- Расслабься, Кэс, – ответил ее собеседник. – Ты не знаешь это наверняка. Люди в бункере могли бы спасти тех, кто оказался на корабле. Теперь у них нет такой возможности, так что не кипятись, Кинжалорукая. А на счет второго – ты не погибнешь, ты живучая.

- Терпеть не могу эти твои подколки. – Кассанда скорчила недовольную гримасу и села рядом с трупом Джейн Слэйс, лежащим в лужи крови в неестественной позе.

Собеседник усмехнулся и с притворной улыбкой проговорил:

- Одежку запачкаешь. Белый – довольно маркий цвет, знаешь ли.

Кассандра страдальчески закатила глаза, нервно вздохнула и еле слышно пробормотала, обращаясь скорее к самой себе, чем к собеседнику:

- Bois tordu ne se redresse pas…[11]

- Да ладно тебе… ты же знаешь, как я себя на самом деле чувствую, – без всякого сарказма ответил он.

Глава 34

Онорак. Город-которого-нет. Бункер. Сад. 2114 год, 26 февраля, 00:23 реального времени, 14 ч 29 минут спустя остановки работы СВ.

Сатурна

Ночь была ясная, насколько это слово применимо к темному времени суток. Звезды горели на небе россыпью дробленого стекла. Чужие звезды, не те, какие видно с крыш небоскребов Леморса. Когда я была маленькая, мы с отцом и сестрой специально поднимались на один из них и рассматривали звезды, искали созвездия. Тогда я чувствовала себя безмерно счастливой, и позже часто тосковала по временам, когда отец жил вместе с нами. И когда он ушел от нас, я люто его ненавидела. Со временем, эта ненависть угасла, и я стала понимать, что глубоко в душе все-таки люблю его.

Теперь же, не только отец, но и мама казались для меня далеким прошлым, далеким и безвозвратным. Если бы они увидели меня сейчас, то даже не узнали бы. Да и последнее время я сама себя узнавать перестала, потому что больше не была собой. Решимость, мужество, смелость взялись во мне из ниоткуда, вместе с чужим мировоззрением. Чувства и эмоции светились ярче и резали больнее. Хотя, возможно, в моей прошлой жизни никто из друзей не умирал, поэтому так и казалось.

- Ричи просила передать тебе, что извиняется за то, что не среагировала сразу же и не вылечила тебя, – ход моих мыслей прервал голос Брайана. Он нарушил тишину, сквозь которую слышался лишь шум ветра, да потрескивание огромного костра в центре маленького дворика, рядом с кратером в земле, проделанным моим Даром. Погребальный костер. Воин не хотела хоронить своего ребенка на этой, чужой земле, поэтому собрала всех здесь. Почему именно ночью, я не знала, и мысль о том, что мы ночью кремируем ребенка, внушала некий дискомфорт. Произнеся короткую траурную речь, Воин подожгла костер, и все смотрели на пламя в полном молчании. А я - на звезды и пыталась думать о чем-то, что не связано со смертью, пока Брайан не подошел ко мне.

- Ричи?.. – переспросила я. На «похоронной церемонии» фрики не было.– Она снова заговорила?

- Только со мной. Но уверен, она оправится.

- М-да… Сейчас бы ей не помешал психолог. По правде говоря, всем нам бы он сейчас не помешал.

На наш тихий шепот никто не обращал внимания, и я подумала, что если мы будем разговаривать, это страшно долго тянущиеся время, пока горит траурный костер, пройдет немного быстрее.

 - Она очень переживает, - он помолчал, – и не только из-за глаза.

Лицо Брайана не менялось, и лишь во взгляде отразилась крошечная частичка печали. Отсветы костра мерцали в его глазах, и бросали резкие тени на лицо, отчего оно казалось еще более идеальным, чем обычно. Свет огня играл на волосах, в ночи казавшихся темнее, чем на самом деле. Он придавал им ярко-золотистые и богатые каштановые оттенки.

- Из-за чего? – вопрос вырвался сам собой, а Брайан как будто ждал, когда я спрошу об этом.

- Я слышал, как СВ раскрыла ее тайны. И много кто слышал. Из-за этого.

Интересно, переживала ли я бы на ее месте? Думаю, да. Я не знаю, что чувствуешь, когда твое сердце выворачивают наизнанку, но могу себе представить. Хотя, с другой стороны, вряд ли кого-то из жителей бункера заинтересовали ее тайны. Кроме конечно…

- Почему ты мне это рассказываешь? – не доводя до конца мысль, спросила я.

