– Бальтазар, не мучай меня! – взмолился звездочет. – Если уж ты не хочешь рассказать всей этой истории, то, по крайней мере, не дразни.

– Всё. Ни одного постороннего слова. Итак, посмотрим… Все листы целы. Дальше идет номер четырнадцатый: «Девяносто девятая песнь вещуньи Филистены.»

– Кого? – переспросил Себастьян.

– Вещуньи Филистены, – повторил архивариус, переворачивая страницы. – Постой, постой! Здесь кончаются сведения о Карлоте – чужестранке, а здесь, под пятнадцатым номером, идет «Примечание к предыдущему документу», то есть к песне. А где же сама песнь? Неужели нашли?!

Архивариус схватил обрывок пергамента, добытый в бою.

– Ну да, это ведь стихи, то есть песнь, – он приложил обрывок к книге. – Вырвано отсюда. Ну-ка посмотрим, что сказано в этом примечании…

Себастьян сидел в задумчивости, уронив локти на стол и обхватив руками голову. Его отсутствующий взгляд уходил сквозь свечное пламя в бесконечность.

Бальтазар быстро ознакомился с примечанием и сказал:

– Господин Гренхем пишет, что купил пергамент у хозяина постоялого двора в Традоссе. Вот послушай, Себастьян: «Хозяин постоялого двора нашел эту рукопись после пожара, случившегося у него в достопамятный день герцогского суда над оборотнем. Он сообщил, что одна из постоялиц, по имени Карлота, искала после пожара свои вещи. Особенно расспрашивала она о каком-то рукописном листе. Ее уверили, что рукопись сгорела. Убитая горем девушка ушла, и больше ее никто не видел. Является ли «Девяносто девятая песнь вещуньи Филистены» той рукописью, которую разыскивала Карлота-чужестранка, теперь установить невозможно. И, тем не менее, я помещаю ее в настоящую главу книги».

Архивариус еще раз приложил обрывок листа к книге.

– Нет сомнения, что Пардоза вырвал именно эту страницу, и мы держим в руках «Девяносто девятую песнь вещуньи Филистены», вернее, ее часть.

Себастьян все еще сидел в оцепенении и, казалось, не слышал того, что говорил архивариус. Но вот он поднял голову и тихо промолвил:

– Поразительно. Неужели та самая Филистена?

– Та самая? – удивился Бальтазар. – Что это значит? Тебе знакомо это имя?

– Может быть, просто совпадение…

Архивариус впился в Себастьяна острым взглядом.

– Ну-ка, давай рассказывай…

– Видишь ли, Бальтазар, вчера ночью мне не работалось и не спалось, и настроение было ужасное. Так вот, чтобы утешить меня, Марта рассказала небольшую историю, вернее, сказку о вещунье Филистене.

– Сказку?

– Да.

– И о чем была эта сказка?

– Да вот как раз об этой «Девяносто девятой песне»…

Себастьян хотел наскоро пересказать другу сказку старой Марты, но увлекся, вошел в раж и изложил все повествование почти слово в слово.

– Но дальше? Что было дальше? – нетерпеливо спрашивал архивариус, когда звездочет умолк.

– А дальше я уснул.

Бальтазар встал и прошелся вдоль стола.

– Интересно, откуда Марта знает это сказание?

– О, Марте известно множество подобных историй, – не без гордости уверил друга Себастьян.

– И часто она рассказывает тебе о Магонии?

– Н-нет, о Магонии впервые…

Архивариус с мрачным видом прохаживался у стола, а Себастьян вертел в руках обрывок пергамента с вещей песней.

– Это поразительно, – тихо проговорил звездочет. – Ты не раз внушал мне, что сказки и легенды – это отражение реальных событий, и у меня не было причин не соглашаться с тобой, а вот теперь… В моих руках – вещая песнь сказочной Филистены, написанная для принцессы Аранеи, и я не знаю, как к этому отнестись. Что же получается: Филистена и впрямь существовала, и король Аранеус правил Арахнидами? Невероятно! И, тем не менее, вот она, эта древняя рукопись… Зачем же все-таки она понадобилась Мигелю Пардозе? Какое это имеет отношение к Леоноре?

Себастьян вдруг вскинул голову, и взгляд его на мгновение вспыхнул.

– А что если… Да нет, ерунда какая-то…

– Действительно, все это очень странно, – остановившись, промолвил Бальтазар.

