«Остается последнее — идти на таран», — подумал Штайнер.

Началась воздушная карусель. Гейдрих понял замысел Штайнера и не давал ему зайти себе в хвост. Попытки Штайнера срубить пропеллером киль противника не увенчались успехом. Истребители свечой поднимались в небо, оттуда пикировали вниз, и казалось, что они вот вот врежутся в аэродромные постройки, но буквально над крышами зданий они снова крутыми виражами уходили в небо и там продолжали свое противоборство. С очередной попытки Штайнеру удалось зацепить пропеллером крыло противника. Самолет Гейдриха неожиданно сделал переворот и полетел вниз. В последний момент пилот успел покинуть истребитель и удачно приземлился с парашютом. Штайнер видел, как на землю упал самолет Гейдриха и загорелся. В то же самое время его двигатель забарахлил, он стал работать с перебоями и вскоре заглох, однако Штайнер сумел спланировать и посадил свой истребитель на аэродромное поле.

«Сейчас будут неприятности», — подумал он.

Штайнер вылез из кабины и направился к зданию, там его дожидался Адольф Ничке, который заметил:

— Не ожидал я от тебя такой решительности.

— Ты же сам меня предупреждал, что патроны холостые. Что мне оставалось делать? В безвыходной ситуации только таран дает возможность обуздать своего коварного противника. С моей стороны это было не нападение, а элементарная защита от нападения. Да, вот только жаль, самолеты пострадали.

— Самолеты — это полбеды, как бы ты теперь не пострадал. Такие обиды группенфюрер Гейдрих никому не прощает. Берегись, Генрих.

Теперь Штайнеру по-настоящему стало не по себе. Генрих понял, что он висит на волоске. Спустя минуту к ним подъехал черный «Опель-Олимпия», приоткрылась дверца, и Штайнер услышал знакомый высокий голос:

— Садитесь, Генрих, я вас подвезу.

Штайнер сел, и автомобиль поехал. Тотчас же Гейдрих продолжил:

— Штайнер, я освобождаю вас от каких-либо притязаний с моей стороны, однако признаюсь: я не привык быть побежденным. Если вы не возражаете, следующий бой состоится завтра.

— Как вам будет угодно, господин группенфюрер. Все-таки, я думаю, вы задались целью со мной покончить. Чем же я вам так не угодил?

— Довольно, Генрих, вы слишком все преувеличиваете. Сегодня, кажется, вы сами меня чуть не прикончили. И хватит об этом, я слишком устал. У вас нет спешных дел? — произнес он.

— Нет, — ответил Штайнер.

— Найдется время пообедать со мной? — последовал вопрос, который прозвучал в тоне приказа.

Штайнер промолчал и лишь кивнул. Автомобиль тем временем остановился возле ресторана «Эдем». Во время обеда царило молчание. Гейдрих увлеченно ел, не обращая внимания на соседа. Напротив, у Штайнера пропал аппетит, и он, равнодушно созерцая блюдо, медленно пережевывал пищу. Наконец, закончив с обедом, Гейдрих без предисловий спросил:

— Генрих, вы хотели бы работать на меня?

— Нет, я не способен работать в службе безопасности. У меня другое призвание, я — летчик.

— Все это чепуха. Я тоже летчик. Одно другому не мешает.

— Чтобы работать в службе безопасности, нужно иметь талант сыщика, а у меня его нет.

— Вы, Генрих, недооцениваете себя.

— Напротив, я исхожу из реальных соображений.

— У вас есть способности.

— Мало их иметь, важно иметь желание.

— Не спорю, а желание у вас появится, когда вы почувствуете истинный интерес в нашей работе. Я думаю, вскоре он у вас появится.

— Не понимаю вас.

Вдруг голос Гейдриха зазвучал жестко, тоном не терпящим возражений своего собеседника:

— Меня интересуют многие вопросы, касающиеся вашей нынешней работы в военном министерстве. В частности, меня интересуют офицеры, которые занимают важные и ответственные направления в работе. Прежде всего это генерал Хюбнер, который занимает одну из ключевых позиций в окружении Геринга.

— Простите, но это доносительство. Я не гожусь для такой работы.

