— Боюсь, вы будете очень разочарованы, — говорила Миранда каждому из претендентов, — так как у меня было мало возможности потанцевать и я, несомненно, отдавлю вам ноги.

Все бурно заверяли ее, что такого с ней ни в коем случае не произойдет. И многие из молодых джентльменов продолжали бы сопровождать экипаж, если бы не леди Смолвуд, которая, хорошо понимая, что большую часть мужского внимания привлекла не ее подопечная, а другая молодая леди, громко объявила, что им пора возвращаться домой, так как они с Люси приглашены нынче вечером на бал и должны еще перед ним отдохнуть.

— Я уверена, моя дорогая, что миссис Уэстинг будет просто счастлива, если у вас появится желание присоединиться к нам, — любезно заверила она Миранду, тая надежду, что та откажется. — Тогда вы сможете попрактиковаться в танцах с некоторыми из этих молодых джентльменов.

— Да-да, Миранда, поедем с нами, — взмолилась Люси. — Ты сможешь попрактиковаться, чтобы лучше танцевать у Олмака.

Те, кто ее услышал, тут же начали упрашивать Миранду, чтобы она дала согласие присутствовать на этом вечере, хотя многим из этих молодых джентльменов пришлось бы изменить собственные планы и ехать к миссис Уэстинг, если бы Миранда сказала, что поедет. Но стоило испытать некоторые неудобства, чтобы суметь потом похвастать, что они были среди первых, кто насладился благосклонностью той, что была удостоена особого внимания княгини Эстергази.

— Благодарю вас за предложение взять меня сегодня с собой, леди Смолвуд, хотя я и не слишком уверена, что миссис Уэстинг одобрит неожиданное увеличение числа ее гостей, тем более, без предупреждения.

— Миссис Уэстинг всегда нравится, когда ее дом ломится от гостей. На меньшее она и не рассчитывает, — сказала Люси.

— Может быть и так, но не забывай, Люси, что я с ней не знакома. На ее приемах дом обычно переполнен ее друзьями. И совсем другое дело — появление незнакомки, даже если ее привезла леди Смолвуд.

Люси начала было возражать, но леди Смолвуд одобрительно кивнула. Молодая леди выказала присутствие здравого смысла, отклонив предложение, которое она сделала ей из чистой вежливости.

— И кроме того, — продолжила Миранда, — я полагаю, леди Смолвуд, что мне лучше лечь сегодня пораньше, чтобы не подвести себя и вас, заснув завтра вечером у Олмака в промежутке между танцами. А то и посреди танца, что будет значительно хуже. — Она рассмеялась и заверила всех разочарованных джентльменов, что увидится с ними как-нибудь в другой раз.

Хватит ли ей тех нескольких часов, которые она сможет уделить работе, пока Люси будет на балу, чтобы закончить главу? Она надеялась, что да, так как не сомневалась, что Герберт Уоррингтон будет ожидать от нее вскоре нового отрывка романа. Если бы только она могла посвятить все время работе!

Леди Смолвуд улыбнулась в ответ на ее отказ и произнесла:

— Очень хорошо, моя дорогая, сегодня вечером мы вас извиним, потому что нам не хочется, чтобы произошло нечто подобное. Но вы должны научиться жить по расписанию, принятому в столице.

По правде говоря, она сделала это предложение только, чтобы доставить удовольствие Люси, к которой была весьма привязана. И была очень довольна, что Миранда отклонила приглашение, потому что у миссис Уэстинг был красивый молодой сын, и ее светлость полагала, что может представиться случай заключить союз между ним и Люси. Она сочла бы сезон пропавшим, если бы ни один из молодых джентльменов не сделал предложения ее золотоволосой подопечной.

Когда Люси удалилась на бал, а дети улеглись спать, Миранде удалось завершить главу и написать несколько страниц из новой, прежде чем ее сморил сон.

Убирая свою работу, она улыбнулась при мысли о том, что сказал бы серьезный профессор Оуэнс, если бы знал, что за его письменным столом будет когда-нибудь сочиняться готический роман. Несомненно, он был бы шокирован, так же, как и все остальные, узнай они, чем она занимается.