Он сел в кресло и принялся медленно набивать трубку. Погруженный в свои мысли он не слышал слов звездочета.

– Самюэль Карабус, граф Пардоза, Леонора, с одной стороны, с другой – Магония, сказка о вещунье Филистене и ее собственноручное предсказание судьбы какой-то принцессы… Нет, здесь что-то не вяжется. Чего-то не хватает, чтобы объединить все это вместе. А связь тут должна быть.

Себастьян придвинул к себе книгу «Традосских хроник».

– Может быть, Пардоза искал здесь не только этот документ, но мы его спугнули. Смотри, здесь еще немало любопытных вещей.

И Себастьян принялся читать реестр. Архивариус, пребывая в задумчивости, раскуривал трубку.

– «Наблюдения за нустернским архивом», – читал звездочет. – «Сведения о тайном пребывании в Традосском герцогстве короля Магнуса Мудрого и о его магической библиотеке». Вот видишь, Бальтазар…

– Ну-ка, ну-ка, – оживился архивариус. – Дай-ка сюда эту книжицу.

Глаза его заблестели. Он перечитал название главы и принялся отыскивать ее в книге.

– Тут может быть все что угодно, – говорил между тем Себастьян. – Например, Пардоза, так же, как и ты, занимается поисками таинственной библиотеки короля Магнуса…

Архивариус оторвался от книги и круглыми глазами посмотрел на друга.

– Что ты сказал? – спросил он.

– А почему бы и нет? – пожал плечами звездочет. – Возможно даже, ему известна тайна архива.

– Какой неожиданный поворот! Он многое объясняет, во всяком случае, то, что касается пророчества Филистены.

– Но оно не очень-то похоже на магическое сочинение, – возразил Себастьян.

– Библиотека короля Магнуса некоторым образом связана с Магонией, и это тоже пророчество. Господин Гренхем мог не разобраться и отнести его в другой раздел. Давай-ка, еще раз прочитаем наш трофей.

Архивариус взял в руки обрывок листа.

– «… Должны еще знаменья… зойти…» Надо думать – «произойти». Посмотрим, какие же это знамения. «Покроют трещины любовный талисман, стекло волшебное случайно разобьется…» Вот видишь! Волшебное стекло, талисман! Все это – магические атрибуты.

Себастьян в упор смотрел на друга, кивая головой на каждое его слово, и вдруг тихо промолвил:

– Послушай, перстень, что я нашел, – ведь он с трещиной.

– Верно, – тихо отозвался Бальтазар и тут же воскликнул: – Верно! Клянусь пером и чернилами! С трещиной! Так ты полагаешь, что это и есть «любовный талисман»?

– Во всяком случае, очень похоже.

– Перстень, упоминаемый в пророчестве вещуньи Филистены… И этот перстень обронил Самюэль Карабус… Кстати, чуть не забыл: я узнал от Тома Глины, что Карабус был в городе еще позавчера вечером, перед заходом солнца. Понимаешь, что это значит?

Себастьян подумал и сказал:

– Это значит, что он никак не мог встретиться с Пардозой в Традоссе.

– Правильно. Но любопытно, при каких обстоятельствах его видел Том.

– При каких же?

Архивариус наклонился к Себастьяну и тихим голосом произнес:

– Самюэль Карабус спрашивал дорогу к дому профессора Инсекториуса.

– Но ведь он не был знаком с Артуром!

– И тем не менее, направился к нему и… пропал по дороге, – проговорил Бальтазар.

– Слушай! – Себастьян нервно заерзал в кресле. – Ведь в то же самое время к ним в сад, как рассказывала Эмилия, забрался вор…

– Которого не нашли!

– Да, которого не нашли.

– Значит, ты полагаешь, что это был Карабус? – скорее не спрашивал, а утверждал архивариус. – Перелезая через забор, он мог обронить перстень. Но куда же он делся потом?

– Действительно, куда? Как мог исчезнуть взрослый человек за несколько секунд? Тем более, что и укрыться-то там негде.

Архивариус провел рукой по лицу, словно отгоняя дурные мысли.

– Полный кавардак! Перстень в старинной рукописи – и перстень, найденный у забора… Может, это все-таки разные перстни? Иначе получается что-то несуразное.

– Может и разные, – отозвался Себастьян, – тем более что таких перстней в нашем городе уже два.