Так же, в машине были обнаружены две именные кредитные карты, одна из которых принадлежит Ричи Райс, другая же – Брайану Формозе, карнавальная маска розового цвета, украшенная перьями, баскетбольный мяч с автографом Дина Джонса и электронные права на имя Брайана Формозы.

            Личные вещи были опознаны друзьями и соседями.

Из выше перечисленного выяснилось: кроме Даяны Райс в машине находились еще два человека:

1.      Ричи Райс, 19 лет, место работы: г. Виктория, Центральный район, ассистент в художественной студии «Лиана». Место жительства…

2.      Брайан Формоза, 21 год, место работы: г. Виктория, студ-город, студент университета Голограммного программирования им. С. Дженси, г. Виктория, район Зеленых садов, работник мастерской по вживлению голографов «Миджио». Место жительства…

…Фотографии пропавших…

…Тела двух выше названных человек не найдены.

Дело закрыто за отсутствием дополнительных сведений.

2107. 10. 30.

Похожее дело: №187779.108;

Дело переведено в ДОМ Леморса по причине совпадений обстоятельств в деле №187779.108;

***

            Одно дело страннее другого. Пока читал, я не сделал ни глотка кофе, и только сейчас вспомнил, что он стоит на моем столе в одноразовом стаканчике и ждет, когда я его допью. Я взял стаканчик и сделал глоток. Напиток постепенно остывал.

            - Чем это ты так зачитался? – спросила Сара, читая что-то на голографическом терминале, прикрепленном к ее столу. - За день столько дел начитаешься, что потом мне ночью снятся все эти криминальные дрязги. Похуже любого детективного романчика.

            - Ну… - протянул я, - эти дела скорее смахивают на фантастический.

            Тут я почувствовал импульс голографа и поднес палец к уху.

            - Да?

            - Следователь Талли, - послышался из динамика ледяной женский голос с едва заметным французским акцентом, – не ищите трупы. Эти люди умерли для всех. Оставьте все на своих местах, если не хотите окончить жизнь так же, как Нурт Миас.

            Только я хотел что-то ответить, как звонок прервался. Мне угрожали сотни раз. То были люди, которых я отправлял в Судейские коллегии. Но в этот раз… Я не имел никакого отношения к тем делам, которые сейчас читал.

            Я внимательно посмотрел на свой указательный палец, вызвал над ним голографический экран, и посмотрел входящие звонки. Последний звонок был отмечен надписью «Номер засекречен». Я отключил экран и откинулся на спинку своего кресла. Кто-то очень не хочет, что бы я ворошил прошлое…

            - Кто это тебе там названивает? – спросила Сара.

            - Да так… Ошиблись номером, - соврал я. – Слушай, Сара, можешь прикрыть меня? Мне надо уйти. Скажи, что я пошел опрашивать свидетелей или что-нибудь такое.

            - Хорошо, нет проблем, – она пожала плечами, но не спросила, куда же я собрался.

            Я действительно хотел опросить одну свидетельницу, но весь подвох был в том, что дело, в котором она фигурирует, мне не разрешили расследовать.

            Я спрятал две папки глубоко в нижний ящик стола и накрыл их другими документами – на случай, если начальник решит зайти и глянуть, не забрал ли я их на дальнейшее изучение.

            Я пришел по адресу, указанному в деле и оказался на западной окраине Леморса, на улице Щербетной, в одном из небоскребов на самом высоком этаже. На крыше этого здания находился шатлопорт, и поэтому здесь всюду было слышно гудение шатлов. Найдя нужную квартиру, я позвонил в дверь. Никто не открыл. Я позвонил еще раз, потом еще раз.

            Наконец, дверь открыла женщина лет сорока, худая и светловолосая, одетая в домашний халат поросяче-розового цвета. Она напомнила мне постаревшую куклу Барби[2].

            - Следователь Деклак Талли. Здесь проживает Эвелиса Уонер?

            - Она что, опять что-то натворила? – растерявшись, пролепетала женщина. А потом поспешно добавила. – Я ее мать. Анна Уонер.

            Интересно, подумал я, почему «опять» и почему «натворила», а вслух сказал:

            - Нет-нет, все впорядке, просто мне нужно знать, где она сейчас живет.

