– Я не… Что за бред ты несёшь?

– Вот ты и сейчас опоздала, – выкрикивала она обвинения, яростно тыча мне в лицо дисплеем телефона, на котором крупными цифрами высвечивалось время: – Где ты была, может быть, скажешь мне?

– Хорошо, – я равнодушно пожала плечами: – Я приходила утром в Дом, Где Никогда Не Запирается Дверь.

– Вот!..

– Но я не встретила там ни Юлия, ни Сатиры.

Она с сомнением посмотрела на меня, вытирая ещё не потекшие слезы:

– Тогда, почему ты опоздала?

– Я опоздала, потому что разговаривала с Наркоманом.

– Ты встречаешься на наших с тобой развалинах с каким-то наркоманом и после этого говоришь, что всё в порядке?! – Ника разревелась.

– Я не… Подожди, – Я глубоко вздохнула, собирая воедино осколки сознания, разбитого её громкими воплями: – Ты что, заставляешь меня оправдываться? Ты заявила, что между нами всё кончено, и я с этим согласилась. Это ты сама остановила меня, когда я хотела уйти. И я вовсе не говорю, что в наших отношениях полная идиллия. Собственно говоря, – я намеренно смотрела прямо в её лицо, чтобы видеть, как ей больно. – Нет уже между нами никаких отношений. Я устала потакать твоим капризам, это бесполезно! Как бы я ни старалась, ты вечно найдешь причину обидеться. Ты всегда выворачиваешь всё так, будто бы я злобное чудовище, которое от нечего делать только и занимается тем, что издевается над тобой! А ты – несчастненькая принцесса, прекрасная и наивная до смерти, терпишь все мои выходки ради какой-то там «Великой Любви»!

Было ещё много того, что я могла бы высказать ей в тот момент. Так много накипело за последнее время. Но нервы Никки не выдержали. Она зажала лицо руками и выбежала из магазинчика, попутно сбивая с ног ошарашенных увиденной сценой молчаливых читателей.

Все они пялились на меня, я совершенно растерялась.

– Никогда не опускайся до оправданий. Это, по меньшей мере, низко, – его рука легонько сдавила мне плечо, и я обернулась. Юлий стоял со стопкой книг в руках. Темные пряди его волос скрывали половину лица: – И орать на кого-то бесполезно. Если человек не понимает простых слов, ты не сможешь повлиять на него. А свои мысли тебе в чужую голову не вложить. Разговаривать нужно без крика, а когда наступает точка кипения – нужно уйти. Вот и всё.

– Тебе, конечно, лучше знать, – я закрыла глаза, концентрируясь на мысли о том, что плакать по поводу ссоры с Никой не стоит. – Но никто не дает мне сегодня уйти до точки кипения. Ни Наркоман, ни она…

Серый Кардинал приподнял моё лицо за подбородок:

– Наркоман?

– Я споткнулась об него, когда входила утром в твой дом. – Я открыла раскрасневшиеся глаза.

– Есть у него такая привычка, – Юлий бережно обнял меня свободной рукой за плечи, и я уткнулась лицом в черную рубашку под френчем: – Он засыпает у порога, утверждая, что этим жестом подчеркивает свое социальное положение.

– Какое ещё положение?

– Положение в доме своего друга, в котором он имеет право только на коврик у входной двери.

– Грустно, – я шмыгнула носом.

– Грустно от того, что он неправ, но я не спорю с ним, – голос Юлия стал чуть более жестким, когда он заговорил о Наркомане.

– Почему?

– Дело в том, Кнопка, что Наркоман не имеет права даже на коврик у двери. Этот дом мой. Мой, это моя сбывшаяся мечта, место, где я себя чувствую действительно дома. Где живет она, где тепло от огня свечей, где солнечный свет говорит о жизни.

Я почти не слушала его. Так уютно было стоять рядом, чувствовать на себе его легкие объятия. Не решаясь обнять его в ответ, я просто вдыхала аромат его рубашки и не плакала. Не плакала о Нике.

– Мне нужно попросить тебя кое о чём, – Юлий отстранил меня от себя, держа за плечи. – Тебе не стоит подолгу общаться с Наркоманом. Вообще не стоит, если честно. Кокаин – это гиблая вещь. Тебя не должно это затягивать.

