У нашего мальчика обнаружили рак головного мозга. Болезнь быстро прогрессировала, она буквально вытягивала жизнь из Кристофера, он исхудал, он не мог ничего есть. Я делал всё возможное, чтобы спасти сына: оплачивал самые дорогие онкологические клиники мира, покупал лекарства. Он перенес хирургическое вмешательство, лучевую терапию и химиотерапию, но ничего не помогло. Все было без толку. Бог так внезапно подарил мне этого мальчика и так же внезапно его у меня отнял.

Уже полтора месяца Кристофера нет. Я сижу безвылазно в своей одинокой квартире и просто запиваю свое горе алкоголем. Я очень редко пью, я никогда не приветствовал такой способ утешения, но нет препаратов, которые могли бы по помочь мне заглушить эту сильнейшую боль, что поселилась во мне после смерти сына. Все, что я имел в жизни, все, чего добивался упорным трудом, теперь не имеет никакого значения в жизни. Я начинал это все только ради Кристофера, но сейчас его нет. И мне незачем больше жить.

Я вынашивал эту идею более двух недель. Отступать уже поздно, я все для себя решил. Подхожу к своему письменному столу и вытаскиваю оттуда револьвер. Этот мощнейший сорок четвертый калибр предназначен, в первую очередь, для охоты. Я всегда увлекался огнестрельным оружием, в доме у меня много видов ружья, но это самое любимое, оно бесшумно стреляет и всегда попадает в цель. Трясущимися руками я подношу револьвер к виску. Какой-то внутренний голос меня сдерживает и не дает нажать на курок. Я отгоняю от себя все страшные мысли, они не должны мне мешать.

Кристофер, скоро мы будем вместе. И я стреляю.

Единственное, чему учит нас смерть: спешите любить.

========== Часть 3. ==========

“Мы выбираем следующий мир только в согласии с тем, чему научились в этом”.

Я лечу по ночному городу, несусь со скоростью света. Я уже не понимаю, мертвый я или живой, но если бы в моей груди было сердце, оно колотилось бы со страшной силой. Или вовсе выскочило бы. Передо мной калейдоскопом мелькают здания, фонари и зеленые деревья. Какая красивая весна в городе. Интересно, если бы я жил в этом времени, я бы совершил с собой это? Наверное, нет. Невозможно жить в красоте и не впитать ее в себя. Но люди этого не замечают, они ослепли. Погрязли в своих вечных нескончаемых делах и проблемах, их погубила суматоха. Как мне их жаль. Если бы я мог хоть чем-то помочь, либо подсказать, но я не могу, они не хотят прислушиваться. Я мертв, я никто, просто бессильный труп, который потерялся между мирами с подобными себе самоубийцами.

Когда я в мире людей, всегда чувствую себя немного живее обычного. Это место я люблю, но мне здесь нельзя оставаться. Я думал, что за столько лет посмертия разучился чувствовать. Нет, физическую боль я ощущаю всегда, но я не человек, чтобы чувствовать моральную. Какой странный дар – ощущать чужой пульс, слышать дыхание и биение сердец живых людей. Это так приятно, как будто легкий ветерок прошелся между лопатками. В такие моменты забываешь, кто ты. Я невольно сжал себя где-то в левой части ребер. Ничего не стучит, глухо и тоскливо, фантомное сердце болит и мучает. Взглянув на окровавленные запястья, я вспомнил о своем предназначении в мире людей.

***

Меня зовут Нил Айви, и я не могу смириться со смертью друга. Я иду по ночному тихому городу, вокруг ни души. Приятный весенний аромат щекочет ноздри. Но даже он не в силах помочь мне забыть тот запах смерти, когда не стало Кристофера. Я даже не успел с ним толком попрощаться, он просто быстро скончался. Слишком поздно у него обнаружили страшный диагноз, смерть съедала его изнутри. Не помогало никакое лечение, врачи были бессильны, даже папашины деньги, земля ему пухом, не излечили Кристофера.

