Я не могла их за это винить, поскольку он сегодня выглядел необыкновенно привлекательно. На нем была простая, отделанная черным туника насыщенного желтовато-коричневого цвета, почти такого же оттенка, что и его шевелюра, и черные короткие штаны. Эта скромная, но хорошо сидящая на нем одежда не только подчеркивала его врожденную элегантность, но и говорила о возвышенной натуре, признаки которой сложно было отыскать в экстравагантных нарядах большинства придворных.

Я строго напомнила себе, что я здесь не для того, чтобы любоваться учителем, а чтобы отыскать ключи к разгадке тайны. А если в настоящий момент я ничего не могу для этого сделать, то мне лучше с пользой употребить время и посмотреть, как работает учитель. На самом деле мне чрезвычайно повезло, потому что при написании этого портрета он использовал новую технику.

Она заключалась в том, чтобы смешивать краски с маслом, а не с яичными желтками и водой. Она обладала преимуществом, поскольку масляные краски сохли достаточно долго, позволяя художнику вносить изменения. Кроме того, они давали возможность создавать новые оттенки, путем смешивания разных цветов на паллете, в отличие от темперных красок, которые нужно готовить заранее. Если бы учитель рисовал темперой, ему пришлось бы кропотливо наносить различные краски непосредственно на панно, добиваясь нужного тона. Это была его излюбленная манера, даже когда он использовал масляные краски, но сейчас время не позволяло ему пренебречь палитрой.

Я с большим интересом смотрела, как он наносит на холст точные аккуратные мазки тончайшей кисточкой, изготовленной из шерсти горностая. Бросив взгляд в окно на заходящее солнце, он наконец отложил палитру и кисточку и удостоил своим вниманием Катерину.

— На сегодня мы закончили, — сказал он, закрывая холст тканью. — Я приду завтра в это же время.

— Слава богу! — несколько преувеличенно простонала она и отпустила Пио. Пес тут же спрыгнул на пол и рысью понесся к учителю, который чистил кисточки и закрывал горшочки с краской. Остановившись перед мольбертом, он громко гавкнул.

Катерина улыбнулась, а другие горничные и я с трудом удержались от хихиканья.

— Синьор Леонардо, Пио желает взглянуть на картину. Вы должны удовлетворить его прихоть.

— Боюсь, что не могу этого позволить даже столь достойному псу, как он, — ответил учитель, почесывая собаку за ухом. — И хочу предупредить вас, дамы, чтобы вы не поддавались любопытству и не пытались снять ткань. Краска будет сохнуть еще долго, и можно одним неосторожным движением свести на нет все мои труды за целый день.

— Не беспокойтесь, синьор, они даже не приблизятся к картине, — заверила его Катерина, бросив суровый взгляд в нашу сторону. — Но скажите, сколько времени вам понадобится, чтобы закончить портрет?

— Если вы позволите мне приходить каждый день, это займет менее двух недель.

Она на мгновение задумалась и затем кивнула.

— Это хорошо, потому что вскоре я буду очень занята подготовкой к маскараду, который мой кузен устраивает как раз через две недели.

В этот момент я встретилась глазами с Леонардо и едва заметно качнула головой. Хотя слухи о грядущем празднестве распространялись с невероятной скоростью, о плане Моро никто не знал. Судя по тому, что мне удалось подслушать, никто — даже сама Катерина — не подозревал, что торжество на самом деле устраивалось в честь помолвки графини и ее пока еще не известного суженого.

Не подав виду, что он увидел мой знак, учитель положил последнюю кисть и вытер руки о тряпку.

— Если у вас нет личного портного или швеи, — обратился он к графине, — я хотел бы порекомендовать вам синьора Луиджи. Он настоящий мастер своего дела и без сомнения, сотворит для вас незабываемый наряд. Наша юная Дельфина хорошо его знает и с радостью отведет вас к нему, если вы пожелаете. Не правда ли, Дельфина?

Я встала и сделала реверанс.

— Конечно, синьор, если графине будет так угодно.

— Я подумаю над вашим предложением, Леонардо, — ответила она, не удостоив меня вниманием. Я почтительно склонила голову и вернулась к горничным, в то время как учитель прощался с графиней и Пио.

