Молчание, похоже, длилось давно.

В зал тихо вошел Голь, некогда шут, а теперь самый близкий поверенный короля. Правда, многие поговаривали, что, перестав быть «дураком», Голь так и не сделался умным, но король ценил старого слугу за преданность: Голь, не задумываясь, грудью закрыл бы своего короля от любой опасности, и причиной тому была отнюдь не глупость, а большая любовь. Да и что касается глупости бывшего шута, тут было немало преувеличений: ему вполне хватало умственных способностей подмечать все, что творилось во дворце, и в надлежащих подробностях сообщать королю, так что Голь был при короле не столько телохранителем, сколько «государевым оком и ухом».

Появление Голя, тихо присевшего на скамью в дальнем углу зала, как будто пробудило короля. Не поднимая головы, он проговорил низким, слегка сиплым голосом:

— Я никогда не ожидал ничего доброго от твоего посещения, Ольд-отшельник, но сегодня ты превзошел самого себя.

Выдержав паузу, отшельник ответил:

— Поверь, государь, меня самого не радует роль горевестника, которую я невольно исполняю…

— Невольно?! — воскликнул вдруг король с такой мукой в голосе, что Голь, несмотря на свою дряхлость, подскочил с места и, положив руку на рукоять кинжала, сделал несколько шагов к отшельнику.

Король не сводил огненного взгляда со своего гостя, а тот, нисколько не изменив позы, все так же спокойно смотрел на правителя Норриндола.

— О да! Невольно явился ты в мои владения, и без того осажденные неведомым врагом! Невольно ты заявляешь, что я должен отдать то, что принадлежит мне по праву, чем владею с величайшей бережностью уже столько лет! Невольно ты обвиняешь меня в воровстве! Все это совершенно невольно, дорогой Ольд!

— Ты знаешь, король, чьим вестником я являюсь, кто послал меня к тебе. Я ни в чем не обвинил тебя. Да и кто я, чтобы судить короля Магнуса Мудрого?

— Почему я должен тебе верить? — уже спокойней, но все же резко спросил король. — Кто поручится мне за тебя, отшельник Ольд? Ты говоришь, я знаю того, кто тебя послал? Да, я слышал о нем, как слышал всякий живущий в Благословенном Крае…

— Но ты не всякий, — перебил его Ольд, — ты — Магнус Мудрый и, в отличие от многих других, живущих в Пятиречье, должен яснее понимать, что означает это посольство.

Король поднялся и сошел вниз. Тотчас встал и отшельник.

— Все вы, отшельники, подражаете сельвенам, прячетесь в лесах, в убогих хижинах, бежите от нужд человеческих. Кто из вас хоть немного думает о человеке, о его доле под солнцем, которая есть труды, болезни, старость и смерть? О том, чтобы дать ему надежду?

— На долю человеку выпадают не только скорби, но также любовь, радость видеть и понимать, способность мыслить и творить…

— В том-то и дело, — проговорил король. Он подошел к камину и протянул руки к огню, хотя в зале не было холодно. — В том-то и дело, дорогой Ольд, что все это дано нам лишь на краткое время. А потом?…

Он резко обернулся к отшельнику, и глаза его сверкнули, но уже не гневом, а вдохновением.

— Ты понимаешь, что именно сейчас нам в руки попало средство, которое позволит сделать всех людей счастливыми. О нет, не думай, я отдаю себе отчет в том, что мудрость моей библиотеки — страшное оружие, я сам с трепетом, с большой осторожностью приближаюсь к этому великому знанию. Какой смысл в вашем подражании сельвенам, если вы не обладаете их способностями, если вы, в отличие от них, смертны? Для нас, для людей были написаны эти тома! Почему же мы не можем ими воспользоваться?

Теперь отшельник опустил голову, уставив задумчивый взгляд в мраморный пол зала. Но король и не ожидал ответа на свой вопрос. Он смотрел сквозь отшельника и видел то, что рисовало его возбужденное воображение.

Однако Ольд ответил:

— Да, эта мудрость была записана для людей, но только для подготовленных, а таким был один король Бергор. Его в течение многих лет учил великий сельвен Рисейль-Эрон, или Рисли, как называли его люди. А кто готовил к восприятию великой мудрости сельвенов короля Магнуса Мудрого? Разве недостаточно нам скорбного примера старшего сына Бергора, дерзостно задумавшего прикоснуться к тайной библиотеке?

