Пальмы на берегу озера выглядели слегка умиротворенно, как будто подозревали, что не за горами осень. Но ватаги туристов еще роились по улицам центра. После площади Дзордзи Франческа поехала короткой дорогой через улицу Панелле и улицу Галлинацца. Ей нравилось подъезжать к Пьяцца Гранде сверху, пробираться через переплетение улочек, напоминавших ей кулисы какого-нибудь крупного театра, с их суетой и весельем.

Приоткрытые подъезды и тихие внутренние дворы, едва оживляемые струйкой воды из фонтана. Магазины безделушек и этнических товаров, рестораны, которым удавалось пристроить столик даже под водосточным желобом. Углы улиц с приманками для туристов и ювелирные лавки, расположившиеся под портиками. Франческе нравилось любопытствовать, прислушиваясь к обрывкам разговоров и воруя ракурсы повседневной жизни. Возможно, она тоже, как Контини, любила всюду совать нос. Возможно, поэтому они и ладили.

Она спустилась по улице Маркаччи. Контини ждал ее в баре, что сбоку от муниципалитета. Или, точнее, был занят беседой с каким-то незнакомым ей типом. Франческа подождала, пока он закончит разговор, потом подошла к Контини сзади.

– У вас свободно?

– Может быть, – ответил он, не оборачиваясь. – А вы свободны?

Франческа улыбнулась и нагнулась поцеловать его, прежде чем сесть. Контини знаком подозвал официанта.

– С кем это ты говорил? – спросила она.

– С приятелем Маттео Марелли, – отозвался Контини. – Ты что будешь?

Они заказали четверть литра розового мерло. Перед ними Пьяцца Гранде блестела на солнце. Это была не столько площадь, сколько пляж, громадная пробоина в сердце города. И обитатели Локарно, гадая, что с ней делать, приспосабливали ее то под парковку, то под кинозал, то под каток. Пока они ждали вино, Франческа спросила:

– Так ты нашел его, этого Марелли?

– Пока нет. Но тот, с кем я говорил, работал с ним и хорошо его знает.

– И ему известно, где Марелли?

– Нет, но он мне сказал, что видел его два раза в Локарно. Он заинтересовался и стал наводить справки. Думает, там попахивает какой-то аферой. Но никто ничего не знает…

– Марелли прячется здесь, в Локарно?

– Где-то в округе. Похоже, его видели в долине Маджа.

– И по-твоему, дочь твоего друга тоже там?

– Как знать…

Появился официант с вином. Обычно Контини ничего ей не рассказывал о своей работе. Но для этого раза он сделал исключение. Вначале Франческа задалась вопросом почему. Может быть, потому, что речь шла не о работе, поскольку он искал дочь друга.

И еще, тут была эта история с ограблением банка.

Франческа не верила, не могла поверить. Но Контини повторил:

– Я серьезно, Франческа.

– Это невозможно!

– Я не могу бросить Жана, понимаешь? Не могу.

– Но он хочет украсть деньги! Украсть!

– Если бы я мог обойтись без этого…

– Но… но ты не вор!

– Нет. – Ей показалось, что Контини, оставаясь серьезным, все же улыбается. – Я не вор. Я должен помочь Жану.

– Как вы познакомились?

Ну вот, она спросила напрямик. В предыдущие дни она уже несколько раз пыталась выяснить это полунамеками, но Контини превосходно умел не замечать полунамеков.

– Прошла куча времени. Знаешь, что меня там смущает?

Уходить от прямых вопросов он тоже был мастак.

– Марелли, как мне кажется, не из тех, кто похищает женщин. Может статься, именно он – автор идеи с ограблением, но тогда почему Форстер поручил ему еще и ведать отношениями с Сальвиати?

– Возможно, потому, что он ему доверяет.

– Доверие? Это не про Форстера. Та женщина позавчера сказала мне, что Марелли звонил девушке по имени Лина. А если это дочь Сальвиати?

– И что тогда?

– А то, что Лину не похищали. Что между Линой и Марелли существуют какие-то особые отношения, суть которых мне хотелось бы понять…

Франческа вздохнула. История становилась сложной. Сложные истории к Контини будто липли.

– И что ты думаешь делать?

– Беда в том, что времени мало. – Контини допил вино и посмотрел сумму счета. – Форстер нервничает и хочет, чтобы ему ограбили банк.

