А если дело не выгорит? В конце концов, он уже много лет как завязал. Теперь он был всего лишь садовником, отвыкшим от ограблений и адреналина.

Контини разведал берега сборного бассейна. Но нашел только два плотика. Два из пяти. Плохая примета? Необязательно. Два плотика преодолели стремнины и мели, проскользнули между камнями ручья и были тут, перед ним. Два плотика. В конечном счете это могло быть и добрым предзнаменованием.

Он вернулся домой и накормил голодного кота. Потом вышел на веранду, в последний вечерний свет, покурить. Он выкуривал с десяток сигарет в день: скручивал их по утрам, набивая особым табаком, – до вечера хватало. Стул из ивовых прутьев заскрипел, когда сыщик встал, чтобы вернуться вскоре со своей книгой и холодным пивом.

«Мы шли, куда нас вел безлюдный скат, как тот, кто вновь дорогу обретает и, лишь по ней шагая, будет рад». [31] Контини закрыл глаза и представил себе большую равнину при свете зари и двух людей, которые ускоряют шаг, вступив наконец на тропу. Ему казалось, что он плавает в своем видении, затерявшийся в море травы, зачарованный блеском росы.

Потом он очнулся. Закрыл книгу и зашел обратно в дом, как только стемнело. Несколько минут посвятил своим кактусам. У него была маленькая теплица, за домом, где росло штук двадцать разных видов. Кстати, именно Сальвиати много лет назад увлек его кактусами. Теперь Контини прививал астрофитум к молодой опунции. Он хранил подвои в темноте неделю, и сейчас растения были готовы для посадки в землю. Опунция подвяла, но Контини надеялся, что она поправится и расцветет через четыре месяца.

Что-то ему не давало покоя. С одной стороны, он чувствовал, что поступает правильно. Жан оказался в трудном положении, и он ему помогал. С другой, он ощущал приближение катастрофы. На подобные вещи у Контини был нюх. Но что он мог сделать?

Он мог в любом случае попытаться избежать участия в этом ограблении. Но в конце концов, как бы все ни сложилось, ему следовало быть рядом с Жаном. Предпосылки не вдохновляли. Никаких идей и никакой помощи, кроме поддержки со стороны Франчески и тех двух друзей Жана. Никого, кто бы когда-нибудь что-нибудь украл. Дилетанты. Как это говорил Жан? Штатские.

Закончив возиться с опунцией, Контини снял перчатки. Ему не удавалось сосредоточиться, он чувствовал, что необычная ситуация выбивает его из колеи. Обыкновенно в качестве детектива он рылся в череде фактов или перебирал людей, ища связи, нечто, что могло бы прояснить, каким образом сплелась паутина.

В этом же случае плести паутину приходилось ему самому.

Он решил сходить ночью в лес, глянуть на своих лис. Он забросил их в последние дни, с головой уйдя в поиски сведений о Марелли. Лисята были на пороге самостоятельной жизни: время открытий, а для него обычно – время замечательных фотографий.

Но прежде он хотел что-нибудь съесть. Копченостей, отведанных в гроте Пепито, не хватило. Полки холодильника отнюдь не ломились от припасов, но ему удалось откопать там четыре яйца и немного молока. Он сбил яйца, приправил смесь толикой шнитт-лука и приготовил себе яичницу. Съел ее с пивом, сидя за кухонным столом.

После ужина беспокойство ушло. В ожидании лисьего часа он решил посмотреть фильм. Этим он занимался, только когда пребывал в задумчивости. Он вставил видеокассету с вестерном пятидесятых годов. И снова сила образов загипнотизировала его. «Это бескрайняя земля, – говорил Кирк Дуглас, стоя перед равнинами Миссури. – Больше только небо».

Контини не знал этих необозримых краев, района Великих озер с его вечными реками, вверх по которым надо плыть. Он привык к своей земле, вклинившейся в горы, к ее историям, таящимся под спудом. Но порой он скучал по жизни, где опасностью был ночной набег черноногих.

У долины Бавона два разных голоса. Один говорит на человеческом языке: тропинки по краю обрывов, дома на гребнях, луга – точно как передышки в горах. Другой – голос, который существует с начала времен: грохот водопада или молнии бури в сердце ночи.

Лина проснулась внезапно. Шум дождя, стучащего по крыше, отдавался эхом в доме. Огонь был погашен. Она свернулась калачиком под одеялом и прислушалась. Попробовала различить в комнате дыхание двух мужчин, но дождь заглушал все звуки.

