— Чуть позже мы все вам объясним.

Клаус повернулся и, посмотрев на Штайнера, произнес:

— Ну что ж, Генрих, спасибо тебе за приглашение.

Штайнер промолчал. Сотрудники ОГПУ увели Клауса, а Генрих еще остался сидеть за столом. Он невольно был обескуражен высказыванием барона относительно причины его опоздания.

«Этот намек на инцидент с белокурой девушкой был его выдумкой, либо он хотел подчеркнуть свою информированность о нем. В любом случае ему известно, что я знаком с Матильдой Левандовской. А что это дает ему? Ровным счетом ничего! Мало ли с кем я знаком. И тем не менее что-то здесь не так».

Он вдруг вспомнил: когда он был в гостях у Клауса, тот ему показывал фотоальбом, и фотоснимок, случайно выпавший из альбома, и испуганное с пунцовым оттенком лицо Клауса. Он припомнил фотоснимок с изображением улыбающейся белокурой девушки на фоне замка с двумя мужчинами, одним из которых был Клаус. Черты лица девушки его встревожили.

«Не может этого быть, кажется, померещилось», — подумал он.

Штайнер встал из-за стола и направился на выход. Был теплый летний вечер, однако настроение у него было испорчено. Показательный арест Клауса оставил неприятный осадок в душе Генриха. Он шел по дороге и думал:

«Не я руковожу этой операцией, и не мне судить, но считаю, что арест Клауса был преждевременный. Нельзя было так поступать. Нужно было продолжить игру с ним и выявить его связи, а в особенности связь с этой молодой женщиной. А если методы допроса следователя Земцова не дадут положительных результатов, тогда что? Остается только одно! Но не выпускать же его. Ах, как глупо все получается».

Так, полностью окунувшись в свои размышления, он не заметил, как ноги его привели к дому Матильды Левандовской. Генрих прошел через калитку и вошел во двор. Из будки выскочил дворовый пес и облаял его. Отворилась входная дверь, и на крыльце появилась женщина.

— Вам кого нужно, молодой человек?

— Извините меня. Мне Матильду, пожалуйста, пригласите.

— Ее нет дома, она на работе.

— Матильда еще не приходила с работы!? — с удивлением спросил Генрих.

— Нет, как утром ушла так больше не возвращалась. А что случилось?

— Ничего не случилось.

— Может, что-нибудь передать?

— Ничего не надо передавать. До свидания.

Штайнер был обескуражен таким известием.

«Похоже, Клаус фон Фрич, вы мне солгали. Надо срочно увидеть Матильду», — подумал он.

Недолго раздумывая, Генрих направился в библиотеку. Подойдя ближе к зданию, он увидел на дверях замок.

— Час от часу не легче, — с досадой произнес он и направился к себе домой.

Спустя полчаса он вошел в дом и увидел Матильду. Она с хозяйкой сидела за столом и о чем-то беседовала.

— А вот наш Генрих со службы вернулся, — отреагировала хозяйка. — Мойте руки, и прошу к столу, а я ненадолго отлучусь.

Увидев Генриха, Матильда улыбнулась:

— Здравствуйте, Генрих! Где вы пропадаете? В библиотеке не появляетесь. В гости не заходите, — спросила она.

— Все пытаюсь с вами встретиться, и никак не получается.

— А вы очень пытаетесь?

— Вы даже не представляете, как хотел вас увидеть.

На миг улыбка скользнула на лице Левандовской.

Генрих помыл руки и получил от Матильды полотенце.

— А теперь мне полейте, — попросила она и передала ему кувшин с водой.

Генрих взял кувшин и приблизился к ней. Он почувствовал прежний аромат ее восхитительных духов. Генрих полил воду ей на руки и любовался шелковистой белизной ее нежной кожи. Настолько близкое восприятие девичьего тела обворожило его, и он на миг потерял самоконтроль. Рука летчика легла ей на талию. Матильда вздрогнула и выпрямилась, с удивлением взглянув на него. Он смутился. Глаза их встретились. Генрих увидел глубину ее небесно-голубых глаз, которые его так очаровывали. Ее выразительные глаза несколько секунд глядели на него, ожидая решительных действий, но, мгновенно осознав последствия, Генрих усилием воли преодолел свои чувства и неожиданно подал ей полотенце.

