– Десять, кажется.

– Уже пятнадцать, отец, – тихо поправил военный министр Жан.

– Замечательно! – Дед потер ладошки. – Так вот, раз в месяц один из сухогрузов будет забирать из ЮАР небольшую партию груза в ящиках. В ящиках будут алюминиевые слямбы. Слитки алюминия, проще говоря. Здесь судно разгружается, и ящики транспортируются на рудник, который Серега приобретет у Навумбу. Через неделю те же ящики снова транспортируются и грузятся на то же судно. Оно совершает рейс на Украину, разгружается или в Одессе, или в Ильичевске. Только… только в ящиках будет уже не алюминий, а… Золотые слитки в них будут. – Денисов взял паузу, достойную великого артиста, и вперился всепроникающим взглядом в лица окружающих, отслеживая реакцию.

На лицах королевских детей не отразилось, собственно, ничего. Скорее всего, Жан и Петр не поняли, какая «фишка» кроется в словах дяди Макса, и не увидели в его чисто деловых соображениях ничего предосудительного, странного и необычного. Но король… Король закатил на мгновение глаза, затем прыснул в кулак и зашелся в приступе тихого, но неудержимого смеха. Трясся он долго, секунд тридцать, затем смахнул выступившие от смеха слезы, продавил, шмыгая носом:

– Блин… ну узнаю, узнаю старого пройдоху. Золото у него, понимаешь, будет в ящиках. Хорошо, что не героин или ракетные установки. Вот только откуда это золото возьмется в заброшенных «понтовых» копальнях?

– А вот это, Род, уже наше дело, – достаточно жестко отрезал Денисов, но сразу смягчил тон: – Ты прекрасно понимаешь… Нас здесь пятеро мужчин. Все мы люди одного круга. НАШЕГО КРУГА. И больше о том, что я тебе сказал сейчас, не знает и не должен знать никто. НИКТО!!! Будь он хоть президент Соединенных Штатов Америки или Генсек ООН.

– Ладно. – Суареш достал из кармана белоснежный батистовый платок, высморкался шумно и аппетитно, настроился на деловой лад. – В чем будет заключаться наша помощь?

– В чем? А просто: к ящикам, которые погрузят на борт корабля, не должен подойти ни один человек. Упаси Господи! Под страхом смертной казни! Охранные функции возложить на лучших людей. Лучших из лучших сторожевых псов! У тебя ведь, Жан, есть такие люди?

Старший сын важно, с истинно королевским достоинством кивнул и тотчас уточнил деловито:

– Люди, конечно, есть, дядя Макс. Найду лучших. Но как они смогут обеспечить охрану на территории Навумбу?

– О, на территории Навумбу твои люди не нужны. Там, на его земле, у нас будет такая охрана… – Дед приложился к коньячному бокалу, пыхнул сигарой. – Такая охрана, которую даже в самом страшном сне не увидишь. Так что отвечаешь только за охрану на подконтрольной территории. Услуги, конечно, будут оплачены очень достойно.

– Хорошо, это не сложно. – Суареш хитро прищурился. – А что еще?

Денисов склонился к нему и ласково потрепал по все еще курчавой, но седой макушке.

– А еще то, что ты, лукавая старая горилла, процент получишь истинно королевский. А еще… и это вовсе не исключено, я сделаю тебя годочков через пять-шесть Генеральным секретарем ООН. Если доживем оба, конечно. А ты ведь, старый хрен, очень этого хочешь. Но если я не доживу, то вот он, Серега, тебе эту должность пробьет. А, Серега, пробьешь?

Док нерешительно пожал плечами.

– Постараюсь, разумеется. Если бы еще знать, как это…

– А я тебя научу, – хохотнув, перебил его Денисов. – Ну, выпили, поговорили, вспомнили былое – пора и честь знать. Позвольте откланяться, ваше величество, дабы не потревожить ваш послеобеденный отдых.

Он раздробил в пепельнице окурок сигары, поднялся, одернул мундир и действительно отвесил Суарешу глубокий почтительный поклон.

– Дед, а что ты имел в виду, когда сказал, что я человек ВАШЕГО КРУГА? – Док иронично прищурился, когда они после королевского обеда засели в номере Денисова и заказали еще один, истинно королевский, но строго мясной обед на пять персон – покормить проголодавшуюся химеру. – Это в каком таком кругу я, с твоего благословения, имел честь оказаться?