– Не могу я в это поверить! Ну как можно ограбить банк здесь, в Швейцарии?

Контини оставил деньги на столе. Они пробрались между столиками и пошли крытой галереей.

– Я тоже не знаю, как это делается, – проговорил Контини чуть погодя. – Жан придумает как.

– А мы хотим стать соучастниками?

– Жан попросил меня… Эй, что значит «мы»?

– Контини, ты ведь не думаешь, что я сдам назад?

– Франческа…

– Мне просто не хочется носить тебе апельсины в тюрьму!

– Но это дело рискованное и…

Франческа поцеловала его в щеку, оставаясь серьезной.

– Если ты – одному Богу известно как, – если ты ограбишь банк, я буду с тобой. Ясно?

Контини кивнул. Оба помолчали. Потом Франческа улыбнулась:

– Пойдем домой, накормлю тебя чем-нибудь.

Мужчины и женщины жили там. Лина никак не могла в это поверить. Посреди этих обрывов, этих валунов, на фоне огромных гор, загораживающих небо. Зажатые в каменных домах, собранных в кучки, жители долины Бавона косили траву на сено, ели каштаны и, в общем, перебивались худо-бедно многие годы.

Теперь долина казалась необитаемой. Лина знала, что это не так, что пониже, вдоль шоссе, бродят стаи туристов. Но здесь, наверху, они с Маттео были наедине со своими страхами.

Поэтому, когда в лесу она услышала у себя за спиной шаги, ее охватила паника. Это не мог быть Маттео, которого она только что оставила в доме за разведением огня. Лина повела себя так, будто что-то забыла, и пошла назад.

Страх пронизывал каждое движение, каждое слово. Лина не могла позволить себе даже прогулку. Но почему она дала себя запугать до такой степени? Сломанная веточка – и она обмирает! Да разве может быть кто-то там, в гуще леса, подумала она, а к тому же… да если бы и был?!

Она замедлила шаг, стараясь успокоиться. Но в этот момент кто-то положил ей руку на плечо. Лина резко остановилась.

– Куда ты идешь?

Она не узнала голос, но была уверена, что уже слышала его.

– Не ожидала встречи со мной тут наверху, правда?

Не столько голос, сколько этот нелепый говор. Лина обернулась, зная, кого она увидит, – Элтона, телохранителя Луки Форстера. Страх уступил место злости.

– Ну и что ты здесь делаешь?

– Прибыл по поручению господина Форстера. – Элтон улыбнулся. – Прогуляйся в горы, сказал он мне, и удостоверься, что у ребят все в порядке.

Элтон тщательно подбирал слова и слушал собственную речь. Но Лина не поддалась обману: за миролюбивым тоном скрывалась угроза. Форстер хотел напомнить им, кто хозяин положения. Он схватил курицу, несущую золотые яйца, и не собирался ее упускать.

Пока они поднимались узкой тропинкой к дому. Элтон вел приветливый разговор о том о сем. Лина молчала. Отчасти потому, что запыхалась, отчасти потому, что сосредоточенно передумывала о последних днях. И как она могла быть такой дурой?

Маттео встретил Элтона вымученной улыбкой.

– Не стоило тебе беспокоиться!

– Да о чем ты! – Громила улыбался и улыбался. – Прогулка по высокогорью улучшает кровообращение!

Лине и Маттео пришлось сознаться, что они еще не ели. Так что они были вынуждены разделить обед с Элтоном. Мрачная трапеза: переваренные спагетти и шутки о целебном воздухе горных долин. После Элтон объявил, что, как принято после обеда, он собирается соснуть.

– Койка свободная найдется?

Но какого черта он должен говорить «койка»? Лина слишком разозлилась, чтобы отвечать. Маттео объяснил ему, что есть только две раскладушки, в углах комнаты, за ширмами.

– Пока что я попрошу тебя одолжить мне свой лежак, – ответил Элтон. – А на будущее постараемся соорудить другой.

– На будущее?

– Господин Форстер попросил меня побыть несколько дней с вами. Надеюсь, вы не возражаете.

Ни у Маттео, ни у Лины не нашлось сил ответить. Когда Элтон уснул, они вышли на порог. Запах травы, разогретой солнцем, пробудил в Лине смутное воспоминание о летних днях в детстве.