Ваш доброжелатель».

Леонора скомкала письмо и в негодовании бросила его на пол. Тон и манера послания вызывали недоверие к неизвестному «доброжелателю», тем более что Леонора не могла припомнить ни одного доброжелателя в этом городе. Но по истечении некоторого времени она подняла письмо и перечитала его еще раз. Потом надолго задумалась. Последняя строчка записки не давала ей покоя. Без нее письмо было бы явным пасквилем, но эта короткая фраза – «Для Вас есть добрые вести с родины…» – заставляла отнестись ко всему написанному с большим вниманием. Леонора долго ходила по комнате, не зная, на что решиться, но наконец остановилась и громко произнесла:

– Ну, нет. Я поеду и сама все выясню!

Она велела подать карету…

Всего этого Себастьян не знал и потому недоумевал. Он забыл, что хотел отдать перстень Леоноре и поговорить с ней начистоту. Он чувствовал себя виноватым, хотя не смог бы сказать, в чем. Разве что в том, что не нашел профессора. Молчание становилось тягостным и невыносимым. Леонора первой нарушила его:

– А где вы работаете? Где ваша обсерватория?

– Здесь же, наверху, – тотчас отозвался Себастьян, радуясь, что нашлась тема для разговора. – Если хотите, я покажу вам ее. Это площадка на башне, куда по ночам я выношу инструменты. Сейчас уже темно, и погода ясная, так что мы с вами смогли бы посмотреть на звезды.

– На звезды? – оживленно проговорила Леонора. – Я так давно не видела звезд… Охотно.

Себастьян учтиво поклонился и повел ее на башню. Оказавшись на воздухе, под сенью звездного неба, Леонора, казалось, повеселела. Себастьян с удовольствием показывал ей созвездия, называл звезды. К его удивлению, Леонора обнаружила неплохое знание астрономии, правда, некоторые созвездия она называла незнакомыми ему именами. Себастьян был увлечен беседой. Время от времени он брал Леонору за руку, но девушка каждый раз высвобождала ее.

– Значит, здесь вы и составляете гороскопы? – спросила Леонора.

– Нет, – отвечал звездочет. – Для этого не обязательно подниматься на башню. Все необходимые сведения можно почерпнуть в специальных астрологических таблицах. Их начал составлять мой прадед, продолжали дед и отец, и я их постоянно уточняю.

– Ах вот как. Кстати, почему вы не приложили к гороскопу чертеж?

– Разве? – удивился звездочет. – Возможно, забыл.

– Забыли? – переспросила Леонора. – А может быть, не сочли нужным?

Себастьян недоуменно посмотрел на Леонору. В ночном полумраке лицо девушки было бледным и холодным.

– Конечно, забыл, – пробормотал он. – Вы как-то странно говорите, Леонора. Я вас совсем не узнаю…

– А почему вы не нашли профессора Инсекториуса? – переменила тему Леонора.

Себастьян, сбитый с толку неожиданной холодностью Леоноры, довольно путано рассказал о своих неудачах. Девушка внимательно слушала, а потом спросила:

– Вы считаете, что горожане не правы, считая виновником вчерашних событий профессора Инсекториуса?

– Разумеется! Ведь это чушь, Леонора. Я знаю Артура уже много лет, он был дружен еще с моим отцом. Он не способен на такой поступок. И потом, насекомые в коллекции мертвы.

– Мертвы, – печально согласилась Леонора. – И вы даже не предполагаете, где теперь может находиться ваш друг?

– Нет. Ума не приложу. Но, Леонора, вы говорите со мной так, будто подозреваете в чем-то. Я просто не узнаю вас. Вы мне снова не доверяете?

– А вы считаете, вам можно доверять?

Себастьян молчал. Печаль омрачила его душу. Он понимал, что за время, пока он не видел Леонору, что-то произошло, но он и представить себе не мог, что именно.

– Я понимаю, Леонора, вам сейчас тяжело, – проговорил он. – Вы одна в чужом городе. Ваш жених в беде, вас преследует недруг. Но поверьте, я и сам искренне заинтересован в том, чтобы спасти бедного Самюэля Карабуса, и готов отдать…

– Откуда вы знаете, что Самюэль Карабус – мой жених? – перебила его Леонора. – Ведь я вам не называла имени моего жениха. Ведь не называла?

– Но я догадался, – растерянно отвечал Себастьян. – Вы спрашивали о нем еще в гостинице. Я уже тогда понял, что это не просто ваш знакомый.

– Ну, хорошо. А с чего вы взяли, что меня преследует недруг?