Письменный стол был единственным мужским предметом в этой комнате, совершенно женской во всем остальном убранстве. Полог кровати был обильно расшит узором из разноцветных птиц и сочетался с занавесями на окне; зеркало туалетного столика было украшено тонкой рамой из розочек и купидонов, а сам столик был отделан оборкой из белого тюля.

Толстый ковер представлял собой поле из розочек нежного розового цвета. Миранда была уверена, что эта комната была прежде спальней Люси, и гадала, специально ли ее освободили для гостьи или Люси в самом деле предпочла воспользоваться более просторной спальней и разделить ее с сестрой.

Несмотря на то, что она допоздна сидела за письменным столом, она все же сумела встать достаточно рано, чтобы незаметно выскользнуть из дома прежде, чем проснется кто-нибудь из ее родственников. Герберг Уоррингтон так же радостно приветствовал ее в своем кабинете, как и раньше, но был разочарован, когда узнал, что на сей раз она принесла ему всего две главы.

— Мы можем напечатать одну из них на следующей неделе, — сообщил он ей, — а значит, мне вскоре понадобится еще, если мы не хотим разочаровать читателей. Нам известно, что многие из них каждую неделю с нетерпением ждут опасных приключений Элизабет и Роджера и гадают, что произойдет в следующей части.

Миранда вздохнула.

— Замечательно, что читателям интересны мои персонажи, и я твердо собиралась принести к этому времени окончание романа. Но мне так трудно находить время для работы в доме, где полно людей. Наверное, мне все же следовало бы лучше оставаться у себя дома и посылать вам материал почтой.

— Но подумайте, сколько бы вы пропустили, если бы не приехали в Лондон.

— Это верно. Я пропустила бы несколько приятных прогулок в парке, целую кучу довольно занудных визитов и бал-другой.

— Разве они вам не понравились? — спросил мистер Уоррингтон. Он не мог поверить, что такая красивая молодая леди, как мисс Дрейк, не желает воспользоваться теми удовольствиями, какие может предложить светский сезон в Лондоне. Ей следовало бы развлекаться, флиртуя и разбивая сердца, даже если б от этого у нее оставалось меньше времени на написание романа.

— Должна сознаться, что прогулки и балы мне понравились, — согласилась Миранда. — Но утренние визиты слишком похожи друг на друга, и большинство из них мне пришлось провести с людьми, которых я мало знаю и которые говорили о других людях, не известных мне вовсе, так что не могу сказать, что мне понравилось, не погрешив против правды.

— Моя дорогая юная леди, боюсь, вы уж слишком критически относитесь к светскому обществу.

— Может быть, потому что многие из членов этого общества, по-видимому, не имеют других интересов, кроме тех, о которых я упомянула. И если бы я оставалась дома, у меня было бы время закончить свою работу, не жертвуя сном.

— Молодые люди вроде вас часто могут спать помалу, не то, что мы, старики, которым приходится идти на покой в строго определенный час.

— Это тоже, наверное, так, но даже нам надо спать время от времени, а у меня, похоже, почти нет такой возможности. И я живу в постоянном страхе, что скоро мои родственники поймут, чем я занимаюсь. Один джентльмен — друг их семьи — уже узнал мою тайну, но мне так и не удалось выяснить, каким образом.

— Только не от кого-нибудь из моей газеты, уверяю вас. Ни один из моих рабочих не знает вашего имени.

— Да, я так и думала. И вряд ли так уж важно, откуда он узнал обо мне. Не настолько, по-моему, важно, Чтобы спрашивать у него, кто же именно ему это сказал. Пока он согласился ничего не говорить моим родственникам о том, что я делаю, только пригрозил, что напишет обо мне Чарльзу, который сейчас за Пиренеями. Я не сомневаюсь, что Чарльз не будет возражать, он только согласится со мной, что выход Люси в свет ничего не должно омрачить. Но не знаю, как долго я могу рассчитывать на молчание этого человека. По какой-то причине ему не нравится, что я пишу романы, он просто впадает в ярость.

— Он, наверное, просто невежа, раз не одобряет вашей работы. — В голосе мистера Уоррингтона звучало возмущение. — Как смеет этот молодой человек оскорблять творения, которые так нравятся в свете?