– Видишь ли, внучек, «КРУГ» – это такое понятие… – Денисов глубоко втянул в себя облагороженный японским кондиционером воздух. – Постараюсь, конечно, объяснить. Ну… это не каста, не тайный орден. Это для каждого понятие чисто индивидуальное… Найти свой круг очень непросто. Вот ты много лет считал среду сталкеров своим кругом. Кто-то из сталкеров тебе нравился, кто-то нет. Но! Это – не твой круг, и потому тебя из него и выперли в конце концов. Хотя не исключаю, Хомяк был человеком твоего круга. Скорее всего, единственный человек ТВОЕГО КРУГА. Потому ты с ним и сошелся так быстро, и потому он принял тебя в ученики.

Возьмем, к примеру, великосветскую тусовку. Этот термин, НАШ КРУГ, пошел из их среды. И как они, все эти великожопые, в большинстве своем тупые дебилы, обученные, чисто обезьяны, хорошим манерам, кичатся принадлежностью к своему КРУГУ! А никакого КРУГА, по сути, у них нет! Есть дешевые понты. Но! Каждый из них все же индивидуальность, и каждый принадлежит к КРУГУ. А определяется этот круг чисто интуитивно, подсознательно, на уровне рефлекса. Вот: «Рыбак рыбака видит издалека!» И не важно – король, президент перед тобой или бомжара с помойки. Хотя… не стоит вдаваться в крайности.

Однако! Темный Патрик, легенда ирландского эпоса, очень мудрого, кстати, эпоса, был простым бедным крестьянином, как и греческие философы – Сократ, Диоген… Всех не помню, но примеров могу привести массу. О! «Отойди, Александр Великий, ты заслоняешь мне солнце», – это Диоген. Ответ Македонского: «Если бы я не был императором, я хотел бы быть Диогеном». Факт: они, совершенно разные и по происхождению, и по образу жизни люди, пересеклись на мгновение, и этого мгновения им хватило, чтобы определиться. «Мы с тобой одной крови!» Это из Киплинга. И не важно, какого ты происхождения, какого цвета кожи, какой национальности и вероисповедания. При этом подлецы и негодяи вертятся в своем кругу, дураки – в своем, а философы – в своем. Но только последние осознают глубинную суть явления. Остальные вертятся бессознательно. Ну просто тянет их, как магнитом, друг к другу. Вот так! Главное: в своем кругу, истинно СВОЕМ, все вопросы решаются легко и просто. Даже слов не нужно – вот как у тебя с химерой. Король-президент Суареш, его дражайшая супруга Юлия – люди моего круга. МОЕГО КРУГА!!! Ну… и ты, дурашка… тоже. Иначе какого бы хрена я с тобой возился, как Хомяк? И почему ты обратился за помощью именно ко мне? Но, запомни… Несколько правил!

Если ты обрел КРУГ, никогда не лги людям своего круга. Иным, чужим – сколько угодно, если есть потребность и желание. Хотя… – Денисов сморщил нос и почесал затылок. – Правда, искренность – страшное и верное оружие. Но это особая и отдельная тема. Так вот, если твой треп будет убедительным, чужие воспримут его за чистую монету. Свои – никогда. Вот на том инстинктивном, подсознательном уровне… Поймут мгновенно, что лжешь, и выкинут тебя из своего круга. Будет очень больно, поверь мне на слово. Правило второе и куда более трудновыполнимое! Никогда не предавай людей своего круга. Никогда! Иначе будешь проклят. Умри – но не предавай! И последнее правило. Помогай своим чем можешь и как можешь. Сними последнюю рубаху и отдай. Все вернется сторицей.

У каждого КРУГА, конечно, свои правила, но я привел тебе главенствующие правила НАШЕГО КРУГА. Все понятно?

– М-да… – Ошарашенный лекцией, Док задумчиво покивал. – А вы, Максим Трофимович, философ от Бога.

– Во! Понял, Серега! Я ж говорю: наш человек! – Дед самодовольно шмыгнул носом. – Вот и учись, пока живой. И я живой, и ты живой. И… наливай! Только мне «бордошки» – вечером еще предстоит потрудиться.

Док до краев наполнил красным вином большой хрустальный бокал и придвинул его к Деду. Сам же выглянул в коридор – там никого не было, – открыл дверь своего номера, широко распахнул ее и позвал мысленно: «Чудо, вали к нам – жрать подано!»

Серые блики пронеслись по стене коридора и исчезли за дверным проемом в номере Денисова. Док затворил дверь своего номера, а на ручку двери номера Деда вывесил табличку «Не беспокоить». Со стороны его манипуляции выглядели странно и подозрительно, потому Док и постарался предварительно убедиться в отсутствии свидетелей. Химера, материализовавшись во всей своей дикой чернобыльской красоте посреди ворсистого ковра, недовольно фыркнула – Док научился уже не только читать и понимать ее мысли, но и невидимые внешне проявления чувств.