На лице Мэб появилась едва заметная улыбка:

— Как и я не могу ничего обещать для ваших, сэр Архлеоне, стоит вам нарушить договорённость, достигнутую по доброй воле. Должны ли мы заключить перемирие до того момента, как ваша миссия будет закончена?

Никодимус задумался на момент, после чего кивнул:

— Договорились.

— Тогда всё,—  произнесла Мэб и вырвала карту из моих пальцев. — Можем идти, мой Рыцарь?

Я одарил неприязненным взглядом Никодимуса и его перепачканную кровью дочь. Волосы Дейрдре скреблись и шуршали, скользя друг по другу, словно длинные, извивающиеся полоски листового металла.

Черта с два я буду помогать этому сумасшедшему.

Но сейчас было не время и не место, чтобы заявлять об этом.

— Ну, хорошо. Я согласен, — процедил я сквозь зубы.

Стараясь ни на секунду не поворачиваться к динарианцам спиной, я последовал за Мэб к лифту.

Когда лифт закончил спуск, я повернулся к телохранителям Мэб и сказал:

— Пора вам, ребятки, выйти и подогнать машину. — Когда никто из них не шелохнулся, я добавил: — Ну, ладно. Вы, парни, ведь уже заполнили бумаги с пожеланиями, как именно должны распорядиться вашими останками?

На это сидхе только моргнули. И уставились на Мэб.

Мэб продолжала смотреть вперёд. Я видал статуи, которые выражали свои желания более явно.

И они вышли.

Я подождал, когда двери лифта закроются за ними, щёлкнул пальцами и пробормотал "Hexus", высвобождая частичку своей воли. Смертные чародеи и техника несовместимы. Для большей части электроники достаточно лишь оказаться близости от чародея, активно использующего магию, чтобы испустить дух. А если уж он специально пытается испортить её, вряд ли что-нибудь уцелеет.

Панель управления лифтом испустила фонтан искр и погасла. Электрические лампочки негромко хлопнули и перегорели, вместе с аварийными огнями, и кабина лифта неожиданно погрузилась во тьму, разбавленную лишь толикой дневного света, что просачивалась под дверь.

— Вы в своём уме? — спросил я Мэб.

Тишина.

Света было как раз достаточно, чтобы разглядеть блеск её глаз, когда она наконец взглянула на меня.

— Я не собираюсь помогать этому мудаку, — прорычал я.

— Ты будешь в точности следовать инструкциям.

— Нет, не буду, — ответил я. — Я знаю, как он работает. Что бы он ни делал, ничего хорошего это ни сулит. Людям собираются причинить боль, и я не намерен в этом участвовать. Я не собираюсь помогать ему.

— Очевидно, ты слушал меня недостаточно внимательно, — произнесла Мэб.

— А для меня очевидно, что вы просто не понимаете, — ответил я. — Есть вещи, которые просто не стоит делать, Мэб. И помогать такому вот монстру заполучить то, что он хочет — одна из них.

— Даже если отказ будет стоить тебе жизни? — спросила она.

Я вздохнул.

— А вы и не заметили за последние пару лет? Вы сомневаетесь, что я скорее предпочту умереть, чем стану частью чего-то подобного?

В темноте свернула белая вспышка её зубов.

— И всё же ты здесь.

— Вы действительно хотите довести до этого? — спросил я. — Уже готовы потерять своего блестящего новенького Рыцаря?

— Вряд ли это будет большой потерей, если рыцарь не выполняет простые команды, — сказала Мэб.

— Я буду выполнять команды, я делал это раньше.

— Да, выполнял. В собственном извращённом стиле, — возразила Мэб.

— Да, но не в этот раз.

— Ты будешь в точности следовать инструкциям, — повторила Мэб и сократила и так небольшое расстояние между нами. — Или будут последствия.

Я сглотнул.

Последний Рыцарь, разозливший Мэб, закончил тем, что умолял меня прикончить его. Несчастный ублюдок был мне благодарен.

— Какие последствия? — спросил я.

— Паразит, — ответила Мэб. — Убив тебя и вырвавшись наружу, он отыщет всех, кого ты знаешь. И сотрёт их с лица земли... начиная с одного конкретного ребёнка.

Мои руки покрылись мурашками. Она говорила о Мэгги. Моей дочери.

