– Отвали. Я устал, я очень хочу спать. – Док вяло отмахнулся и снова смежил веки.

Формально он был прав. А по существу – свинство. Не стоило затевать ссору с Барменом. Бармен – хороший хозяин, хороший бизнесмен, хороший (в прошлом) сталкер. Двинутый, в конце концов, как и все они, сталкеры, и бывшие, и нынешние. Да! С одной стороны – эксплуатировал жестко, но не нещадно. С другой – давал кров, пищу, боеприпасы. К Доку же вообще, как и все сталкеры, относился уважительно. Почтительно, можно сказать. А все водка. Проклятая водка.

Развлечений в Зоне немного. В карты перекинуться, нажраться до изумления, ну и подраться, чтобы потом распить мировую. Карты Док не одобрял, драться с ним желающих не находилось – крайне рискованное занятие. Вот и напился. Добро бы, просто напился и тихо заснул на сетчатой коечке в прибарном «отеле» «Мечта сталкера». Нет! Полез с правдой к самому хозяину. Законы в Зоне хоть и не писаны, но существуют и работают эффективно – не то что во Внешнем Мире. Док нарушил один из главных законов Зоны – Закон гостеприимства.

Тогда их разделяло два метра. С одной стороны – Бармен и его телохранители, Седой и Носорог. С другой – он, Док. Седой и Носорог в бронекостюмах и с пистолетами. У Носорога – «дезерт игл», у Седого – старый добрый «стечкин». Но без шлемов – и это их слабое место. У Дока бронекостюм – суперкачественный, новейшей разработки американских «яйцеголовых». И голые руки – АКМ и вакидзаси, как полагается, сдал на входе в бар. Силы, казалось бы, совершенно неравные. Но так только казалось. Два метра – идеальная дистанция для рукопашной атаки. Трое с одной стороны хорошо знали: за долю секунды, пока палец дожмет спусковой крючок, Док успеет нанести как минимум два уракена или сете[3]. Блокируй, не блокируй, а ладонь или кулак Дока непременно долетят до сонной артерии и порвут ее в ошметки. Кто останется третьим уцелевшим – вопрос открытый. Да и уцелеет ли?

Зона всем причастным к ней дает точные, короткие, но емкие характеристики. Вот Док, например. Стреляет отлично, но отнюдь не блестяще. Проводник хороший, но далеко не идеальный – аномалии чувствует плохо, ориентируется в основном на ПДА. Не очень удачлив – артефактов приносит немного и не таких уж редких. Хирург замечательный. Многие сталкеры обязаны ему жизнью. Хотя до уровня Болотного Доктора не дотягивает. А в рукопашном бою Доку нет равных. Тут он царь и бог.

Драться Док научился в Чечне. Сидели они тогда втроем: капитан Сиротин, прапорщик Омельчук и он, молодой доктор-хирург Отдельного медицинского отряда. Капитан Сиротин, командир особой группы спецназа ГРУ, изрядно перетрусил накануне. В свободное от работы время он расхаживал по расположению части в майке-тельняшке, трусах и открытых легких тапочках. Вот и укусил капитана за ногу местный паучок – Док не знал его названия, но с последствиями сталкивался уже не впервые. Вначале на месте укуса развился отек ткани, который распространился во все стороны сантиметров на пять. Затем сформировался фурункул, сиречь нарыв, с гнойной пробкой в центре и классической сопутствующей воспалительной «пятеркой» – боль, отек, краснота, местное повышение температуры, нарушение функции органа. Работа для хирурга пустяковая – обезболить, одним тычком скальпеля вскрыть нарыв, выдавить гной и наложить антисептическую повязку. Дела на минуту-полторы. Но пациент отчаянно трусил (это Док читал в его глазах), а потому явился в сопровождении прапорщика Омельченко, заместителя и своего лучшего друга, прихватив с собой три бутылки водки.

Док споро и грамотно провел операцию, потом пришлось оприходовать водку. В то время Док мало пил – так, чисто символически. Сиротин и Омельчук пили пристрастно, со знанием дела, много и обстоятельно. На третьей бутылке, после брудершафта и братания, как и полагается за душевным разговором, офицеры немного завелись.

– Вот ты, Серега (так в далеком Миру звали Дока), чемпион Европы по дзюдо и серебряный призер чемпионата мира. Правильная информация?