            - Вы, милицейские, всегда так говорите, - вздохнула она, но, тем не менее, сообщила мне адрес своей дочери. Еще я узнал от женщины, что Уонер снимала квартиру на Маскарадной не одна, а с подругами. Я знал эту улицу. Прямо скажу, райончик, где тусуются всякая отвязная молодежь. Интересно, что там забыла Уонер. Когда я видел ее в последний раз, мне и в голову не могло прийти, что из той напуганной девочки может вырасти оторва. Что ж, всякое возможно, люди меняются с годами.

            Через минут двадцать, я прибыл на Маскарадную улицу и, разыскивая нужную квартиру, спустился на первый этаж небоскреба номер 16«А».

            Первые этажи всегда лишены солнечного света; его от них загораживали другие небоскребы. На нижних улицах, как правило, было безлюдно, здесь редко проезжал какой-либо транспорт, днем и ночью было темно, и всегда горели фонари.

            Да, думаю, квартиры на нижних этажах стояли очень дешево, поэтому снимать их было не слишком проблемно.

            Я нашел нужную квартиру, за дверью которой грохотала музыка, и позвонил в звонок. Никто не открыл. Конечно, разве за этим грохотом возможно услышать звонок? Тогда я постучал в дверь кулаком. Все равно никто меня не услышал, и тогда я постучал громче. Дверь приоткрылась. Женский прокуренный голос, перекрикивая музыку, прогудел:

            - Что вам надо?

            - Здравствуйте, я следователь Талли. Здесь проживает Эвелиса Уонер? – учтиво спросил я. Дверь открылась шире. На лестничную площадку вышла высокая худая девушка со светлыми распущенными волосами. Я чуть не открыл рот, увидав ее наряд, но вовремя сдержался. Не забывай, Дек, ты работник ДОМа, а значит, ты должен относиться к работе беспристрастно.

            Девушка была одета в короткий прозрачный топик, через который просвечивался красный кружевной лифчик,  мини юбку (я бы даже сказал очень мини) ярко-красного цвета, а ноги ее облегали колготки в крупную сетку. Заканчивали образ красные туфли на высоченной платформе. Да и макияж ее был не лучше одежды – чересчур накрашенные ресницы делали ее густо подведенные глаза похожими на черные провалы, а щедро вымазанные алой помадой губы смотрелись на ее лице нелепым ярким пятном.

            - Вы на нее смотрите, – ответила девушка. Изо рта ее до меня дошел омерзительный запах курева и алкоголя. Ничего себе, какой э-э… даже слово цензурное на ум не приходит, стала милая девочка. – Ну, так что вам?

            - Я расследую дело о пропаже вашей подруги, Сатурны Гаден, – начал я.

            - Что? Эй, парниша, шесть лет прошло, дело закрыто.

 Эвелиса Уонер определенно была пьяна, и я едва заметно наморщил нос, почувствовав новую волну запаха перегара.

            - Оно возобновлено, – соврал я. Хотя это была не совсем ложь. Я его, правда, возобновил, но не официально.

            - Да мне фиолетово, - отозвалась Уонер. – Я ничего не знаю. Я еще тогда, шесть лет назад, сказала вам, что я ничего не знаю! Отвалите от меня.

            - Ну а что вы думаете по этому делу? – спросил я.

            - Я думаю, что Сатти разорвало на кусочки…ик... а кусочки расщепило в пыль… Ик… надо выпить за нее сегодня…

            - Но подтверждения этого отсутствуют, - возразил я.

            - Да мне фиолетово! Эпиц-сцентр взрыва, вот где она была, к черту подтверждения! Убирайтесь вон, легавые! Как вы все меня достали… - Уонер сделала пару шагов ко мне и стала молотить кулачками мне в грудь.

            - Приятного дня, – буркнул я и поспешил убраться из этого злачного района.

            На работу я вернулся ни с чем. Рассчитывал опросить нормальную свидетельницу, а разговаривал с пьяной малолеткой, одетой как проститутка. Я невольно снова представил, как выглядела Уонер, и поежился. Похоже, у меня нет зацепок. Нужно будет попробовать разобраться во втором деле. Но только уже не сегодня… Разговор с Уонер отбил у меня всю охоту заниматься этими делами.