– Неужели ты думаешь, что из-за общения с ним я тоже подсяду на наркотики? – Меня немного удивила его просьба. Ещё недавно он мне доказывал на примере Зигмунда Фрейда, что мнение других людей не должно оказывать влияния на моё собственное.

– Ты знаешь, что привыкание может наступить с первой же дозы? – Серый Кардинал взглянул мне в глаза и проговорил: – Теперь знаешь.

– Но почему? Разве Наркоман?..

– Сатира упала с лестницы, помнишь? Потому что была под дозой. Потому что ей захотелось острых ощущений.

– Сатира тоже?..

– Нет. – Юлий убрал руки с моих плеч, выражение его лица стало жестким. – Во всем виноват он, Наркоман. И поэтому я прошу тебя держаться от него подальше.

– Подожди, – я попыталась вспомнить: – Тод говорил мне, что в то утро в дом приходил ещё один твой друг, Фред.

Но он покачал головой:

– Если бы Фред был для тебя опасен, я попросил бы тебя остерегаться Фреда.

– Хорошо. Я поняла тебя, – я сделала шаг назад. – Я хочу уйти. Ты не возражаешь? В твоих словах много непонятного, а если разговаривать с тобой долго, то та самая «точка кипения» наступает очень быстро.

– Ты обещаешь мне?

– Я обещаю тебе держаться подальше от Наркомана. – Недоговоренная фраза утонула в потоке моих мыслей: – Уйдем отсюда, я прошу.

– Идем, – он кивнул.

Когда мы вышли на улицу, я не поверила, что за полчаса мир мог так измениться. Легкий, но пронизывающий ветер разносил по земле хлопья первого снега, словно запоздалую почту. Хлопья падали на землю и не таяли, а сверху на них сыпались новые хлопья. Следом за прохожими тянулись дорожки отпечатанных в снегу подошв обуви.

«Как, должно быть, страшно этому первому снегу с неба опускаться на землю», – промелькнуло у меня в голове. «С неба, где ангелочки, похожие на Наркомана в детстве, видят настоящие цветные сны, на землю, где за мной и Юлием тянутся черные сырые следы»…

Примета № 9. Не стоит смотреть в окно на похоронную процессию

Утро 12 октября

Утром следующего дня снега выпало так много, с трудом верилось в то, что вчера осень ещё только начинала убивать листву деревьев. Природа бездушно издевалась над людьми, играя на контрастах погодных явлений. Достаточно прохладно для того, чтобы выпавший снег не таял. Достаточно тепло для того, чтобы не чувствовать скорое наступление долгой зимы.

Сатира встретила меня приветливой улыбкой и простым ситцевым летним платьем на своём бархатном белом теле:

– Я давно не видела тебя.

– Всего лишь один день.

Она покачала головой, произнеся непонятную мне фразу:

– Не считается. – Затем блондинка с сияющим видом протянула мне то, что было зажато в её правой ладони: – Возьми. Сегодня у нас лето.

Я покорно приняла нежданный подарок – пять цветочков синей фиалки.

– Они тебе станут теперь напоминать обо мне, – она развернулась и весело помчалась по узкому проходу к двери Песочной Комнаты. Из-под легкого короткого платья вниз по её ноге спускался темный, покрытый корочкой запекшейся крови, аккуратный шов.

Нежные цветки с желтыми тычинками распространяли вокруг меня умиротворяющий аромат. Синие, как след укуса, что она оставила на мне в тот день. Бархатные, как ее молочная свежая кожа. Да, она действительно права. Теперь фиалки станут напоминать мне о Сатире.

На второй этаж я поднялась очень тихо, стараясь расслышать шорохи наверху. Но там никого не было, что мне и было нужно. Пройдя через комнатку, с пола до потолка заваленную книгами, я оказалась в спальне, где мы с Тодом искали леску. Кто-то уже позаботился о том, чтобы следов нашего шумного вмешательства здесь не осталось. Всё было разложено по местам, убрано на полки. На маленьком прикроватном столике я увидела чайную чашку, в которую была посажена фиалка.

Выдвинув один из ящичков стола с большим зеркалом, я взяла первую попавшуюся книгу. Она, как и все остальные, лежащие здесь, была очень маленького карманного формата. Я вложила в нее бархатные синие цветочки, данные мне Сатирой, и засунула книжку в задний карман джинсов.