Я всегда был типичным мажором, тратил родительские деньги, вел развеселую жизнь, и мне это нравилось. Я любил школу, которую закончил пару месяцев назад. Там все были такие, как я, – золотые детки на содержании богатеньких папиков, которые потакали любым прихотям их чад. Отец уже купил мне место в колледже, одном из самых успешных вузов Нью-Йорка, но меня не волнует это. Я ленив, и все, что мне нравится, - это куражиться и проводить время на безбашенных вечеринках, в компании с высокоградусным алкоголем и темноволосым мальчишкой со светлыми глазами. Все уже давно знают про мою главную слабость. Я не гей, я иногда встречаюсь с девушками, но я всегда любил и буду любить одного единственного, не такого, как все, того, кого уже никогда не будет рядом.

Мы учились в одном классе. Такие разные, хоть положение в обществе занимали одинаковое, ну не мы, а наши отцы. Мы же пользовались тем, что нам дают. Только Кристофер, в отличие от меня, ценил это. С самого первого дня школы он знал, чего хотел от жизни. Нас посадили за одну парту в третьем классе, так мы и подружились. Его светло-серые глаза в сочетании с черными, как смоль, волосами покорили мое детское сердце. Он не был красавцем, нет. Но за его беззаботную улыбку я готов был жизнь отдать.

Мы часто вместе проводили время в школе, он любил рассказывать о своих планах. Кристофер видел свое будущее в компании отца, где подрабатывал помощником секретаря сразу после школы. Я слушал его всегда внимательно, не отвлекаясь на внешнюю мишуру. Я мог часами просидеть и вслушиваться в его голос. Такой нежный и напористый. Он умел говорить плавно, иногда шепотом, его ноты ласкали мой слух. В нем была та самая харизма, которая могла обаять с первых минут общения.

Однажды я вытянул его на одну гулянку, которую устроил наш общий одноклассник в честь своего дня рождения. Кристофер долго сопротивлялся, говорил, что нечего ему там делать, но все же взял отгул на работе, и мы пошли вместе. На то время я уже был по уши влюблен. Каждое его нечаянное касание оставляло невидимый след на коже. Его запах сводил меня с ума, я был болен этим человеком, он был для меня единственным светлым и настоящим в мире, где все покупается и продается.

Ему было неуютно, это чувствовалось. Он сжался на диванчике и молча просидел так половину вечера. Я хотел сесть рядом, но я не мог. Бесконечные знакомые лица не давали мне покоя, я всегда в центре внимания на таких мероприятиях. Он наблюдал за мной, я мельком кидал на Кристофера взгляд, его любимое лицо молило меня отпустить его с этой чертовой вечеринки. Он мог спокойно уйти, но манеры не позволяли. Какой же он глупенький, я же не приковал его к дивану.

В конце вечера я подошел к нему со стаканом виски и кубиками льда. Он опешил, никогда раньше ничего подобного не пил ведь. Я просто молча улыбнулся и протянул ему напиток. Он взял дрожащими руками стакан и недоверчиво на меня покосился: «Ты уверен, что мне это можно?». «Выпей, тебе понравится». Он залпом осушил стакан, я испугался за его легкие, а когда он скривился в страшной гримасе, я не смог сдержать смех. Мой хохот заразил Кристофера, и он тоже залился смехом. Мы так не смеялись еще с ним никогда. Это было так искренне и чисто, так по-детски невинно, я не удержался и поцеловал его мягкие губы. Мгновенное касание, нежное, как шелк, по телу. Это было легко и непринужденно. Я поднял глаза на друга, ожидая его реакции, безупречное лицо было близко, запредельно близко. Он молчал, только его большие серые глаза смотрели на меня с явным непониманием. Я наклонился и поцеловал его во второй раз. Это было более чувственно, я поцеловал его влажно, с приоткрытым ртом, нежно провел языком по его губам. Оторвавшись от Кристофера, я взглянул на него снова. К моему удивлению, его веки были закрыты, а губы тянулись ближе к моим. «Повтори это», - прошептал он мне.

Эта была самая длинная и короткая одновременно ночь в моей жизни. Мы вдвоем сбежали с той тусовки и сняли недалеко от того места номер в отеле. Я прихватил с собой бутылку виски, и мы полночи просидели на крыше отеля. Мы всегда много говорили, но тогда слова были лишними, мы молча сидели, и только наши пальцы переплетались между собой, я нежно поглаживал его бледную ладошку и не верил своему счастью. Я знал, что это не алкоголь так на него подействовал, а чувства. Просто первый в его жизни стакан виски смог раскрыть и выпустить на волю его желания.