Все это он непринужденно и тихо умудрился высказать Доку всего за полминуты, пока королевская чета обустраивалась за столом. Дождавшись, когда сюзерены умостились, Денисов и сам с достоинством уселся на предупредительно выдвинутый перед его задницей стул и заложил за ворот безукоризненно белоснежную и накрахмаленную до деревянной плотности салфетку. И все пошло точно так, как предсказал и обозначил Дед, – Док, впрочем, в этом уже не сомневался.

И услужливый метрдотель с французским прононсом крутился вокруг, интимно склонялся к уху и ласковым шепотом предлагал напитки. И вертелись неуловимыми тенями ловкие официанты. И все получалось, и все было необыкновенно вкусно и уместно. Черепаховый суп, ароматный и обжигающе горячий. Освежающие салаты. Мясо как минимум десяти сортов в любом виде – от отбивного до фрикасе, с самыми неимоверными и экзотическими гарнирами и подливками. Рыбные блюда – от итальянских «фрутте дель маре» до японских суши. Десерт! Божественный десерт!

Честно говоря, Док даже не подозревал о существовании тех блюд, что подавались на королевский стол. Да что там! Идентифицировать ему удалось только телячий ростбиф с кровью. Спасибо, Дед перед каждой переменой блюд слегка наклонялся в его сторону и шепотом, почти не открывая рта, выдавал короткий, но емкий комментарий:

– Салат «Пиккадили», Англия, почти что наша «селедка под шубой»… Хорош под родную водочку… О! Отбивная «по-милански». Бери к ней вот этот соус «беарнез». Чесноком немного будет разить, но его запах потом перебьют другие приправы… Опа! Мозги, запеченные «по-парижски». Рекомендую, только черпай их во-он той маленькой ложечкой с длинной ручкой… Бифштекс «Провансаль» – мне лично не нравится… Так! Для лобстера бери вон ту большую вилку и вон тот широкий нож. Следи внимательно – я буду орудовать, а ты делай, как я. Ага… Эти японские суши-роллы берут руками. Тебе сразу же подадут миску с дольками лимона и полотенце. Лимон – в качестве мыла. О! Ну, это чисто местное. Пресловутое филе из хвоста крокодила под белым португальским соусом. Очень вкусно… Вот… дошли и до десерта.

Док к концу обеда расслабился и почувствовал себя так, словно находился в надежном схроне во время выброса. Даже включился во всеобщий веселый разговор обо всем и ни о чем. Балагурил, отпускал комплименты королеве, даже безобидно подтрунивал над местными порядками и обычаями, – но в допустимых этикетом пределах. Однако кто и когда установил правила этого этикета? Король-президент наконец выдернул из-за ворота салфетку, промокнул пухлые, вывернутые наружу, как у любого негра, губы.

«Вот только не у каждого негритоса они такие сальные, эти губы, – саркастично отметил про себя Док. – Да, зажрались их величества. Их бы на месячишко в Зону, да банку консервов раз в сутки с сухарем. И то роскошь. Местная босота, небось, тухлятиной питается, да и то, если повезет».

Президент Суареш бросил скомканную салфетку на стол, поднялся, тяжело отдуваясь. Тут Док его понимал – сам натрескался до одышки.

– Что ж, сеньоры, прошу всех в мой бирюзовый кабинет. Рюмка французского коньяка, чашка арабского кофе, кубинская сигара – все, что нужно нам, мужчинам, и для задушевной беседы, и для… расслабухи.

«Да он еще и философ! – хохотнул Док. – Только сауну забыл и голых телок – для… расслабухи».

Бирюзовый кабинет короля, как и все кулуары, скромностью не отличался. Наоборот, все та же помпезность, шик, блеск и красота. Своеобразная красота – в чисто туземном вкусе. И лишь картина Рембрандта на стене кощунственным диссонансом выпадала из стандарта.

– Копия? – шепотом осведомился Док у Денисова.

– Обижаешь, – шмыгнув носом, ответил тот. – Конечно, подлинник.

Все чинно расселись вокруг низкого, «журнального», как говорили в Совдепии, столика, вырубленного из цельного куска горного хрусталя. Пять кресел, мягких глубоких «ракушек», обтянутых крокодиловой кожей, – ровно по количеству мужчин. На столе – коробка кубинских сигар. Мастера Хуго Домингеса, естественно. Платиновые сигарные ножницы. Благородно, достойно, по-королевски. Родни Суареш раскурил сигару, затянулся, как полагается, вполовину затяжки, блаженно прикрыл глаза.

