На соседний балкон я практически свалилась, спасло то, что Вася его без всякой совести использовал, как помойку, и приземлилась я на мешки с мусором. Отсюда до пожарной лестницы оставалось всего ничего. Так что или я сейчас открываю в себе удивительный талант лазать по стенам, или гроблюсь головой вниз с шестого этажа.

Угол дома очень удачно сковывала раскидистая береза, так что если сейчас мужику и приспичит вдруг взглянуть вверх, вряд ли он увидит что в темноте да ещё и за листвой. Я взгромоздилась на замшелую табуретку, грозившую вот-вот развалиться под моим весом, и наклонилась вперёд, удерживаясь за опору для козырька. Внизу ухнул провал, взметая ветром неубранные волосы, табуретка вывернулась из-под ног, и я под очередной волной адреналина намертво вцепилась в опору, отчаянно проклиная все на свете, в том числе и часу себя. Вот ведь угораздило же ввязаться на свою голову! Нет, так не достану, только с балкона навернусь, надо становиться на перила. Пальцы мало того, что дрожали от страха, так ещё и закоченели из-за всех этих действий, грозя и вовсе перестать слушаться. Я поднесла их к лицу, стараясь подогреть сбитым дыханием хоть ненадолго. Давайте, родные, сейчас очень-очень нужно! Снова взгромоздилось на табуретку, судорожно цепляясь за основу для козырька, потом, чуть было не потеряв и без того шаткое равновесие, осторожно переступила на перила. Если справлюсь, уйду в стриптизерши, цены мне не будет с такой отменной координацией. Осталось немного потянуться и достану до лестницы. Снова ухнул провал, угрожающе скрипнула опора и пальцы коснулись холодного металла лестницы. Достала. Назад теперь путь заказан, остаётся только молиться, чтоб рука не соскользнула, когда буду перелезать. Задержала дыхание, отпустила опору, подсознательно уже прощаясь с жизнью, но удержалась и повисла в обнимку с лестницей, больно стукнувшись коленкой, однако живая.

Когда боль схлынула, я с трудом сползла чуть ниже, чтобы меня не было видать с собственного же балкона. Пополам с матюками выудила из кармана мобильники и вопреки запрету набрала громовский номер. Обеспечит он мою безопасность, конечно, как же.

– Мирослава, я же сказал не… – биолог откликнулся почти сразу.

– У меня в квартире какой-то мужик! – я истерическим шёпотом прервала зарождавшуюся гневную тираду и услышала, как Громов на том конце задохнулся.

– Что-о?! Какой мужик?! Ты где сейчас?!

– Я… на пожарной лестнице.

– Го-осподи, ду-ура, – на этот раз хлопнул себя по лбу уже он, – полицию вызвала?

– Не… Мать твою! – я чуть не взвыла, выдав своё положение.

Одно неловкое движение и телефон выскользнул из окоченевших пальцев, улетев в кусты под аккомпанемент из моих скорбных матюков. Я прижалась лбом к ржавым сырым перилам. Только не перезванивай, только не перезванивай, только не перезванивай…

В это время распахнулась с грохотом дверь моего балкона и в проеме появился первый мужик, по телефону, судя по всему, говоривший со вторым.

– Нет! Ушла прямо из-под носа, чай горячий стоит, а девки нет нигде!.. И не видел?.. Да в соседнюю, больше некуда. Ладно, сейчас.

Вот, доигрались, даже бандюги считают мой полуночный паркур выходящим за грани разумного, решили, что я по балкону к Ваську завалилась. Значит, сидеть на пожарной лестнице мне не улыбается, они так живо догадаются, куда я делась. Очень надеясь, что она в какой-то момент не проломится подо мной, не отойдёт от стены, я начала свой многотрудный спуск, который встретил меня ещё одной пакостью под свой конец. Лестница обрывалась, а до земли оставалось ещё метра два. Вселенная определенно хочет сегодня меня добить. Ох и забодаюсь я потом вытаскивать колючки из жопы.

Зажмурилась – все равно темно, хоть глаз коли, – и разжала пальцы. Грохнулась я больно, пусть и в кусты, но хуже того, шум привлёк второго мужика и уже скоро в моем направлении послышались уверенные шаги. Нет, бежать не смогу. Сейчас выскочу, как тайфун, из кустов и в рожу ему баллончиком ёбну. И ведь когда отец мне его втюхивал, я свято верила, что не пригодится, надо же, он оказался предусмотрительней. Я отползла к бордюру, чтобы меня до последнего было толком не разглядеть, и затихла. А ну как передумает? Но дядька попался вредный и передумывать никак не хотел: раздвинул руками ветви над моей головой и сразу же получил в лицо струю перца, так как я уже сидела на изготовке.