— До неё ему не добраться, — прошептал я. — Она защищена.

— Но не от этого, — отстранённо произнесла Мэб. — Не от создания, плоти от плоти твоей, как и она сама. Твоя смерть впустит в этот мир смертельно опасное существо, мой Рыцарь... того, кто знает о твоих друзьях всё, что известно тебе самому. О любимых. О семье.

— Нет, этого не случится, — ответил я. — Я вернусь на остров. Я скажу Альфреду поймать его, едва он вырвется на свободу.

Улыбка Мэб стала искренней. И это было гораздо страшнее её пристального взгляда.

— О, милое моё дитя, — она покачала головой. — С чего ты взял, что я позволю тебе вернуться?

Я стиснул кулаки и процедил сквозь зубы:

 — Ах ты... сука.

Мэб залепила мне пощёчину.

Ладно, это не очень хорошо отражает то, что на самом деле произошло. Её рука двинулась. Её ладонь ударила меня в левую скулу, и через мгновение правая сторона моего черепа врезалась в дверь лифта. Моя голова отскочила от неё, как мячик для пинг-понга, ноги стали ватными, и я получил возможность очень, очень хорошо рассмотреть мраморную плитку на полу лифта. Металл зазвенел, словно гонг, и эхо этого звона не стихло даже пару минут спустя, когда я смог медленно сесть. Или, может быть, оно повторялось только у меня в голове.

— Я с радостью выслушаю твои предложения, вопросы, мысли и аргументы, мой Рыцарь, — спокойно произнесла Мэб.

Она изящно приподняла ножку и уперлась кончиком высокого каблука мне в горло. Затем надавила на него, совсем чуть-чуть, и это было адски больно.

— Но я — Мэб, смертный. Не тебе меня судить. Понятно тебе?

С каблуком, упирающимся в гортань, не очень-то поболтаешь.  Пришлось дёрнуть головой, изображая кивок.

— Откажись повиноваться мне, если этого ты хочешь, — сказала она. — Я не смогу помешать тебе сделать это... если ты желаешь заплатить назначенную цену.

С этими словами она убрала ногу от моего горла.

Я сел и принялся его растирать.

— Это не очень хороший способ сохранить со мной хорошие рабочие отношения, — прохрипел я.

— Я кажусь тебе дурой, мой Рыцарь? — спросила она. — Подумай.

Я оглядел её. Голос Мэб был совершенно спокоен. После того, что я сказал ей, после проявленного мной неповиновения, это было неожиданно. Она никогда не стеснялась показывать свой гнев, если считала, что собеседник это заслужил. И это абсолютное самообладание было... не то чтобы не в её характере, но я ожидал намного больше напряжённости, чем она демонстрировала. Мое неповиновение поставило под угрозу её планы, а это никогда не оставляло её в хорошем настроении.

Если только...

Я закрыл глаза и снова прокрутил в голове её слова.

— Ваши указания, — медленно произнес я, — заключались в том, чтобы пойти с Никодимусом и помогать ему до тех пор, пока он не достигнет своей цели.

— Верно, — сказала Мэб. — А своей целью он назвал изъять содержимое хранилища.

Она наклонилась и, ухватившись за рубашку, подняла меня на ноги с такой легкостью, словно я весил не больше чихуахуа.

— Я никогда не говорила, что ты должен делать после этого.

При этих словах я моргнул. Несколько раз.

 — Вы... — я понизил голос: — Вы хотите, чтобы я обвел его вокруг пальца?

— Я жду, что ты вернешь мой долг, следуя моим инструкциям, — ответила Мэб. — А после этого...

В полумраке её губы снова растянулись в улыбке, на этот раз — самодовольной.

— Я жду, что ты будешь собой.

— Что бы Никодимус ни замышлял на этот раз... вы тоже хотите его остановить, — выдохнул я.

Она склонила голову, лишь слегка.

— Вы знаете, что он не собирается честно соблюдать перемирие, — негромко произнес я. — В какой-то момент он собирается разделаться со мной. Он собирается предать меня.

— Разумеется, — сказала она. — Я жду незаурядного, более изобретательного предательства с твоей стороны.

— Не нарушая при этом вашего слова и помогая ему? — требовательно спросил я.