– Видите ли, Леонора, я случайно услышал ваш разговор с графом Пардозой…

– Когда?! – воскликнула Леонора.

– Вчера, когда вы потеряли веер, и я пошел его вам отнести.

– Так, стало быть, вы стояли возле моей двери и подслушивали?

– Это вышло совершенно случайно, поверьте. Мне было стыдно признаться в этом сразу, а потом… потом… Я вижу, вы в чем-то подозреваете меня, но… Мне нужно вам многое рассказать.

– А мне нужно у вас многое спросить. Так вы знакомы с графом Пардозой?

– К сожалению, пришлось познакомиться.

– Почему «к сожалению»?

– Он тайком пробрался в архив и хотел выкрасть один документ.

– «Девяносто девятую песнь вещуньи Филистены»?

– Да, – Себастьян был поражен.

– Значит, вы завладели этим документом? И где он теперь?

– У архивариуса Букреуса.

– А где сейчас архивариус?

– Не знаю, – горестно покачал головой звездочет. – Полдня я пытался найти его, выспрашивал у горожан, стучался в запертый архив, но все бесполезно. Признаться, я в отчаянии! Ваш жених в опасности, Артур пропал неведомо куда, в городе все ополчились против него, а Эмилия пребывает в печали и надеется только на меня. Но этого мало: неизвестно куда пропал и Бальтазар, а он мог бы нам помочь, ведь вы его совсем не знаете.

– Вы удивительно искренни, Себастьян, – задумчиво проговорила Леонора.

– Быть искренним не трудно, когда говоришь правду и не чувствуешь за собой вины. Я ума не приложу, в чем вы меня подозреваете. Впрочем, это ваше право… Просто я надеялся, что не давал вам повода сомневаться во мне. Об одном хочу напомнить: гороскоп предостерегает вас именно от необдуманных решений.

– Да! – усмехнувшись, воскликнула Леонора. – Как же я забыла про гороскоп! Но ведь его составили вы, стало быть, это вы подстерегаете меня.

– Я не понимаю вас, Леонора.

– Что если вы неправильно истолковали расположение светил, выдали желаемое за действительность?

– Ошибка здесь исключена, Леонора. Я вас не понимаю. Не хотите ли вы сказать, что я… словом, что я вас обманываю? Вы меня обижаете. Еще никто и никогда не смел предъявлять мне такие обвинения.

Леонора молчала, Себастьян был страшно оскорблен. Он отвернулся и невидящим взором смотрел в сторону замка барона Фойербарда. А в противоположной стороне из-за шпиля ратуши медленно поднималась луна. И лишь первый лунный луч коснулся башенной площадки – звездочет очнулся.

– Леонора, – сказал он, повернувшись к ней, – я не знаю, что случилось за те несколько часов, что мы с вами не виделись, но, думаю, произошло что-то ужасное. Какая-то сила хочет разлучить нас, помешать нашему счастью. Поверьте, я готов пожертвовать всем ради вас и ничего, слышите, ничего не прошу взамен. Мне довольно того, что вы есть, что я вас увидел. Я бы ни за что не влез так бесцеремонно в вашу жизнь, если бы не знал, что вам грозит опасность. Я не мог раньше рассказать вам о том, что знаю некоторые обстоятельства. Ведь только сегодня утром вы почтили меня своим доверием. Я ни в чем не виноват перед вами.

Леонора смотрела на Себастьяна. Лицо его обливал лунный свет, и, возможно, в выражении лица звездочета она прочла больше, чем услышала из его уст. Племянница бургомистра потупила взгляд и тихо промолвила:

– Как мне хотелось бы верить вам, Себастьян! Как мне этого хотелось бы… Стало прохладно. Сойдемте вниз.

Почти сразу же после того, как Себастьян и Леонора поднялись на башню, в дом вернулась Марта. Не подозревая о том, что у них гостья, она развела огонь в очаге, поставила греться ужин, а сама села за шитье. Еще днем она начала латать разодранный камзол своего воспитанника, но другие мелкие дела отвлекли ее. Теперь нянька решила продолжить штопку. Она взяла камзол на колени, повертела его, располагая поудобнее очередную дыру, но тут из кармана что-то выпало. Фрау Марта нагнулась и подняла с пола перстень на замшевом шнурке. Она повертела его в руках, положила перед собой на столе и устремила на него задумчивый взгляд. О чем напомнил этот загадочный талисман фрау Марте – неизвестно, но лицо ее было озарено тихой улыбкой. В таком положении и застали ее Себастьян и Леонора.