— Вот возьмите, — в замешательстве произнес он.

— Спасибо, — сказала она и опустила глаза.

Вернулась хозяйка. Генрих, обратив внимание на изобилие блюд и бутылку вина, спросил:

— По какому случаю этот торжественный стол?

Хозяйка радостно объявила:

— Вам я признаюсь: все эти хлопоты по случаю именин Матильды.

— Вот как, — удивленно произнес он.

Штайнер бросился в свою комнату и спустя минуту явился, держа в руках сверток.

— Это вам.

— Что это? — спросила Матильда.

— Подарок от меня.

Она взглянула на хозяйку и улыбнулась. Генрих развернул сверток и показал содержимое. Ядвига Адамовна воскликнула:

— Вот это действительно настоящий подарок. Какая красивая кофточка! И по размеру подходит.

Обращаясь к Генриху, она добавила:

— Вы как будто бы все знали и подарок успели приготовить. Как же таким парнем не гордиться? Да любая девчонка за такого пойдет.

— Тетя, не перехвалите Генриха, — произнесла виновница торжества.

Услышав неожиданное замечание племянницы, хозяйка ответила:

— Правда, что это я заговариваться стала. Разговорами сыт не будешь, лучше присаживайтесь к столу, — и, обращаясь к племяннице, продолжила: — Матильда, поухаживай за мужчиной, что-то он застеснялся.

— Нет, нет, я не стесняюсь, — промолвил Генрих, — смотрю я на ваш стол, Ядвига Адамовна, и удивляюсь. Поистине в наше время такое великолепие блюд на столе можно увидеть не всегда. Как вам это удается?

— Вы ведь знаете, Генрих, было бы желание, а кашу можно из топора сварить, и будет вкусно. Только надо знать, как его варить.

— За вас можно порадоваться, с вами голодным не останешься.

Хозяйка сияла своей доброжелательной улыбкой. Вскоре Ядвига Адамовна оставила их одних.

— Откуда у вас такое интересное имя — Матильда? — осведомился Генрих.

— Мама назвала меня этим именем. Тебе не нравится?

— Почему же, неплохое имя. Ты знаешь, что оно означает?

— Хотелось бы услышать, — слукавила она.

— Ее значение: опасная красота.

— Вот как. Откуда тебе известно?

— Это немецкое имя. Наверное, твоя мама — немка?

— Да, Генрих, во мне, как и в тебе, течет немецкая кровь.

— В таком случае где твои корни? Где ты родилась?

— Все мои корни в Германии, и там же я родилась.

— А как ты оказалась в России?

— Перед революцией мама привезла меня в Россию. Наши родственники жили в колонии недалеко от Петербурга. Мама умерла от тифа, и я воспитывалась у тетки.

— Эта колония называется Новосаратовка? — спросил Генрих.

— Нет, это Среднерогатская колония, впрочем, они находятся рядом.

— Знаю, она в пяти верстах от нашей колонии.

— Может, тебе это покажется странным, оказывается, я тебя помню еще с детства. Ты часто приезжал к семье Бич — они наши соседи.

— Удивительно, я действительно с дедушкой Карлом часто бывал в семье Бич. Они наши родственники — там жили родители моей бабушки. Почему же ты раньше мне об этом не говорила?

— Я сомневалась, прошло столько времени. А когда ты упомянул Новосаратовку, я поняла, что именно тебя я видела у соседей. Я к ним часто заходила. А ты меня не помнишь?

— К сожалению, никакой девочки я у них не видел.

— Ты, вероятно, забыл. А жаль!

Молодые люди, слегка опьяненные, продолжали вести непринужденную беседу. Общение затянулось, и Матильда случайно взглянула на часы:

— Уже второй час ночи.

— Я тебя провожу, — сказал Генрих.

— Сейчас уже поздно, ложись спать, а я что-нибудь придумаю. В доме найдется место и для меня.

Штайнер пошел в свою комнату и лег спать.

Генрих внезапно проснулся от громких ударов в дверь. Он спрыгнул с кровати, выдернул наган из кобуры и подбежал к дверям.

— Кто? — спросил он.

— Посыльный от Ждановича, — крикнули с улицы.

Генрих отворил дверь и увидел военного, который, козырнув, сообщил: