***

Для меня нет ничего скучнее, чем уроки в этой школе. Нет, не то чтобы в других школах занятия приносили безудержное веселье, а только в нашей всё так запущенно, просто общество этих мажоров-ботаников меня вгоняло в сон, и у меня было только одно желание - побыстрее закончить этот год.

Досидеть бы последнюю алгебру и домой. Сегодня репетиций не было, Вика заболела, и мы решили сделать небольшой перерыв. С тех пор как Кирилл в нашей группе, у нас явно что-то поменялось. Он внес свой вклад, и это действительно заметно.

Кроме того, что он пел, Кира еще справлялся с гитарой, под моим руководством он неплохо овладел инструментом. Вообще, мне кажется, он работал за всех. Постоянно подкидывал различные идеи и новинки, разработал эскизы костюмов и постоянно задерживался после репетиций, чтобы восполнить пробелы в своих знаниях. Кира старался, и мы все были довольны. Он очень напористый, оказывается. В нем есть многое от отца.

– Слушай, ты ничего не замечаешь странного? – шепотом спросил у меня Санька. По-моему, мы одни в этом классе ничего не догоняем в этой алгебре.

– Что ты имеешь в виду? – не понял я друга.

– Мне кажется, Кирилл очень поменялся, – тон Саши стал серьезным. – Как думаешь, с чего бы это?

– Я заметил, даже не знаю. Он перестал водить всяких девиц домой и ко мне не лезет с придирками и претензиями.

Кира изменился, и это было заметно всем вокруг. Брат стал непринужденней, веселее и доброжелательней. Раньше мы практически не общались, если не считать его хамства в мою сторону, но сейчас мы много времени начали проводить вместе, и это касалось не только наших репетиций.

Мне на миг вспомнилось наше детство, то недолгое скоротечное время, когда мы были братьями. Настоящими братьями, а не просто сожителями, соседями, которые враждуют уже много лет. Интересно, а Кира помнит всё это? Нет, конечно.

Это был самый ужасный период его жизни, дай Бог никогда никому такого не испытывать. Мне было больно за него, хотелось уберечь от мук, внести что-то светлое в его жизнь. Я видел глаза ангела, полные боли и нежелания жить на этой земле, помню как каждую ночь сидел возле его постели и молил Господа услышать голос брата, когда он не говорил.

Я не знал, что со мной происходит, но я понимал, что неспроста появился в его жизни, не зря я попал в эту семью, всё в жизни происходит не просто так, я должен был ему помочь, хотел этого больше всего в своей жизни. Но в один миг всё изменилось… Кира стал резким, вспыльчивым, он не разрешал больше к нему прикасаться, выгонял меня из его комнаты, в глазах ангела поселилась ненависть и презрение. В тот момент мне казалось, что я что-то утратил. Как я не пытался поговорить с братом, утешить его и разобраться – он просто устраивал скандал.

Со временем я смирился с его скверным характером, если человек такой, то его не изменить. Невозможно поменять человека, нереально. Я перестал реагировать на его издевательства. Я больше не перечил ему, не открывал рот и не велся на провокации брата. Но это только внешне, внутри же я очень страдал, мне безумно не хватало моего Киры, того мальчика, без которого я уже не мог.

Я всегда боялся Кирилла, он мог причинить мне ужасную боль. Я научился с ней жить и принял неизбежное, но теперь ее не было. Не было тех издевок, не было унижений с его стороны, вообще не было того придурка, что мешал мне спокойно существовать. Неужели ему самому надоела эта игра, которая причиняла всем столько боли.

Я так долго надеялся, что мы сможем стать такими, какими были в детстве – лучшими друзьями, лучшими братьями, людьми, которые понимают друг друга и всегда придут на помощь. Наконец, впервые за долгие годы, я смог вздохнуть с облегчением. Как мне не хватало его…

Я так задумался, что пропустил момент, когда меня Михалыч вызвал к доске.

– Максим, я конечно понимаю, что вам абсолютно безразлично образование, ведь для того, что бы на сцене головой потрясать особо ума не надо, но всё же я бы попросил немного уважения. Хотя бы для вида. Спасибо.