Тогда она встала с раскладушки и, ступая тихо, обогнула ширму. Остановилась на несколько секунд, чтобы глаза привыкли к темноте. Она ничего заранее не задумывала, но решила сделать попытку. Иногда нужно пользоваться случаем при первой возможности, не просчитывая риски.

Элтон конфисковал мобильники Лины и Маттео. Чтобы были в надежном месте, объяснил он, со своей мордой, что кирпича просит. К тому же, чтобы была связь, надлежало спуститься вниз, в долину. Но у самого Элтона был спутниковый телефон, и он звонил, не выходя из дома.

А если это может делать он…

Лина подошла к входу. Там рядом, между печкой и кухонным столом, был небольшой шкаф, где Элтон держал свои вещи. Дождь заглушал ее шаги. Сполохи молний, сопровождаемые ворчанием грома, время от времени освещали окна. Перед каждым движением Лина останавливалась и прислушивалась. Если мне удастся позвонить, мы спасены. Если мне удастся отсюда сбежать, я выбью козыри у Форстера из рук. Если мне удастся вернуться назад, вернуть то время, когда у меня была одна проблема – долг, если я смогу остаться свободной, свободной и…

Хватит! Лина заставила себя сохранять ясную голову. Села на корточки перед шкафом. Протянула руку к створке, тихо потянула ее на себя. Не поддается. Потянула сильнее. Шкаф был закрыт на ключ. Черт! Лина остановилась, сделала глубокий вдох. Не поддавайся панике. Дверь заперта, но это не сейф. Дождь, что заглушает все звуки, поможет тебе.

Лина не напрасно наведывалась в казино по всей Европе. Она умела сохранять спокойствие в минуты наивысшего напряжения. Она прошла на кухню, взяла нож и вернулась к шкафу. Вставила нож в желобок, стараясь зацепить крюк замка. Она двигалась очень медленно, настолько, что чуть не прослушала удар металла о металл.

Грохот разнесся по всему дому. Лина застыла. Подождала несколько секунд, потом стала легонько поворачивать нож, чтобы расширить отверстие. Наконец ей удалось добраться до крюка и приподнять его. Он сошел с зацепления. Лина услышала щелчок замка. Она медленно раскрыла створки, стараясь не скрипеть. Там была куча одежды, сумка с принадлежностями для бритья и чистки зубов, пустая пистолетная кобура и… вот он, телефон! Лина схватила его. Она собиралась набрать номер отца. Элтон сохранил его в памяти телефона, и она была уверена, что отец не выключает свой сотовый никогда, на тот случай, если…

– Что ты ищешь?

Тут Лине показалось, что она падает. Будто в полу разверзлась дыра.

– Судьбе угодно, чтобы мы с тобой встречались вот так, – говорил Элтон, – посреди леса или в темной комнате.

– Я искала…

– Ты искала мой телефон. Зачем?

Лина тряхнула головой и сглотнула. Начала было что-то мямлить в ответ:

– Да нет, дело в том, что… на самом деле я хотела только…

Элтон отвесил ей оплеуху.

– Я спросил тебя, зачем ты искала мой телефон. Не хочешь отвечать? – Еще одна оплеуха. – Хочешь свалить отсюда? Тебе не нравится договор, заключенный с господином Форстером?

Лина почувствовала во рту вкус крови. Эти две оплеухи привели ее в полуобморочное состояние. Она опустилась на четвереньки.

– Наш план тебе уже не по нраву? – наступал на нее Элтон.

Краем глаза Лина заметила какое-то движение. Маттео. Элтон увлекся допросом и забыл о Маттео. Ей нужно было отвлечь Элтона.

– Нет, ты прав, я… правда искала твой телефон, но знаешь почему?

– Вот и скажи.

Маттео был уже в нескольких шагах от Элтона. Лина увидела у него в руке полено. Она продолжила:

– Я просто хотела убедиться, что у тебя есть спутниковый, на тот случай, если…

Лина умолкла, потому что Элтон больше ее не слушал. Он резко обернулся в тот момент, когда Маттео хотел уже кинуться на него. Элтон остановил его, ударив ногой по коленям. Маттео потерял равновесие, но попытался устоять на ногах, хватаясь за воздух. Элтона это ничуть не отвлекло: его колено вонзилось Маттео в живот, а кулак – в скулу. Маттео сделал три шага назад, не дыша. Он еще сжимал в ладони полено.