Король Магнус кинул на собеседника быстрый огненный взгляд, но ничего не сказал, а отвернулся к камину, и лишь спустя время спокойным, бесстрастным тоном заговорил:

— Я потратил всю свою жизнь, чтобы войти в эту мудрость, и теперь, когда я стою на пороге величайшего открытия, когда я могу дать человеку то, о чем он может только мечтать, никто не заставит меня отступить.

— Не думаю, государь, что ты действительно понимаешь, какая сила находится в твоих руках, — сказал отшельник. — Ты видишь в библиотеке только магию, только сборник рецептов и заклинаний. Но я говорю тебе: ты никогда не прочтешь в этих книгах того, что там написано на самом деле. Мистическая библиотека сельвенов — не поваренная книга, по прописям которой можно сварить гарантированную от зла, счастливую жизнь для всех живущих под луной. Тайна этих книг доступна лишь разуму, соединенному с сердцем и просветленному светом Небес. Ведь здесь, в мире забвения, наш ум находится во тьме.

Король посмотрел на Ольда, и неприятная усмешка исказила его уста

— Какие высокопарные речи! Трудно поверить, что ты провел столько лет в лесной чаще. Но все это бредни сельвенов. Что ты можешь знать об этой библиотеке, когда не видел в глаза ни одного тома? Как ты смеешь рассуждать о магических знаниях, когда не прочел ни одной страницы? Или сельвены пересказали тебе все, что изложено в семистах семидесяти семи томах? Ольд, не позорь свои седины!

— Бредни сельвенов?! — не на шутку возмутился отшельник. — Уж не у король ли Эрсепа ты подслушал подобное выражение?

— Безумный старик! Знай, что именно король Эрсеп, имя которого ты произносишь с таким презрением, в благодарность за оказанную ему услугу помог мне стать обладателем магической библиотеки…

— Библиотеки сельвенов, — перебил его отшельник, — смею напомнить тебе, государь.

Король тяжелым взглядом посмотрел на Ольда.

— Не ты, отшельник Ольд, скрывающийся в лесах, как дикий зверь, питающийся кореньями, живущий в компании с лешими, не ты, повторяю я, а король Эрсеп, дал нам в руки великую мудрость, которая приведет все Пятиречье к счастливой и благословенной жизни. Наш край станет благословенным не только по названию.

Отшельник покачал головой и тяжко вздохнул.

— Король Эрсеп Великий, король Эрсеп Бессмертный… Эрсеп Проклятый — вот его настоящее имя! И такое же имя будет носить Благословенный край, если осуществятся злые замыслы этого отцеубийцы!

— Замолчи! — воскликнул король.

— Нет, не замолчу, — с неожиданной силой воскликнул отшельник. — Если бы ты знал, некогда мудрейший из королей, какую страшную услугу оказал Пятиречью двадцать лет назад! Я только один из тех, чья жизнь была разрушена твоим легкомыслием.

— Ты лжешь! — раздраженно крикнул король. — Я не желаю тебя слушать!

Король принялся ходить взад и вперед. Он будто разговаривал сам с собой.

— Какая ложь, какая чудовищная ложь! Я сам говорил с королем Эрсепом, я видел его правдивость и искренность. Первенец славного Бергора был оболган сельвенами, которые до сих пор не могут простить, что наш народ завоевал их земли.

— О великие Небеса! — Воскликнул отшельник, воздев руки к потолку. — Сельвены оболгали бедного короля Эрсепа!

— Не паясничай! — грозно молвил король.

— По неволе станешь паяцем, государь, когда слышишь глупость из уст короля Магнуса, называемого Мудрым.

— Как ты смеешь? — задохнувшись от гнева, прохрипел король.

— Эх, король! За двадцать лет ты не вычитал ничего из книг великого сельвена Рисли, хотя там написано все. Это лишний раз доказывает, что владеешь ты ею не по праву.

Король безмолвствовал. Взгляд его был обращен на Ольда, но вряд ли он видел что-нибудь. А отшельник между тем продолжал:

— Неужели ты не разу не задавал себе вопросы: почему король Эрсеп сам не воспользовался этой библиотекой, почему он просил тебя не открывать Совету Королей, что ты владеешь ею, почему твой союз с ним должен быть секретом для всего Пятиречья?