Такое дерзкое нападение нельзя было оставить без сурового наказания, и я решил настигнуть беглецов. Короля же Эркора я убедил пополнить свой отряд половиной моих людей и немедля отправляться в сторону Ирри-Корнской долины, откуда мы слышали сигналы тревоги.

Когда я со своими людьми переправился через Лиммрун, отряд кочевников был уже далеко в степи, но наши кони не были так измотаны, как тыштыронские. Возможно, и тыштыронцы не ожидали погони. Так или иначе, но мы начали их настигать.

Тут нам крупно повезло: кочевники, должно быть, настолько ополоумели от поражения, что вместо того чтобы повернуть на юг, в свои спасительные степи, забирали все больше на север. Северный хребет был все ближе и ближе, и после полудня мы увидели Дальний отрог. Теперь погоня осложнилась, беглецов то и дело скрывали холмы. Но, на наше счастье, они не переправились через Ветлистую, может, боялись тамошнего сурового народа. Мы оставили холмы позади, перебрались через глубокую заросшую балку, и перед нами открылся лес. Подобно огромному зеленому озеру, он лежал под отрогом, подпирая на севере утесы Горрогана, растворяясь в узкой полоске желтой степи на юге и уходя за горизонт на востоке. Я понял, что если мы не настигнем беглецов до леса, они для нас потеряны. Рыцарь Угло, скакавший рядом со мной, взволнованно прокричал мне:

— Государь, умоляю вас, остановитесь! Это же Зачарованный лес!

Я остановил отряд.

— Сельверон? — переспросил я, как будто не слышал, что он мне сказал.

— Да, государь, — подтвердил Угло. — И это очень странно. Впервые слышу, чтобы кочевники появлялись вблизи этого леса. У нас в Оймене о нем рассказывают страшные вещи.

— Однако король Бергор прошел через Сельверон и обрел благословение.

Я посмотрел на Угло. Это был бесстрашный рыцарь, но в его лице я не видел желания повторять приключение Бергора.

— Так или иначе, — сказал я, — мы доведем дело до конца, не было случая, чтобы Норриндол показывал врагу спину.

Мы поскакали вперед. Но Угло оказался прав: кочевники явно не любили это место, по мере приближения к опушке леса, они все больше забирали на юг и вскоре мчались вдоль кромке лесу. Я было начал беспокоиться: их маневр был безрассуден, разве что заранее спланирован, а в этом случае они заманивали нас в какую-то ловушку. Но по-настоящему обдумать эту мысль я не успел: на севере возле леса мы заметили небольшой отряд всадников, человек пятнадцать, в черных одеяниях, на вороных конях, и лишь один, на белом коне, выделялся из них. Однако скакали они не в нашу сторону, а стремительно приближались к тыштыронцам.

— Это еще что такое? — вырвалось у меня против воли.

— Меня вот что интересует, государь, — прокричал Угло, — они собираются помочь нам или же объединиться с кочевниками и дать нам отпор?

— Чтобы дать нам отпор, им не нужно объединяться. Что это за люди? На кочевников не похожи.

— На горцев тоже, я в Оймене их много навидался.

Между тем неведомый отряд настиг тыштыронцев… и началась бойня. Я остановил отряд. Странно и жутко было смотреть со стороны, как кто-то делает твою кровавую работу. Еще когда незнакомцы настигали кочевников, они пустили в ход арбалеты, и отряд беглецов значительно поредел. Потом пошли в ход длинные мечи. Самое нелепое, придававшее всему происходящему вид бойни, а не битвы, было то, что тыштыронцы не пытались оказывать сопротивление, они до последнего надеялись уйти. Но ни один из них не ушел. Минут через десять все было кончено. Только несколько уцелевших тыштыронских лошадей продолжали скакать на юг, в родные степи.

Мы наблюдали за тем, что произойдет дальше. Было интересно узнать, кто эти отчаянные воины и почему они так ненавидят тыштыронцев. Отряд на рысях поднимался к нам по склону. Теперь стало понятно, что всадник на белом коне, так ярко выделявшийся среди остальных, был их предводителем: он ехал впереди отряда и был довольно богато одет. Они остановились, не доехав до нас шагов пятидесяти. От отряда отделился один из черных всадников и, воздев руку в знак мира, приблизился к нам.

— Да будут мирными дни короля Магнуса Норриндольского. Тебя приветствует хозяин Бескрайнего Леса, владыка Даркулона, король Эрсеп Великий.

— Я также желаю мира королю Эрсепу Великому, — ответил я.

Герольд отъехал в сторону, и ко мне приблизился всадник на белом коне. Он сказал:

— Рад, что смог оказать тебе эту небольшую услугу, брат Магнус.

