Анхель встретил его сразу за дверью, как будто караулил.

— Спать? — чуть заискивающе спросил он.

— Я все еще могу пойти к себе, — напомнил Джон, — тебе совершенно не обязательно…

— Не можешь, — тут же последовало возражение, — я хочу, чтобы ты оставался рядом со мной. Иди ложись.

Джон послушно пошел в спальню и забрался под одеяло.

— А как же ты? — вспомнил он.

— А я посплю в гостиной на полу, — отмахнулся Анхель, — мне не привыкать. На раскопках вообще на голой земле спим.

— Это неправильно, — забеспокоился Джон, — получается, я тебя из собственной кровати выжил. Тут же много места, можем устроиться рядом.

Анхель дернулся и распахнул глаза.

— Можем, — осторожно согласился он, — я только еще кое-что должен сделать. Так что ты спи, а я приду, когда закончу.

— Не выспишься ведь совсем, — Джон улыбнулся немного укоризненно.

— Ничего, — заверил его парень, — тебя утром отвезу, вернусь и лягу спать.

— Как знаешь. Все равно не сиди долго.

Джон был уверен, что не сможет сразу заснуть на новом месте. Но аромат альфы укутал его, как кокон, и уже через минуту Джон крепко и сладко спал.

Утром его разбудил восхитительный запах оладьев.

— Пора вставать, — Анхель стоял на пороге спальни, одетый в свой передник.

— Сколько время? — Джон резко сел, вспоминая, что остался ночевать у альфы.

— До выхода еще почти сорок минут, — успокоил его Анхель, — иди в душ. Я уже сходил к тебе и принес костюм… и всё остальное. Так что не стоит терять время. Завтрак почти готов.

Джон мылся не долго. Он пребывал в некотором шоке от самоуправства альфы и от его скрупулезности: Анхель не постеснялся влезть в его комод и принести трусы и носки. Костюм он выбрал просто ужасный, Джон даже не мог вспомнить, при каких обстоятельствах его купил. Клетка! О чем он только думал? Несколько оттенков серого, клеточка средней величины — это все было слишком импозантно для такого бесцветного омеги, как он. Рубашку Анхель взял черную, а галстук зеленый. Джон вообще был не в курсе, что у него есть такой.

Одевшись и рассмотрев себя в зеркало, Джон был вынужден признать, что всё не так плохо, как казалось ему в мыслях. Костюм сидел хорошо, клеточка не била по глазам, да, необычно, но ничего криминального, галстук подчеркивал цвет глаз.

— Так я и знал, что тебе пойдет, — самодовольно заявил Анхель, увидев его на кухне.

— Мне неуютно, — признался Джон, — не люблю этот костюм — он слишком вычурный.

— И ничего не вычурный, — Анхель поставил перед ним чашку чая и тарелку с оладьями. Потом пододвинул три разных соусника, — тебе вообще лучше носить что-то такое, нестандартное, подчеркивая индивидуальную красоту.

— Индивидуальная красота? — усмехнулся Джон. — Это что-то вроде аналога из мира моды для фразы «альтернативно одаренный»?

— Зря ты так, — Анхель был непреклонен, — ты очень интересный. Просто твоя внешность требует правильной подачи. Прическа, костюм, аксессуары. С их помощью можно каждый раз создавать твой образ с нуля, при желании меняя его кардинально. Поверь мне, быть таким намного лучше, чем одним из тех красиво-карамельных омег, которым всю жизнь приходится придерживаться одного стиля, потому что другое им не идет.

— Откуда такие познания в омежьей красоте? Я имею в виду, альфы обычно не смотрят на омег с этой точки зрения. Не с точки зрения альфы, я имею ввиду, — Джон с удовольствием уплетал оладушки за оба уха, щедро поливая их кленовым сиропом.

— Это всё о-папочка. Он считает, что омеги, которые снимаются для гламурных журналов, все как один несчастны, потому что являются заложниками своей внешности и из-за этого теряют собственную индивидуальность. Мы пару раз ходили пикетировать редакции этих изданий. Весело было. Мне даже школу разрешили прогулять. Точнее о-папочка разрешил. А потом обоим влетело от а-папочки.

Анхель рассмеялся и Джон вместе с ним.

— Поел? Тогда поехали, время поджимает. Я тут еще вафли приготовил, возьмешь?

— Спрашиваешь, — усмехнулся Джон, — ты так готовишь, что тебе отказать невозможно!

— Приятно слышать, — Анхель посмотрел на него как-то по-особому.

