— Позвоню, Заур. Обязательно. Я волнуюсь за вас.

«Волга» взревела и понеслась по улицам, против движения, напрямик. Оперативная необходимость. Ехали молча. Заур был настолько встревожен, что не мог скрыть своего волнения.

Выехали на улицу Чапаева. «Волга» остановилась. Аида и Марита выскочили из машины, простились. Машина резко рванула с места. Проводив ее глазами, Аида беззаботно проговорила:

— Вот в этом, по-моему, и есть романтика милицейской службы. Неожиданность, борьба… Чудесно! Правда, Марита?

— Как вам сказать. Я ведь не ощущала всего этого.

— Понятно. Но вы же избрали себе друга — оперативного работника. Я часто думаю об одиночестве — ведь они не владеют своим временем.

— О, одиночество для меня не ново. Я привыкла. Есть на свете вещи и похуже.

Непосредственность Аиды, ее какое-то наивное восприятие окружающего сначала раздражали Мариту, но потом она незаметно включилась в разговор о работе, об учебе, о последних моделях сезона…

— А вам нравится Заур? — вдруг спросила Аида.

Марита неопределенно пожала плечами.

— Эдуард мне сегодня сказал, что Зауру вы очень нравитесь, — продолжала Аида. — А, может, он вас любит…

— Приятно слышать. Он действительно, славный человек. Для меня все это не так просто…

Она чуть не договорила: «как для вас».

— Глупости! Не надо осложнять простых вещей. А Эдуард вам нравится?

— Хороший парень. Веселый, интересный. Мне кажется, вы подходите друг другу, — осторожно ответила Марита.

— Я рада, что компания сложилась, — весело щебетала Аида.

Гуляли довольно долго. Около одиннадцати Марита остановила такси, отвезла Аиду, и поехала к себе.

Волга неслась к месту происшествия. Пешеходы пугливо шарахались в сторону. Агавелов хмуро смотрел вперед. Сейчас он казнил себя. Ведь убийство свершилось в его зоне. В образцовой, как называли ее в районе. «Вот и порядок, — думал он. — Ни одной кражи, всего два-три происшествия за последний месяц. И на тебе».

Акперов будто угадал его мысли.

— Не усмотрел, — укоризненно сказал он.

— Разве за всем усмотришь?

— Должен.

Агавелов промолчал. Да и что отвечать, когда чувствовал, что Заур прав.

Проскочив по узким улицам, не сбавляя скорость, машина вырвалась на проспект.

— Что молчишь? — Акперов невесело улыбнулся, — вот и сходили на футбол… Я не суеверен, но все-таки. Решили разок по-человечески отдохнуть и на тебе, как удар в спину…

— Есть же еще на земле подонки… — Агавелов стукнул себя кулаком по колену.

— Им пути не должно быть. Не должно! — голос Заура сорвался, папироса упала на сиденье. — А мы щели им оставляем. Значит…

— Значит, плохо пока работаем? — полувопросительно продолжил его мысль Агавелов.

Показалась освещенная арка большого дома. У ворот уже стоял красно-синий милицейский автобус.

— Наши здесь.

Заур и Эдуард выскочили из машины, вошли во двор. У входа в подъезд столпились любопытные. Постовой милиционер, издали увидев начальство, стал усердно разгонять народ.

— Граждане! Граждане! Пройдите… Пройдите… Не вешайте!

Из парадного выглянул Огнев. Он первым, как дежурный, прибыл сюда и хотел что-то сказать, но Акперов остановил его:

— Не нужно, Андрей. Веди на место.

В квартиру Айрияна и Эпштейн уже прибыли эксперты, следователь прокуратуры, проводник с огромной овчаркой.

Появление Акперова, Агавелова и Огнева вызвало оживление. Кто-то сострил по поводу того, что представители уголовного розыска прибывают к месту происшествия последними. Упрек был уместный, ничего не окажешь.

— В чем задержка, товарищи? — спросил Акперов, как можно спокойнее.

— Вот ждали угрозыск, — бодро ответил следователь Байрамов. — Вижу, что без вас не обойтись.

Осторожно перешагнув порог, вошли в комнату. У дверей встал подоспевший постовой.

