.

Я убрала руку со стола. Папочка поставил передо мной чашку с дымящимся кофе и молочник. В молоке плавала жирная сморщенная пенка. Я скривилась. Ненавижу пенку.