Подобное обращение со мной Катерины вызвало ухмылки у двух белокурых служанок, Розетты и Изабеллы. Тонкие и гибкие девушки были близняшками, и поскольку они одевались совершенно одинаково, я не могла их различить. Я знала, что они служат у Катерины с тех пор, как она приехала в замок в прошлом году, после смерти ее отца. Я уже смирилась с фактом, что вряд ли подружусь с этой парочкой, учитывая то, что они сочли делом чести постоянно демонстрировать свое превосходство с самого момента моего прибытия.

Третья горничная, Эста, отличалась от них более полной фигурой и менее белокурыми волосами. Именно она объяснила мне мои обязанности и охотно поделилась со мной слухами, невзирая на то, что я была новичком в замке. Сейчас она наклонилась ко мне и прошептала:

— Так ты действительно знаешь синьора Леонардо! Вот это да! Он ведь невероятно привлекательный мужчина. Ты не знаешь, есть ли у него жена или любовница?

— Он неженат, — честно ответила я. Затем, побуждаемая каким-то импульсом, о причине которого мне не хотелось даже думать, я добавила уже менее искренно: — Но думаю, у него есть женщина.

— Я так и думала, — разочарованно прошептала она. Уверена, она могла бы сказать еще больше, если бы не Катерина.

— Ох, это позирование просто ужасно, — воскликнула она, нетерпеливо пнув мешающий ей подол платья. — Эста, пойдем со мной, ты поможешь мне переодеться во что-нибудь более удобное. — Поскольку Пио поднял вой, начав метаться возле двери, она добавила: — Изабелла, вы с Розеттой выведете Пио на прогулку.

Я тоже ожидала приказаний, но Катерина, крутанув юбкой из золотой парчи, уже направилась в спальню. Эста поспешила за ней. Розетта и Изабелла тайком обменялись улыбками и повернулись ко мне.

— Ты можешь пойти с нами, Дельфина, — жеманно предложила Розетта (или, может быть, Изабелла?). — Поводок Пио лежит на столе. Если хочешь, погуляй с ним, а мы пойдем за тобой.

Поскольку ни одна из них ранее не предпринимала попыток подружиться, я заподозрила какой-то подвох. Тем не менее я взяла со стола золотую веревку, обрадованная возможностью передышки от всех этих «унеси-принеси» и ожидания приказаний. Пио тоже был счастлив: с горящими глазами он подпрыгивал в ожидании прогулки.

«По крайней мере, у меня есть хотя бы один друг здесь», — уныло подумала я, привязывая веревку к его ошейнику. Он деликатно облизал меня своим длинным розовым языком. Немного приободренная подобным проявлением привязанности, я приобняла собачку и взяла поводок.

Близняшки следовали за мной на расстоянии, достаточном для того, чтобы я не могла слышать их перешептываний. Пройдя по коридору через все крыло, я выскользнула через боковую дверь, ведущую во внутренний двор. Пио послушно шел рядом со мной… до тех пор, пока мы не дошли до лужайки.

В следующее мгновение он бросился бежать сломя голову, чуть не выдернув мне руку. К счастью, я предусмотрительно несколько раз обернула веревку вокруг запястья, чтобы случайно не выпустить ее. Неожиданный рывок, однако, застал меня врасплох, поэтому я едва не споткнулась.

— Пио, плохой мальчик, — вяло поругала я его, пытаясь поспеть за ним и не запутаться при этом в своих юбках.

Для такой маленькой собачки он обладал необыкновенной силой, равно как и скоростью, и мне приходилось прилагать усилия, чтобы сдержать его. За спиной я слышала хихиканья Розетты и Изабеллы, заставившие меня заподозрить, что пес не в первый раз проделывает подобный фокус. К тому моменту, когда Пио соизволил остановиться, мы пробежали почти половину территории замка. Я не сомневалась, что, не удерживай его поводок, он бы уже домчался до главных ворот и носился по городской площади!

Я уже почти восстановила дыхание — совсем забыв, насколько утомителен бег в длинных юбках, когда Розетта и Изабелла поравнялись со мной.