— А ваше мнение меня сейчас мало интересует, важно, что вы мне подходите. Сейчас же едем ко мне, и вы подпишете все документы, необходимые для секретной работы.

— Хорошо, я вижу, иного выбора вы мне не оставили.

— Вот именно, Генрих. Так что не стоит играть с огнем, это очень опасно.

Вечером без всякого предупреждения в квартиру Генриха Штайнера ввалился слегка выпивший Адольф Ничке.

— Ваша воздушная карусель мне обошлась очень дорого: один истребитель я потерял, а другой в ремонте. Кто будет за это платить, дорогой Генрих?

— Я думаю, тот, кто все это подстроил, — отреагировал Штайнер.

— И тем не менее комиссия сочла, что виновником оказались вы. Вам, Штайнер, теперь и отвечать.

— Извольте, я отвечу, но прежде доложу руководству, что в воздухе я подвергся вооруженному нападению и мне ничего другого не оставалось, как защищаться. Да я вам об этом уже говорил.

— Ха-ха-ха, — рассмеялся Ничке.

— Не вижу в этом ничего смешного, — гневно произнес Штайнер.

— Извини меня, Генрих, я разыграл тебя. Не волнуйся, все разрешилось. Группенфюрер Гейдрих все уладил с моим руководством. У него большие возможности и связи. Если бы на его месте был я, меня бы сразу предали офицерскому суду и, наверное, уволили.

— А мне, Адольф, по-настоящему жаль эти истребители. Все как-то глупо получилось, и не моя в этом вина.

— Да, я с тобой согласен. Ты знаешь, я даже не думал тебя застать дома. Чисто механически зашел проверить: чем черт не шутит, а может, ты дома? Я рад, что все обошлось. Одно мне непонятно, Генрих: почему он тебя отпустил после всего, что произошло сегодня? Это не в его правилах.

— Кто его знает? Ничто не стоит на месте. Время идет, жизнь меняется, а вместе с ними меняются люди и их правила.

— Все это философия, — задумчиво произнес Ничке и продолжил: — Хотя, я слышал, у Гейдриха в последнее время это любимый конек — принимать не стандартное решение, лишенное всякой логики. В этом, наверное, и заключается его тайная сила и авторитет в СС.

— С этим трудно не согласиться. На меня Гейдрих произвел впечатление умного и смелого человека, умеющего добиваться своей цели, причем не важно, каким образом. Именно за такими людьми будущее Германии.

— Я поражаюсь тебе, Генрих. Сегодня ты был в шаге от смерти, виновником которой является этот человек, и после этого ты даешь высокую оценку его личности. Извини меня, но либо ты полный лицемер, либо попросту все идеализируешь.

— Здесь я с тобой не соглашусь. Если отбросить свои обиды и посмотреть на это другими глазами, то с уверенностью могу сказать: историю делают сильные личности, и к ним я отношу Гейдриха — умен, образован, храбр и силен — вот идеал немецкого мужчины. Или вы со мной не согласны?

— Господь с тобой, Генрих, я уважаю нашего дорогого Рейнхарда Гейдриха, и все, что ты мне здесь наговорил, дает мне основание лишний раз ему напомнить, что ты истинный патриот Германии.

Шли месяцы напряженной работы. После очередной инспекционной поездки по авиационным заводам Генрих Штайнер сидел в своем служебном кабинете и готовил отчет для руководства. Внезапно в тиши кабинета раздался телефонный звонок. Он поднял трубку и услышал знакомый голос:

— Генрих, зайди ко мне.

Через минуту Штайнер вошел в кабинет своего начальника. Хюбнер изучал какие то служебные документы. Отложив их в сторону, он в свойственной ему манере растягивать слова произнес:

— То, что я тебе сейчас скажу, должно остаться строго между нами.

— Разумеется, Гельмут.

— Пристальное внимание Гейдриха и его доверенных людей к твоей персоне меня беспокоит, и в этой связи я кое-что о нем выяснил и полагаю, что его краткая характеристика развеет все иллюзии относительно этого коварного человека и ты сделаешь для себя соответствующие выводы.

Хюбнер достал из сейфа лист бумаги и, пробежав глазами по тексту, стал комментировать:

— Рейнхард Тристан Ойген Гейдрих родился 7 мая 1904 года в городе Хале…