Настоящий перевод «Философской пропедевтики» П. Наторпа сделан с третьего немецкого издания 1909 г. Первая половина этого сочинения, переведена мною единолично, вторая – совместно с слушательницей Высших женских курсов Л. А. Даниловой. Предлагаемое краткое руководство может быть весьма полезным прежде всего для тех русских читателей, которые бы пожелали иметь сжатое и ясное изложение решения основных философских проблем с точки зрения критицизма Канта. Обусловленная слишком большою сжатостью изложения трудность для понимания некоторых отдельных, впрочем лишь очень немногих, мест вполне искупается образцовой ясностью и последовательностью всего изложения в целом, а также глубиной и проницательностью анализа основных теоретико-познавательных, этических и психологических проблем. Значительную помощь может оказать это сочинение также и всем тем, кто ищет внутреннего объединения и связи отдельных философских дисциплин в единой философской системе, понятой, однако, не в смысле единого мировоззрения, а в смысле системы принципов разных родов философского познания. В последнем отношении предлагаемое сочинение профессора Наторпа могло бы иметь особенно плодотворное значение для всех, кто изучает у нас так называемую «Философскую пропедевтику», слишком часто оказывающуюся лишенной того внутреннего единства, понимание которого одинаково необходимо как для усвоения, так особенно и для преподавания этого предмета.

Б. Фохт.

Москва, 15 ноября 1910 г.

По своему историческому понятию философия есть основная наука, т. е. та наука, которая должна установить единство человеческих познаний через выяснение того общего последнего фундамента, на который все они опираются.

В пределах этого общего понятия философии возможно, однако, множество отдельных определений, которые в действительности и были испробованы. Чтобы решить, какое из этих возможных пониманий философии соответствует истинной задаче основной науки, мы выставляем в качестве нормы положение, что только та философия будет истинной философией, которая, с одной стороны, сама может похвалиться наибольшей неоспоримостью своих оснований, с другой стороны – исходит из достаточно общей точки зрения, чтобы стать действительным фундаментом для понимания всей совокупности предметов, входящих в круг человеческого познания. В первом отношении мы требуем от истинной философии, чтобы она была в состоянии и сама себя оправдать в качестве науки, и сохранить тесную связь со всякой другой прочно обоснованной наукой (формальный критерий); во втором отношении – чтобы она могла резко разграничить различные интересы познания, также как и объединить их, с другой стороны, во внутреннем основном единстве (материальный критерий). Уже некоторые предварительные соображения ведут к признанию того, что всем этим требованиям в их совокупности не будет удовлетворять никакая другая философия, кроме той, которая единства познания ищет, так сказать, не на периферии научного знания, в предметах, подлежащих познанию, но в центре, в самом познании и в его собственной внутренней закономерности. Путь, которым идет эта философия, мы называем – в память о Канте – критическим.

Чтобы только что полученному результату придать еще большую прочность, мы начнем с естественного познания и затем уже будем рассматривать то преобразование, которое оно испытывает со стороны науки, с целью выяснить, достигается ли требуемое единство познания уже на пути его естественного развития или только в научном познании.

Естественное познание направляется непосредственно на предмет. Оно исходит из восприятия, усматривая в нем первоначально простое отображение предмета. Но восприятие не есть что-либо безусловно простое. Оно содержит в себе, и притом в известной связи, многообразие элементов – ощущений, которые могут быть различаемы между собой и способны вступать в связь друг с другом. Это различение и соединение происходит прежде всего и наиболее общим образом в двух областях – в пространстве и во времени, а затем также и в сфере качества, которое в отличие от пространства и времени не есть что-либо однородное, а, напротив, представляет собой источник всяческого разнообразия. С восприятием почти неразрывно переплетается другой главный фактор естественного познания – воспроизводящее представление (repräsentative Vorstellung), которое, в отличие от присущего восприятию характера непосредственной наличности, выражает способность делать представимым то, что не дано в непосредственной наличности. Эта способность в зародыше заключается уже в сознании каждого хотя бы самого незначительного промежутка времени; она простирается также и на сознание пространства и, наконец, на всякое схватывание чувственного многообразия в единстве сознания. На этой способности основывается сознание всякого постоянства и изменения, причем и то и другое относятся в равной мере как к месту, так и к качеству (покой и движение, пребывание чего-либо тождественным себе по качеству и переход во что-нибудь другое). Сознание устойчивости предмета в смене его явлений дает представление вещи или субстанции, сознание сохранения одного и того же отношения между изменениями различных вещей – представления причины и действия. Уже из этих главных факторов можно понять все отображение мира в естественном познании. Не меньшую роль играют эти факторы и в том преобразовании, которому естественное познание подвергается со стороны науки.

Известное единство познания дано уже через то, что оно все сплошь построяется из указанных выше немногих, тесно связанных между собой основных факторов. Даже естественному познанию не чуждо уже некоторое сознание этого присущего ему внутреннего единства его основной структуры, как это с особенной ясностью и столь многообразно обнаруживается в строении языков – в классах слов, в их формах и синтаксических отношениях. Эти начала естественного познания нашли себе определенную формулировку в системе категорий Аристотеля. В основу он кладет категорию вещи или субстанции. Вещи прежде всего определяются по своему качеству. Вещи, обладающие известным качеством, могут быть даны в различном числе (количестве). Сравнимость вещей между собой по качеству и количеству обосновывает применимость новой категории отношения. Далее, каждой вещи, поскольку она представляется как определенно существующая, свойственно понимание ее (Auffassbarkeit) как данной в определенном месте и моменте времени, в некотором «где» и «когда». Причинное отношение между изменениями различных вещей находит свое выражение в категориях действия и страдания. Для выражения устойчивых состояний в отличие от изменений служат категории положения (Situs—χεισδαι) и обладания (Habitus— έχειν), причем первая категория понимается, по-видимому, как противоположность активного, вторая же – как противоположность пассивного изменения. Легко видеть, что все эти основные способы понимания коренятся в указанных элементах естественного познания и выражают их с известной полнотой и систематичностью. Их поэтому с полным правом можно обозначить как естественные категории.

Сколь последовательным и необходимым ни представлялось бы построение естественного познания на основе восприятия, оно все же не выдерживает строгой проверки. Познание это с начала нового времени было постепенно преобразовано наукой.