Клянусь, что ни до, ни после в жизни своей такой крепкой ругани не слышала. Будь я в другом положении, охотно записала бы пару выражений, но сейчас я, столкнув его, матерящегося, все в те же многострадальные кусты, со скоростью лани понеслась по лужам вдоль дома. Он за мной не побежит, хотя бы потому что какое-то время не увидит, куда. А вот на первого главное сейчас не напороться, иначе будет плохо. Я уже крепко замёрзла: зуб на зуб не попадал. План был предельно прост: добегу до ближайшего круглосуточного магазина и стребовать там убежище и телефон. Остаётся надеяться, что меня не вытолкают взашей в таком жалком виде. Я как раз обходила, запыхавшись, крайний подъезд, и добивая меня окончательно, судьба подкинула ещё один выверт в виде спускавшегося по ступенькам уже знакомого мужика.

От отчаяния я готова была повторить все, что только что услышала, слово в слово, но на деле не смогла выдавить из себя ничего адекватного.

– Здравствуйте, – икнула я, шлепая по лужам и смотря прямо перед собой.

– Добрый вечер, – хмуро откликнулся он, поравнявшись со мной, достал зажигалку и принялся было ею чиркать, как вдруг до него дошло, что здесь что-то нечисто. – Э, а ну стоять!

Мать перемать, да что ж это такое! Я бросилась бежать, хотя это была затея гиблая, сил уже не оставалось, мужик буквально в затылок мне дышал.

Я уже успела – в очередной раз – мысленно составить нехитрое завещание, как слишком быстро для таких неудобных улочек прямо передо мной выскочила знакомая иномарка, распахнулась дверь, хотя она все ещё тормозила.

– В машину быстро! – рявкнул Громов, но просить меня было не надо: молниеносно заскочила на переднее сиденье, и едва хлопнула дверцей, как взревел мотор, взвизгнули шины, Денис вырулил из двора на шоссе и машина понеслась вперёд, взметая из под колёс фонтаны брызг.

========== 20. Безработный дурачок ==========

– Вот так, сейчас… Должно стать теплее.

Денис колдовал с печкой, но безуспешно, меня трясло, и озноб все никак не хотел уходить. Лёд вибрацией гулял по позвоночнику, и я, забрызганная из луж, в этой дурацкой рваной ночной пижаме, смотрелась, скорее, как буйнопомешанная из психушки, чем как прекрасная дама, которую следовало бы спасти. Да и спаситель мой был предельно мрачен, среди ночи гоняться по городу за всякими Мирославами ему никак не улыбалось.

– Почему это произошло? Зачем он явился? – Денис смотрел за дорогой и очень плохо в голосе прятал гнев.

– Не знаю, я как-то не спрашивала, – прозвучало донельзя убито, жалко и обиженно. Я предчувствовала нагоняй, а потому щетинилась заранее. – Можно подумать, он мне доложил.

Меньше всего сейчас хотелось устраивать разбор полётов, голова была просто чугунной, стукни – звон пойдёт. Хотелось в тепло и сухость, чтобы обняли и пригладили, но судя по настрою, это последнее, что собирался делать со мной Денис.

– Ну хорошо, – чуть смягчился Громов, – давай пойдём от противного. Откуда у них твой адрес?

– Я сама об этом думала. Либо кто-то заметил меня рядом с тобой и выследил… Но тогда они не знали бы квартиру… – я озадаченно замолчала и вдруг взорвалась, даже подпрыгнув на сидении. – Коз-злова! – это прозвучало больше как ругательство, чем как фамилия. – Она ведь знала мой адрес! Тогда и с целью все ясно, ей нужно было информацию про Димаса добыть. Он же пропал, и что с ним, она не знает.

– Что, даже не пожалела бывшую подругу? – Громов покосился недоверчиво, но на ус намотал.

– Очень в её духе – брать нахрапом, – насупилась я, – и никого она не жалеет.

Долго сокрушаться по поводу Дахи не пришлось, потому что на ум сразу же лезли другие, куда более весомые причины для сокрушений.