Уже у офиса он предупредил.

— Мне надо сегодня в универ заехать, расписание посмотреть, книги взять, может быть. Но я тебя все равно заберу. Только не факт, что с ужином получится успеть.

— Не беда, — заверил его Джон, — закажем пиццу, чтобы не тратить время зря. Напиши мне, что у тебя там с расписанием, ладно?

— Конечно, — просиял Анхель.

В офисе коллеги почему-то не стали доставать Джона расспросами об альфе. Просто оба синхронно вздохнули и сделали какие-то загадочные лица. Джон посчитал за благо не развивать эту тему.

День прошел хорошо, Анхель несколько раз писал, жалуясь на неудобное расписание или присылая забавные названия учебников.

За полчаса до конца рабочего дня он позвонил.

— Да? — Джон вышел в коридор, чтобы поговорить без свидетелей.

— Слушай, тут такое дело, — начал Анхель, — я в аварию попал.

— Какой ужас! С тобой все в порядке? Где ты?

— Нормально все. Так, чуть-чуть ударился головой об руль. Меня тут один придурок “догнал” на светофоре. Короче, пока сюда доберется полиция, пока все оформят… Джон, я боюсь, что не успею забрать тебя.

— Ничего страшного, — отмахнулся Джон, — ты главное съезди в больницу обязательно. Голова — это не шутки!

— Съезжу, но только если ты пообещаешь мне позвонить, когда доберешься до дома.

— Хорошо. Конечно. Может, мне приехать к тебе в больницу?

— Не стоит, — Анхель сделал небольшую паузу, — ничего страшного не произошло. Я уже вызвал страховую. Машину в ремонт отправлю. Сам на такси доберусь до дома. И так тебе ждать придется. Ты лучше, и правда, закажи пиццу на дом.

До конца рабочего дня Джон не находил себе места от беспокойства. Он то думал поехать к Анхелю в больницу, то собирался ехать домой и оттуда звонить парню. Ясно было одно, он хотел лично увидеть Анхеля, чтобы убедиться, что с ним все в порядке.

Домой он добирался, как в тумане. И поэтому не обращал внимания на поведение окружающих. Но если бы обращал, то обязательно заметил, что практически все альфы и в автобусе, и на улице так или иначе уделили ему внимание. Кто-то даже подошел познакомиться, но Джон не понял, что с ним заигрывают, потому что все его мысли были только об Анхеле.

Едва закрыв за собой дверь, он тут же принялся звонить парню.

— Ты где? Давай я приеду?

— Я еще в больнице, — устало отозвался Анхель, — похоже, что останусь здесь на ночь. Приехал о-папочка и навел тут шухер. Так что меня кладут на обследование на сутки. И вместо тихого вечера за пиццей, я буду питаться больничной едой и сдавать дурацкие анализы. Они даже сперму заставили сдать! Она-то им зачем? И какое это имеет отношение к удару головой? Хорошо еще, что а-папочка в Испании, он вообще знатный паникер, меня бы на месяц уложили в больницу. А так есть шансы, что все-таки выпустят завтра. Я так и знал, что универ — это зло! Съездил, называется, расписание посмотреть…

Джон стоял, прислонившись к двери, и до боли сжимал трубку в руке. Ему так сильно хотелось быть рядом с Анхелем, что от этого было даже больно. Он очень хотел быть рядом, держать за руку, слышать голос, чувствовать запах. Но все, что у него было — это телефонный разговор.

— Ничего страшного, — сказал он, проглотив комок в горле, — хорошо, что приехал твой отец, мне так спокойнее, ты под присмотром. Зато мы будем знать, что с тобой точно все в порядке. Я очень испугался, когда ты сказал, что попал в аварию.

— Испугался? Черт! Прости! Я не собирался тебя пугать! Да тут вообще мелочь: одна шишка и царапина, даже швов не стали накладывать. Не расстраивайся. Эта ерунда яйца выеденного не стоит. О черт! Джон, прости, тут пришли меня забрать на МРТ. Я тебе еще вечером позвоню, чтобы спокойной ночи пожелать!

— Хорошо.

Джон нажал на отбой и сполз по двери на пол. Он подтянул колени к груди и обнял себя за плечи. Наверное, так себя чувствуют наркоманы во время ломки. Все существо Джона стремилось к Анхелю, его так сильно не хватало. Хотелось быть с ним. Так сильно хотелось. Ему не хватало Анхеля Ларраньяги в крови, в воздухе, под кожей.