Пузатые коньячные бокалы, бутылка коньяка «Хеннесси», поднос с кофейником и крохотными чашечками материализовались на столешнице, словно по мановению волшебной палочки. Вышколенная королевская прислуга работала безукоризненно. Субстанция, распыленная в бескрайных просторах космоса, организовалась на мгновение в плотную материальную структуру и снова растворилась в беспредельных глубинах и вышинах.

– Ну, колись, старый авантюрист. Тебя, похоже, только могила успокоит, – откровенно любуясь старым другом, после третьей сигарной затяжки выдохнул Суареш. – Что задумал в этот раз?

Денисов сжал в ладонях бокал с коньяком, хищно поводил над ним красным носом, пригубил, раскатал мизерную клоповью дозу языком по нёбу, кивнул в сторону Дока:

– Сереге нужен золотой рудник. Небольшой такой рудничок. Понтовый, заброшенный, чисто для прикрытия.

– Ноу проблем. – Король радушно развел руками. – На территории Республики много заброшенных по причине непродуктивности золотых рудников. Выбирай любой – отдам задаром.

Дед принял на вкусовые рецепторы еще одну минимальную дозу коньяка, игнорируя ножницы, откусил кончик сигары зубами, щелкнул золотой настольной зажигалкой «Ронсон», пыхнул в четверть затяжки.

– Тут дело очень тонкое и деликатное. Потому по поводу рудника я обращусь к Навумбу. Стоп, стоп, не заводись. – Денисов предостерегающе поднял руку, заметив, как гневно взметнулись брови его королевско-президентского величества. – Я сейчас все объясню. Да, да, вы не любите друг друга. Поделили территорию и вынуждены поддерживать военный нейтралитет и соблюдать границы. Это я не для тебя говорю, а поясняю ситуацию Сереге. А ему, повторяю, для прикрытия нужен такой рудник, чтобы к нему не могла добраться ни одна собака. Я даже не подразумеваю какой-либо аудит. Просто ни один поганый нос не должен сунуться туда, ни один шакал не должен подойти ближе чем на километр. Такой рудник можно найти только на территории Навумбу. Почему? Поясняю. Земли, контролируемые Навумбу, – «терра инкогнито». Совершенно глухое, дикое и гиблое место. Сам Навумбу – дикарь-людоед, чудовище. А ты, ты, Род, и это я утверждаю без преувеличений и не желая тебе польстить, на данный международный политический момент самый цивилизованный и продвинутый в Центральной и Южной Африке правитель.

При этих словах Суареш гордо выпрямился и смущенно кашлянул.

– Да, да, да. – Денисов указал на него сигарой. – Именно так! И ты повязан всякими международными соглашениями, договорами, обязательствами. У тебя постоянно пасутся международные наблюдатели, представители ООН, Юнеско, Евросоюза, америкосы и китаезы, россияне и, конечно, «буровики». Консульства, посольства, представительства, банки, крупнейшие торговые компании… Ты постоянно находишься под этим международным колпаком и вынужден строго придерживаться принятых конвенций, договоров и прочей хренотени. Ну и припрется к тебе с кучей мандатов какой-нибудь представитель. И скажет: «Давай, показывай, что там у тебя за деятель обосновался и золотишко роет?» А я тебе совершенно точно заявляю: обязательно припрется! И ты, вернее, твои чиновники вынуждены будут показать и объяснить, что к чему. А нам с Серегой этого не надо. Не нужно нам это! И тебя не хотим ставить в неловкое положение перед международным сообществом. Потому рудник будем искать у Навумбу. А ты… Ты можешь помочь, но твоя дружеская помощь будет куда более существенной и полезной, чем чисто механическое участие Навумбу.

– Ох, Макс, какой хитрой ж… ты был, такой и остался, – ласково оскалился президент. – Ладно, рассказывай – чем могу, конечно, помогу.

– Да помощь, собственно, требуется не столь уж значительная… Но очень, как бы это сказать, ответственная и доверительная. Так… сколько сейчас судов-сухогрузов ходят под твоим флагом?

Суареш сморщил лоб в напряженном раздумье, развел руками, протянул нерешительно: