Что ж, отлично. Я открыл дверцу и начал усаживаться. При этом мой взгляд упал на водительское зеркальце. Отражающиеся в нем два черных невыразительных глаза внимательно наблюдали за мной. Тогда мой взгляд упал на самого водителя. В слабом мерцании света уличных фонарей я увидел очаровательную линию щеки и длинные девичьи ресницы.

На какое-то мгновение у меня мелькнула мысль: вероятно, я рехнулся, у меня уже галлюцинации. И я вышел из машины. В тот же момент шофер повернулся и взглянул на меня.

Это, конечно, не галлюцинация. И такси было не такси. Это частная машина, только на ветровое стекло нацепили маленькую пластинку с надписью «Свободен».

Нацелив мне в живот револьвер, за рулем сидел юноша. Меня охватила паника. Все происходящее казалось мне чем-то нереальным.

— В чем дело? — крикнул я. — Понадобился еще один костюм?

Он открыл противоположную дверцу на переднем сиденье.

— Su base, — что значит «входите». Я понял это. Юноша говорил тоном, не терпящим возражений. Я это тоже понял. Я отказался от мысли нырнуть под защиту Вериных ворот. Это было слишком рискованно. Было также совершенно безнадежно привлечь к себе внимание ее ночного сторожа.

Сверкнул револьвер.

— Su base, — послышалось снова.

Мне не нравилось спокойствие в его голосе. Мне не нравилось также, что опасность угрожает мне таким нелепым образом: в лице очаровательного парнишки, вооруженного непонятной мне враждебностью и револьвером. Я все еще колебался, стараясь найти правильное решение, хотя знал, что я ничего не придумаю.

— Su base, — сказал он в третий раз. Взгляд его мечтательных, устремленных на меня с непонятной для меня враждебностью глаз был тверд, как револьвер.

— О'кей, — сказал я. — Как вам будет угодно.

Я сделал шаг к открытой дверце. Он прищурил глаза. Я был уверен, что в этот момент он думал: «А не собирается ли этот парень напасть на меня?» К сожалению, у меня не было такой возможности: нас разделяла открытая дверца, рычаг передачи и рулевое колесо.

Я сделал еще один шаг и вдруг почувствовал, как кто-то взял меня за плечо и слегка оттащил назад. Знакомый невнятный американский голос сказал:

— Эй, Питер, старина. Что за идея брать такси? Становишься ленивым? После шампанского необходимо прогуляться. Вот что тебе нужно. Небольшая прогулка.

Я позволил ему повернуть меня. Сзади меня стоял сияющий добродушием Билл Холлидей.

Он махнул таксисту, чтобы уехал. Взяв меня под руку, он потащил меня вниз по улице.

— Хм, такси! — говорил он с укоризной. — Парень в вашем возрасте берет такси! Дряхлая старуха, вот вы кто.

Я не знаю, откуда он пришел и как он здесь очутился. Мне было совершенно безразлично. Впереди показался бледный свет уличного фонаря, означавший конец квартала. Когда мы поравнялись с ним, я, терзаемый страхом, ожидал, что юноша сейчас выстрелит.

Но ничего не произошло. Мы завернули за угол. Такси не двигалось с места.

Холлидей шел зигзагами, цепляясь за меня.

— Стаканчик на сон грядущий, — бормотал он. — Живу близко. Вон там, за углом. Зайдите выпить стаканчик на сон грядущий, старина. Нет ничего лучше стаканчика на ночь. Как это говорила Гертруда Стайн? Стаканчик на сон грядущий — есть стаканчик на сон грядущий…

Ндааа-а. А человек, который спас тебя от вооруженного револьвером мальчишки, есть человек, который спас тебя от вооруженного револьвером мальчишки.

Завернув за угол, мы прошли полквартала. Впереди виднелись безопасные просторы авениды Инсерджентс. Такси, очевидно, не собирается преследовать нас. Я почему-то был уверен в этом. Напряженное состояние несколько ослабло. В голове царила мешанина из различных вопросов, на которые я не мог найти ответы. Почему юноша позволил Холлидею выхватить меня из-под его револьвера? Потому что он действовал по чьему-то приказу и у него не было указаний, как следует поступить с другим американцем? Или потому, что сам Холлидей был его хозяином? Но если Холлидей послал юношу для того, чтобы похитить меня, зачем ему вдруг понадобилось спасать меня? И что, он спас меня преднамеренно, или это опять одно из тех семидесяти семи случайных забавных совпадений?