Брайан пожал плечами.

- Не знаю, – он моргнул и перевел взгляд на языки пламени, жадно поглощающего свою жертву. Лицо парня стало не по годам задумчивым. – Наверно, потому что в чем-то виноват.

- В том, что стал объектом ее внимания? – моя брови поползли кверху в вопросительном знаке. Такую глупую сентиментальность я понять не могла.

Он лишь вздохнул и все продолжал смотреть на огонь, отражающийся в глазах танцующим вихрем ярких красок. Спустя минуту, я думала, он уже не ответит, и тоже уставилась на огонь. И только тогда прозвучал ответ, странный, совсем не похожий ни на один из тех вариантов, которые я могла себе представить.

- Нет. В том, что жестоко обманул ее.

- И все равно не понимаю, почему именно мне ты изливаешь душу, – едва заметно я покачала головой.

- Ты, вроде, неплохой слушатель, – Брайан снова взглянул на меня, и я снова поразилась красоте его лица, создаваемой игрой бликов от костра, – да, и ты думала обо мне… Значит я для тебя что-то значу.

Вполне логичный вывод, хотя я и была ошарашена его словами. Он был так откровенен и так несчастен в этот миг… Да и вообще, как такой человек мог кого-то обмануть?.. Мы молча смотрели друг другу в глаза, не зная, что еще можно добавить к его последней фразе. Да и не нужно было ничего добавлять. Он, наверное, находил в моих глазах какое-то умиротворение, а я… Не знаю, как объяснить это чувство, но что-то трепетало во мне при этом взгляде.

Я пожала плечами и высказала то, что думала:

- Не представляю, как ты мог обмануть ее. Ты не такой.

Он отвел глаза, снова поворачиваясь к огню.

- Не обманывайся.

Я тоже взглянула на неугомонно трещащее пламя, жар которого ощущался на коже, хотя мы и стояли далеко от костра. Говорят, на огонь и воду можно смотреть вечно. И что-то правдивое в этих словах есть.

Повернувшись, на месте Брайана я не увидела никого, и тяжело вздохнула, услышав, как закрывается дверь входа в бункер. Никогда никто мне еще не открывал душу. Что же я сделала не так?..

Прокручивая в памяти недавний разговор, я безучастно смотрела на пламя, пока снова не услышала, как задвигалась, отъезжая в сторону, дверь бункера. Из нее вышел Брайан, и, не подходя к костру, прокричал, нарушая траурное молчание:

- Там Ральф! Он открыл шлюз, закрыл и упал. Он ранен и много крови потерял.

Воин, в своей инвалидной коляске, сидела к костру ближе всех. Глаза ее были закрыты, лицо расслаблено и неподвижно, будто провидица медитировала. Потревоженная этим криком, она резко распахнула глаза и повернула голову в сторону Брайана. Спокойный голос возвестил:

- Пускай Ричи ему поможет. Я не буду допрашивать его о том, что случилось. Не сейчас. Оставьте меня.

Она замолчала. Деклак Талли, я, Алекс и Рига бросились, было, к входу в бункер, с намерением помочь Ральфу, но резкий двойной голос заставил нас остановиться:

- Нет. Вы будете толпиться и только мешать.

Брайан снова ушел в бункер, и только когда дверь за ним захлопнулась, я, неожиданно для себя и других сорвалась с места. Ральф жив! – прозвучало в голове. Неужели он все-таки не умер и как-то смог выжить и добраться до нас?.. Я  не верила, что судьба решила смягчиться к моим чувствам, и ноги сами бежали по коридорам бункера в потайную комнату. Когда я дошла до нее, Брайан и Ричи были уже там и сидели рядом с ним, ко мне спиной.

Пол и шлюз забрызганы кровью, в луже которой и лежал, облокотившись головой на стену, Ральф, прижимая руку, красную от собственной крови, к животу. Одежда в том месте тоже была пропитана кровью. Бледный и измученный, он тем не менее находился в сознании и тяжело дышал. И когда его глаза нашли меня, техник сделал слабую попытку улыбнуться. Я не улыбнулась в ответ, не найдя сил на вымученную улыбку. В этот момент, я, наверное, была само беспокойство. Недавний разговор с Брайаном вывалился из головы, и его место заняла тревога за Ральфа.