Макс наверняка видит перемены во мне. Я сам замечаю, что стал более открытым. Раньше я много времени проводил со своей «свитой», они тянулись ко мне, но мне это было не нужно. Они исполняли любой мой каприз, они могли сделать всё, что угодно, для получения статуса друга популярного парня, но никто из них не мог действовать на меня так, как действовал Максим.

Я уже много дней хочу с ним откровенно поговорить, но каждый раз меня что-то останавливало. А именно – страх. Я так редко был откровенен с людьми. Особенно с близкими. Я не помню, когда последний раз говорил слово «люблю». Хотя, нет, говорил… Я сказал это маме перед смертью. Хоть тогда я успел.

Я подошел к выходу из школы, толпа школьников радовалась окончанию рабочего дня и покидала стены здания. Я молча стоял и вглядывался во множество этих лиц, чтобы успеть перехватить среди них одного, самого родного, человека. Но Макса нигде не было. Странно, он один из первых выбегает и один из последних приходит на занятия. А вот и Саня, вообще-то они постоянно вместе, что-то тут неладное.

– Эй, Маркин! – крикнул я Сане, и тот обернулся в мою сторону. – Где мой брат?

– По-моему, он в классе задержался, сказал его не ждать, – пожал плечами Санёк. – Кстати, Вика болеет, может навестишь ее? Она будет рада твоему визиту.

Он как-то глупо улыбнулся после этих слов. Прикалывается?

– Еее… спасибо Маркин, я обязательно на днях заскочу к ней.

Ну, конечно же, я соврал. Хоть Кирилл Гладин и поменялся, но не до такой же степени, чтобы самому приходить к девушке. Это не входило в мое понимание. Если баба сама захочет – она даст знать. Нас, мужчин, в этом мире больше – мы и выбираем. Всё честно. Ну, я так считаю, может это и неправильно, но это моя логика.

Я летел по коридорам уже пустой школы и понимал, что еще пара секунд – и возможно моя жизнь изменится. Я наконец всё скажу брату, и мы вновь будем самыми близкими людьми, как когда-то в детстве. Двери класса открыты, что он там еще делает? Наверное, решил остаться в одиночестве и дописать, наконец, свою песню, над которой так долго мудрил.

Улыбаясь, я влетаю в кабинет.

– Максим, пошли домой вместе?

Я остановился как вкопанный в дверях, будто ноги приросли к полу, а в голове голос умоляюще повторял: «Дыши, только дыши». Губы слегка искривили ровную улыбку и дрогнули. Комок горечи подкатил к горлу, и я предательски не мог этого сделать. Я боялся только одного – на глазах у них позорно разреветься. Но не будет этого, никогда! Я сильный, я очень сильный. Я смогу это пережить. А пережить мне это придется не первый раз.

– Кир, что ты тут делаешь? – испуганный внезапностью моего появления, брат смотрел на меня с ужасом.

– Ты… ты не переживай, Макс, – дрожащим голосом выдавил я. Нет сил смотреть ему в глаза, я смотрел в пол. Мне стало так больно и неловко, как будто это не я их застал в неловком положении, а они меня. – Я никому… ты знаешь. Я никому…

Последняя волна горечи подошла к горлу, и я не удержался, резко развернувшись, стремительно вышел из кабинета и что есть мочи понесся по коридору. Я бежал, а слёзы лились по щекам, скатываясь горячими дорожками по коже. Я уже не мог себя сдерживать и просто отдался эмоциям, раздирающим душу. Я выбежал на задний двор школы, людей вокруг уже не было, и просто упал на колени. У меня не было никаких сил больше. Я просто кричал. Я не понимал себя, я был в бешенстве. Он предал меня снова! Как он мог так меня унизить? Он весь – всё для меня. Он – моя половина. Как же он этого не понимает…

…Я познал твои “черные” и “белые” мысли

и нет места оттенкам серого.

Я никогда не просил тебя соглашаться со мной,

Я молю тебя лишь остаться со мной…

Три часа ночи… кровать… настольная лампа, и я в полном дерьме. Как добрался до дома, я уже не помнил. Всё стало вдруг неважным, безразличным. Лежа на кровати, я перебирал случившееся в памяти за предыдущий день и никак не мог уяснить для себя всё, что чувствовал.