Картина, которая открылась их взорам, ясно говорила, что здесь произошло убийство с целью грабежа и видимо в комнате побывало несколько преступников. Важно было не упустить при осмотре ни одной даже самой малозначительной детали.

Осмотр начали, как положено, слева направо — по часовой стрелке, анализируя происхождение и принадлежность той или иной детали, вещи, следа.

Мебели в комнате было мало. У двери — двустворчатый зеркальный шифоньер. Дверцы распахнуты, Одежда и другие вещи выброшены, в беспорядке разбросаны по полу. Шелестят под ногами справки, письма, жировки. В открытое окно заглядывают ветви старого тополя. Здесь же, у подоконника, круглый стол без скатерти. На нем две бутылки крепленного вина «Шемаха», кусок торта. На полу под столом валяются две ложки, осколки рюмок и тарелок, разбитая ваза. Около нее яблоки, пустая бутылка из-под коньяка.

У правой стены, — никелированная полутораспальная кровать. Подушка измята, откинута. Простыня, оголив полосатый матрац, стянута к полу. Рядом на тумбочке хрипит радиоприемник «Мир». Светится зеленый глазок, приемник включен.

Полураздетый труп облысевшего пожилого человека лежит головой к двери. Глаза закрыты. Из ноздрей сбегают к щеке и подбородку две темно-бурые полоски высохшей крови. Над правой бровью и на виске темно-фиолетовые кровоподтеки — гематома. Кисти рук погибшего связаны накрест бельевой веревкой, которая тянулась по животу под ягодицы, затем оборачивалась вокруг бедер и заканчивалась несколькими оборотами вокруг ступней. У правого локтя брошен раскрытый садовый нож.

Агавелов и врач-эксперт, тихо переговариваясь, опустились на колени около трупа.

Другой эксперт, — химик, после того, как было сделано несколько снимков, осторожно подобрала осколки разбитой посуды, бутылку из-под коньяка и приступила к обработке вещественных доказательств порошком специального состава. Следователь Байрамов и капитан Огнев внимательно осматривали вещи, бумаги, рассыпанные по полу.

В комнате, несмотря на работу семи человек, стояла абсолютная тишина. Ходили осторожно, разговаривали полушепотом, стараясь не мешать друг другу.

Едва заметный волосок на матраце приковал внимание Акперова. Обрадованно дернулась бровь.

— Вероника Тарасовна, — тихо позвал он.

Эксперт-химик подошла к кровати, вопросительно посмотрела на майора.

— Верочка, видите что-нибудь?

— Вижу. Волос.

Маленьким пинцетом она осторожно сняла с простыни длинный, чуть вьющийся черный волос и опустила его в конвертик. Это была очень важная находка.

Акперов присел на корточки и стал рассматривать голову убитого. Он обратился было к врачу, но тот опередил его.

— Мы уже с товарищем Агавеловым обратили внимание на странгуляционную борозду. Это, на мой взгляд, говорит о том, что потерпевший погиб в результате удушья. Самоповешение, самоубийство исключаются по известным соображениям. Жертва до наступления смерти оказала сопротивление. Смотрите, ссадины на лице, коленях, руках. Асфиксия произошла либо накидыванием веревки, либо стягиванием петли. Борозда невелика. Разные могут быть мнения. Вскрытие покажет.

— Понятно, — произнес Агавелов. — А чем вы тогда объясните наличие ножа?

— Как врач, я могу пока сказать, что нож к убийству непричастен. Это я заключаю по тому, что на теле нет следов ножевых ран. Возможно, есть на спине. Но я не думаю. У убийц не было нужды в применении ножа. Кроме того, нож может принадлежать и жертве.

— Да, доктор, еще одна деталь, — сообщил Акперов. — Мы сейчас нашли на простыне женский волос.

— Участие дамы в убийстве вносит в дело пикантность, но почему вы так уверены, что волос, найденный вами, именно женский?

— Волос длинный, вьющийся…

— Это еще не все. Есть мужчины, у которых, знаете ли такие, — он выразительно покосился на капитана Агавелова, — м-м-м, прически. Во всяком случае это может определить лишь специалист-биолог.