Док молча кивнул. На то время мировые специалисты единодушно признавали, что через два-три года равных ему в его весовой категории не будет.

– А что такое твое сраное дзюдо? – Капитан с вызовом уставился на Дока. – Вид спорта, не более того, – не дожидаясь ответа, сам ответил Сиротин. – Как и бокс, тхеквондо, карате и все сраное искусство Шаолиня. Не-ет, в уличной драке против обожравшихся пивом пацанов оно, конечно, поможет! Наливай!

Биографические данные капитана Сиротина, как и всех служащих спецназа ГРУ, были скрыты за семью замками и печатями. Знали только то, что капитан сам счел нужным сообщить, а именно: фамилию, имя и отчество, присвоенные ему в детдоме, куда он попал восьмимесячным ребенком-подкидышем. Сиротин Иван Иванович не был кадровым офицером, он закончил факультет иностранных языков МГУ и три года стажировался в Японии, где в основном изучал боевые искусства. В армию нанялся по контракту. За высшее образование и специфические навыки сразу получил звание старшего лейтенанта, а особые заслуги перед российским отечеством позволили ему через полгода службы получить повышение и должность командира группы спецназа ГРУ типа «Альфа-1». Все!

Еще знали, что не существует такого предмета, будь то кусок мыла или ржавой железки, который капитан не сможет превратить в смертоносное оружие.

Сиротин махом опрокинул содержимое пластикового стаканчика в тонкогубый рот, скривился, утер рот рукой и неспешно прикурил сигарету.

– Так вот, продолжаю. Что ты, Серега, можешь противопоставить матерому бандиту? Ему же, падле, делать нехер. Он пять-шесть часов в день, а то и больше тренируется. Качается, жрет анаболики, дерется регулярно! У него нож, кастет, пистолет и депутатский иммунитет. Ну? А закаленному бойцу в бронежилете и бронешлеме ты что противопоставишь? Шаолинь? Хе-хе… Голой пяткой на шашку! Ты его даже за ворот не зацепишь, чтобы провести ваш сраный бросок. Юкка – ху… юкка. Срань!

Док видел, что капитан нализался до чертиков, потому не счел нужным ввязываться в дискуссию и защищать дело, которому отдал десять лет детства и юности. Отчасти он был согласен с Сиротиным: в чистом виде нынешнее дзюдо – вид спорта. Но он-то, Док, параллельно занимался и карате. А шато кан – дело не шуточное. Док улыбнулся и вкрадчиво спросил:

– И что же, по-твоему, не срань?

– А… – Капитан пьяно поводил перед носом указательным пальцем. – Вопрос правильный. И не по-моему. Дзю-дзюцу! Только дзю-дзюцу! В европейской транскрипшн – джиу-джитсу. Единственное боевое искусство всех времен и народов! Между проччмм… его после русско-японской войны преподавали в русских школах для жандармов-филеров. Да… – Сиротин уронил хмельную голову на грудь. – Да… А я, знаешь ли, изучал в Японии школу госинрю. Да… – Капитан на мгновение отключился, даже всхрапнул, потом вскинул голову. – Хочешь, покажу?

– Ваня, тебе поспать надо, – с ласковой укоризной сказал Док. – Потом покажешь.

– Нет, сейчас! – взъярился Сиротин. – Пошли. Омельччук!!!

Задремавший прямо на стуле прапорщик, рябой, двухметрового роста гигант-громила из кубанских хохлов, испуганно вздрогнул.

– Га!!! Шо?!

– Пошли, покувыркаемся.

Омельчук расслабленно выдохнул, поерзал, поудобнее притираясь к спинке стула.

– Да ну тебя, Иваныч… Один хрен – не уработаю. Я лучше отдохну пока.

– Ладно. – Капитан поднялся, качнулся, поймал точку равновесия. – Пошли за барак… Покажу.

– Да пошли уже, пошли. – Док попытался подхватить капитана за пояс, но тот отпихнул его. – Не надо.

«Ладно, – решил Док. – Отрублю легоньким ударом в голову и уложу спать на койку в медсанчасти. Утром и не вспомнит. А что еще делать? Ведь пьяный в дым».

Они вышли на полянку за глиняным бараком хирургического отделения ОМО, поросшую жухлой травкой. Сиротин сбросил тапочки, с трудом стянул через голову тельняшку, встал в нелепую стойку – с опущенными руками и чуть раздвинутыми ногами.