Опять эти нравоучения. Как они меня достали. Учитель алгебры наверняка проклинал тот день, когда мы основали «Бедлам». Ведь именно в тот день я распрощался с учебой раз и навсегда.

Звонок. О, эта ласковая трель, словно музыка для моих ушей. Жаль только что двойку я всё же успел схлопотать. Но даже эта мелочь не испортила мне настроения в преддверии домашнего сна, о котором я мечтал весь этот день.

– Макс, можно тебя на минуту?

Я удивленно повернул голову на голос и в дверях класса увидел Вову. Он был из параллели, так что явно зашел сюда по какой-то важной причине. Последние месяцы он меня избегал, после того случая мы ни разу нормально не поговорили. То в столовке у него пропадал резко аппетит, и он убегал, то был слишком занят с учебой, то спешил домой делать домашку.

– Ты? Я не ожидал уже, что ты со мной заговоришь, – Моя лыба стала шире некуда. Как я рад был его видеть. Мне казалось, я постепенно таю.

– Максим, ты меня прости, я не знаю, что на меня нашло в тот вечер, – опустил он голову и боялся мне смотреть в глаза, неужели он стыдился чего-то? – Я был весь на эмоциях, я не должен был…

– Стоп, – вскинул ладонь я и подошел ближе. Класс совсем опустел. – Я не виню тебя. Не стоит просить прощения. Я очень скучал, – тихо признался, мои пальцы невольно коснулись его шеи. Я сам себе удивляюсь, он такой притягательный. – Я не знаю, что со мной происходит. В последнее время всё так резко поменялось. – Моя рука теперь коснулась его черных волос, таких мягких, мое дыхание участилось. – Ну, посмотри же мне в глаза!

Я резко поднял его подбородок, в его синих глазах отчетливо читался испуг, но, судя по его сбивчивому дыханию, в тоже время и желание. Он хотел меня.

– Не нужно это повторять! – смотря мне в глаза, произнес он. – Я нормальный, Макс. Это меня не интересует.

– Так зачем же ты пришел? – держу его подбородок и не верю ни единому его слову. Он врёт, но глаза говорят правду. Он хочет того же, что и я сам.

– Я не знаю… Макс, я не знаю…

И он сам накрыл мои губы, первый. Меня будто током шандарахнуло от его действий. Мягкие податливые губы сводили с ума. Это уже не было так неправильно, как в первый раз, это было смирение с неизбежным. Мы желали друг друга, мы хотели одного и того же. Плевать на окружающий мир, плевать, что дверь не заперта…

– Максим, пошли домой вместе?

Плевать, если только в эту дверь не зашел твой брат.

Глава 4. Кира

Последний урок я просидел как на иголках, меня уже целую неделю беспокоит это чувство. Я решил, что обязательно должен извиниться перед Максимом. Я причинил ему столько боли за эти годы, что должен это сделать. Если, конечно же, он станет меня слушать. Но если даже и не станет, то я все равно добьюсь его внимания. Среди самых упрямых и усердных людей я наверняка занял бы первое место.

У Макса сейчас алгебра у Михалыча. Знаю, как он терпеть не может этот предмет. Хотя, он кроме музыки ничего не воспринимает. Ну, кто на что учился. У меня вообще свободная посещаемость всех занятий.Если который год подряд постоянно занимать первые места на различных конкурсах, то директриса пойдет на все уступки. Ну, если честно, не без учета того, кто мой папа и что он сделал для школы.

Я, в принципе, редко пользовался этим разрешением, учеба всегда давалась мне легко, без усилий, а посещать занятия я любил. Ведь фактически большая часть твоей жизни, пока ты школьник, проходит именно в стенах школы, многие ненавидят это заведение, а я люблю.

Да, я такой неправильный и странный, но круглосуточно сидел бы на занятиях. Они отвлекают меня от мыслей, роящихся в моей голове. Как-то Максим мне сказал, что у меня грустные глаза, и если бы не эта вечная ухмылка, то можно было бы подумать, что я глубоко ранимый человек. Помню, в тот день мы жутко поссорились. Вернее, я рвал и метал, а брат молча всё выслушивал. Он выдал эту фразу и, спокойно развернувшись, ушел. Я задумался, а он ведь прав. Никто никогда не понимал меня так, как Максим.