В то время как захмелевший Холлидей, спотыкаясь, тащил меня вперед и лепетал свой бесконечный пьяненький веселый монолог, мне казалось немыслимым представить его способным на что-либо более хитроумное, чем просто, надев на голову бумажный колпак, свистеть в дудочку.

Я вспомнил, как Вера несколько минут тому назад, надув губки и целуя меня, говорила, указывая на светло-синее такси: «Обязательно возьмите такси». Меня охватила дрожь. Я снова сомневался. Вера указывала на такси, в котором юноша ожидал меня с револьвером в руке. Вера отвезла меня в Лос Ремедиос, где юноша ожидал меня с револьвером в руке.

А может быть, это Вера, а не Холлидей? Вера работает с кем-то при помощи юноши?

Мы подошли к обдуваемому сквозняками углу авениды Инсерджентс. В темноте все еще мелькал неоновый свет нескольких ночных клубов и элегантных ресторанов. Мимо нас проехали две машины, направляясь куда-то за город. Я подумал: куда бы меня сейчас везли, если бы я сел в светло-синий седан? Не к Вере. И не к Холлидею. Это совершенно ясно. Меня везли бы к таинственной смерти где-нибудь в канаве на пустырях за Ксошимилко? Или на свидание с моим противником?

А кто он, этот мой противник? Мистер Джонсон, огорченный аппендицитом своей молодой жены? Миссис Снуд, отдыхающая сейчас в постели с детективным романом в руках?

Выбор ответов на мои вопросы был небольшим, и все они не стоили и гроша. Я надеялся, что вечер решит все мои сомнения.

А оказывается, сомнения мои только еще более усилились.

Мы пересекли авениду Инсерджентс и оказались на одной из темных боковых улиц, вдоль тротуара которой стояли огромные тенистые деревья. «Вероятно, это Динамарка», — подумал я. Холлидей, который казался сейчас значительно более пьяным, чем он был в «Реформе», споткнувшись, остановился около дома с меблированными квартирами, построенного в стиле модерн.

— Маленькая квартирка, — сказал он. — Смотреть не на что, видеть нечего. Принадлежит моему другу. Сдал мне ее. Стаканчик на сон грядущий, мой мальчик. Старина!

Он порылся в кармане в поисках ключа. Зазвенела мелочь. Потом нашел ключ и неуверенной рукой всунул его в замочную скважину.

— Исключительно освежает голову стаканчик на сон грядущий, — настойчиво продолжал бормотать он.

От толкнул стеклянную в стальной оправе дверь и с пьяным рыцарством пропустил меня вперед. Это могло быть и ловушкой. Я отлично понимал это. Но если только это ловушка, то меня заманили в нее такими утонченными методами, которые могут показаться невероятными. Улицы были для меня достаточно опасными. Никто не мог гарантировать, что, как только я останусь один, из-за угла снова не появится юноша со своим револьвером. Словом, из двух перспектив я выбрал визит к Холлидею, как сопряженный с меньшим риском.

Кроме того, еще в начале вечера я решил непременно побеседовать с Холлидеем наедине. И хотя мои подозрения перешли на кого-то другого, неизвестного мне, я все же не хотел упустить такой благоприятный случай пощупать Холлидея.

Я вошел в холл, который вполне мог бы явиться экспонатом выставки «Меблировка дома в будущем». Холлидей шел за мной. Он с шумом захлопнул дверь.

На втором этаже он остановился перед квартирой номер три и, после того как его ключ достаточно продолжительное время протанцевал танец попадания в замочную скважину, открыл дверь. Он вошел первым и нашарил рукой выключатель. Мы очутились в маленькой, очень элегантной гостиной с полосатыми зеброобразными драпировками и темно-желтыми стульями. На кофейном столике в вазе стоял огромный букет розовых гвоздик. Комната благоухала ароматом цветов.

И в ней никого не было, что меня несколько удивило.

— Садитесь, старина.

Холлидей шлепнул меня по плечу и подвел к одному из желтых стульев. После сбросил с себя пальто, оно упало на пол, и перешагнул через него, направляясь к двери, ведущей в какое-то другое помещение.