Так я встретил короля Эрсепа, человек, над которым время не властно. Обликом он был юн и прекрасен, но во взгляде его читалась вековая мудрость. Знаю, знаю, что ты хочешь сказать: о короле Эрсепе в Благословенном Крае ходят дурные слухи. Но не торопись, и ты все услышишь.

Король Эрсеп сказал, что не совсем удобно продолжать разговор в седлах, тем более, что наши кони устали, да и всадникам требуется отдых.

— А поговорить с тобою, брат Магнус, мне бы очень хотелось. Не так часто в наши края заезжают короли Благословенного Края.

По его предложению, мы спустились к лесу и разбили на опушке лагерь. В это время часть моих людей с людьми Эрсепа сожгли трупы тыштыронцев и их коней. Трапеза прошла в молчании, мы обменялись несколькими общими фразами. Потом король Эрсеп заговорил:

— Догадываюсь, что ты думаешь обо мне, брат Магнус. В Пятиречье, должно быть, моим именем пугают детей. Хотя, возможно, и не только детей. «Эрсеп Ужасный», должно быть, так называют меня?

— По правде сказать, брат Эрсеп, редко кто вспоминает о тебе. Об Эрсепе, первенце короля Бергора, говорится в легендах, и, по правде сказать, рассказы эти не слишком лестные для тебя.

— И что же говорится в этих легендах?

— Ты ставишь меня в сложное положение, брат Эрсеп.

— Не смущайся, брат Магнус, я живу так долго и так много знаю, что уже ни на что и ни на кого не могу обидеться.

Странно даже вспоминать, Витольд, каким я был тогда невежественным: мне пришлось пересказать королю Эрсепу те сказки, которые знает каждый ребенок.

— Ну что ж, — начал я. — В легендах говорится о том, что первенец великого короля Бергора Эрсеп, видя, что отец его состарился, решил завладеть троном короля Бергора и быть единовластным правителем Пятиречья. Он обосновался на севере Благословенного Края, на острове реки Тихой, в замке Эрсепрель, заманил туда своего отца и вознамерился умертвить его, однако короля спас его оруженосец Трад. Эрсеп был проклят и отправлен в вечное изгнание, а король скончался от смертельной раны. Теперь на месте королевского замка стоит Камень Берготель, а на месте Эрсепреля — развалины.

Я понимал, что это вряд ли обрадует того, кто носит имя Эрсеп, и решил немного сгладить впечатление:

— Впрочем, многие относятся к легендам как к сказкам, уж не знаю, хорошо это или плохо. Признаться, я и сам в недоумении, неужели передо мной тот самый король Эрсеп?

— Тот самый? — переспросил мой сотрапезник и усмехнулся. — Ну да, тот самый, Эрсеп-Чудовище. А может быть, тот самый, оклеветанный и всеми гонимый Эрсеп, ставший жертвой зависти и ревности сельвенов?

Я был совершенно поражен.

— Что ты говоришь, брат Эрсеп?

— Да, я вижу, ему на славу удался коварный план.

— Кому?

— Величайшему в мудрости и не менее величайшему в подлости Рисли. Не удивляйся и не гневайся. Посмотри, ты не успел подумать, а рука твоя легла на рукоять меча. Неужели этому сельвену удалось вызвать в моих братьях такую любовь, что они готовы умереть за его имя? Еще раз прошу тебя, не гневайся. Выслушай сначала меня, а потом суди. Счастливая звезда привела тебя сегодня сюда, иначе бы мы не встретились. Видимо, Небесам угодно, чтобы ты услышал правду о короле Бергоре, его сыне Эрсепе и чародее Рисли. Неужели сбывается пророчество о Надежде Пятиречья?

Он выглядел возбужденным, глаза его сверкали. Невольно это возбуждение передалось и мне.

— Слушай, — говорил он, — слушай меня, брат Магнус. Первое, что ты должен знать, это то, что никогда ни единым помыслом не намеревался я убить моего отца короля Бергора. Клянусь в этом его великим именем. Но знай, что чародей и мудрец, великий сельвен Рисли свел близкую дружбу с моим отцом не просто так. Когда король Бергор прошел через этот колдовской лес, сельвены поняли, что к Пятиречью подошли люди сильные и мужественные, они покорят этот дикий край. Еще поняли сельвены, что они не смогут воевать против дружины Бергора, к тому же им угрожал набег Тыштыроша, отца всех кочевников. Они решили заручиться дружбой с Бергором, пропустить в Пятиречье и выставить как щит от нападения кочевников. Так оно и вышло, мы отбросили Тыштыроша за Пограничную реку и надолго отвадили соваться в Благословенный Край. Теперь сельвенам нужно было избавиться от нас.