Киру дома я не обнаружил, родители сказали, что со школы он так и не явился. Телефон его тоже был «вне зоны», и меня это, честно говоря, пугало. Вариант, что он ночует у какой-то подруги, я исключил. Это было в стиле прошлого Кирилла, того, каким он был раньше, но не теперешнего. С недавних пор я стал замечать в нём то, чего не видел уже много лет – нежность и доверие. А возможно, и что-то еще.

Мне так противно от самого себя, я потерян. Я действовал абсолютно безрассудно. Чего я хотел, вкусить гейской любви? Откуда это во мне появилось, я не могу понять. Дело же вовсе не в Вове и моей тяге к нему. Ведь вовсе не к нему. За семнадцать лет жизни у меня были девушки, меня они не интересовали, никогда. Они, конечно, велись на меня и липли как мухи, когда узнавали из какой я семьи, но чаще, чем на одну ночь, они не оставались никогда. В этом мы с братом, кстати, похожи. Хотя я уже давно смирился с тем, какой я на самом деле, меня гложет эта ситуация.

Сначала мне казалось, что я болен и мне нет места ни в этой семье, ни в мире в целом. Я ненавидел себя за свою слабость, презирал. Это ужасное чувство, когда ты идешь по улице и навстречу идет шикарная девушка с отличной фигурой и миловидным личиком, а твой взгляд падает не на ее декольте, а на вот того парня на лавочке. Мне становилось страшно, мне дико было от самого себя. Почему все люди нормальные, а я не такой как все?

Потом я закрылся от всех. Я отгородился от внешнего мира, чтобы, не дай Господь, я не набросился на какого-нибудь мальчишку и не совершил глобальную ошибку в жизни. Я оборвал все контакты, их было немного, но теперь я остался абсолютно один. Но даже и такое мое решение не исцелило моего главного порока. Я всё так же заглядывался на парней и всё так же истязал себя изнутри. Через некоторое время в моей жизни появился настоящий друг – Сашка. Я противился его компании поначалу, я боялся того демона, что сидит во мне и только ждет того чтобы вырваться наружу, но он, как ни странно, спал. К Сане я испытывал исключительно дружескую любовь, она была настоящей, и этому я несказанно рад.

Но даже долгие годы дружбы и всевозможных жизненных проверок не заставили меня признаться другу в своей ориентации. Мы никогда такие темы не поднимали, и я очень боюсь его реакции. Хотя, по правде говоря, я не желаю это обсуждать. Это мой грех и искупить его могу только я один.

Позорно было понимать, что несмотря на долгие годы выдержки, я не устоял перед искушением, а потом еще и сразу же обломался. Вова – мечта любого гея, это так, у него идеальные внешние данные: черные волосы и светлые глаза, безумно притягательное сочетание, но я столько лет себя сдерживал, а тут не смог устоять.

Но дело далеко не в нём, и даже не во мне. Я знаю истинную причину моего срыва. И она живёт со мной уже примерно десять лет. Еще при первой моей встрече с Кирой, я проникся к этому мальчику самыми искренними чувствами. Маленький ребенок не выбирает сам, кого ему любить, он не смотрит на внешность человека, возраст и даже пол, он просто следует подсказкам сердца. Именно сердце руководит мной с тех самых пор. Я и теперь не различаю понятия мужчина и женщина, я и теперь не понимаю, что Кира – парень. Для меня он ангел и неисполнимая мечта одновременно.

Я уже давно научился бороться со своими эмоциями и чувствами к брату. Научился не реагировать на его выпады в мою сторону, я просто научился с ним жить. Конечно, боль от его ненависти ко мне никуда не исчезала, я всё так же болезненно воспринимал его обиды, но это было только внутри меня. Снаружи же мои эмоции вполне бы могли составить конкуренцию Кристен Стюарт.

Сил больше не оставалось, а сон всё не хотел меня успокоить. Я решил хоть чем-то себя занять и направился на кухню. Кирилла всё так же не было. Из-за него я не могу уснуть, ну где же он? А еще эта его странная реакция на увиденное. Я четко смог различить шок в его глазах. Шок был не от поцелуя парня с парнем, а именно от того, что я целую. Неважно кого, парня или девушку. Я узнал этот взгляд – он отобразил те эмоции на его лице, что были мне давно знакомы, когда Кира приводил в дом очередную шлюху. Это чувство ревности, никак иначе, его ни с чем не спутать.