– Во всяком случае, я так разумею, ваше величество.

– Ну что ж, какой ни есть, а все же ответ. Стало быть, вы не намерены требовать награды? Я вас правильно понял?

– Да, – ответил звездочет и прямо посмотрел магу в глаза.

– Ваше величество, – вдруг проговорила неизвестная дама и поднялась с места, тотчас поднялся и Себастьян. – По-моему мнению, господин Нулиус, спасая принцессу, оказал услугу не только и не столько вам, сколько ей. Не лучше ли спросить Аранею, чем она хочет вознаградить своего спасителя?

Себастьян был поражен. Голос неизвестной дамы был ему так же знаком, как и черты ее лица. Она подошла к звездочету и в ответ на его недоуменный взгляд проговорила:

– Так вы меня все еще не узнаете, господин Нулиус?

Себастьян не сразу смог ответить.

– Простите, сударыня, ваше лицо и ваш голос кажутся мне удивительно знакомыми, но я, право, теряюсь… Будь вы старше я, пожалуй, сказал бы, что вы… Впрочем, нет, – Себастьян опустил глаза и добавил: – Вы, должно быть, королева…

– Вы почти угадали, мой друг, – рассмеялся король.

– Ах, дорогой мой Себастьян, – сказала дама, – неужели вы не узнаете свою старую няньку?

– Марта?! – воскликнул Себастьян. – Но простите, я, наверное, сошел с ума.

– Нисколько, – возразила помолодевшая фрау Марта. – Свет Энгор-Эрона, так мы называем Магонию, освещает в человеке только настоящее. Старой меня сделали ссора и разлука с возлюбленным королем, разлука с родиной. Но теперь, когда воскресла любовь, вернулась и молодость.

– С возлюбленным королем? – переспросил Себастьян. – Стало быть, ты… вы?..

– Да, дорогой друг, – вмешался архивариус. – Перед тобой вещунья Филистена.

Но Себастьян не восклицал и не таращил удивленные глаза. Он взял руку Филистены и нежно поцеловал ее.

– Кажется, я окончательно привык к чудесам, – сказал он.

– Я рада, Себастьян, – улыбнулась фея и обратилась к королю: – Так каков же будет ответ, Ваше величество?

– Я понимаю, к чему ты клонишь, милая Филистена, – ответил король. – Но пойми и мое беспокойство. Волею превратностей принцесса уже дважды представала перед алтарем, и дважды женихи оказывались не теми, кто ей предназначен судьбой. Я боюсь ошибиться…

– Вам нужны доказательства?

– Ты же знаешь, что единственным доказательством может явиться твоя «Девяносто девятая песнь». Но, насколько мне известно, она утеряна.

– Отнюдь, ваше величество! – промолвил архивариус. – Она здесь.

– Вы хотите сказать, господин Букреус, что пророчество Филистены у вас? – удивился король.

Бальтазар поклонился и протянул королю обрывок манускрипта.

– Но это только половина, – резонно заметил тот.

– Совершенно верно. Эту половину мы отвоевали у графа Пардозы – вот здесь, в этом обыкновенно сумрачном кабинете. В борьбе манускрипт был разорван, и граф унес вторую половину с собой. Но вчера, после того как вы удалились из монастыря, я отыскал на месте боя другую половину этого текста. Вот она.

Король принял второй обрывок, сложил оба вместе и проговорил:

– Да, это истинный манускрипт. Взгляни, Филистена!

Вещунья подошла, взяла папирус и, улыбнувшись, кивнула королю.

– Этот листок был самой большой моей драгоценностью, когда я отправилась на поиски жениха принцессы. Ведь я надеялась, что, когда отыщу его, ты все поймешь, мой король. Но когда я его отыскала, исчез манускрипт, сгорел, как я полагала. И вот я держу его в руках…

Она хотела было вернуть манускрипт, но король сделал отрицательный жест и промолвил:

– Нет, дорогая Филистена, ты столько выстрадала из-за этого пророчества, что только тебе дано право огласить его. Огласить во второй раз, как это и водится в Энгор-Эроне. Подойди сюда, дочь моя Аранея. Встань здесь.

Принцесса встала перед королем, склонила голову, а король возложил на нее руки.

Филистена улыбнулась, соединила разорванные половины вместе и прочитала свою «Девяносто девятую песнь»:

Твоя судьба, прекрасное дитя, Таит в себе немало приключений, Случайных встреч, исканий и борений, Но пусть они не устрашат тебя.

Превратности искупятся вполне, И над тобою вечно воссияет Звезда любви, которая взыграет Лучами светлой радости в тебе.

Внемли тому, что ты должна узнать: Твой суженый, пока что неизвестный, Талантом наделен таким чудесным, Что тайны неба сможет открывать.

Его найдешь ты в северном краю, Отправившись искать совсем другого. И там, под небом города чужого, Он отстоит и жизнь, и честь твою.

Все сбудется, счастливое дитя, Но прежде, чем исполнятся веленья Твоей судьбы, должны еще знаменья Произойти. Послушай же меня.

Покроют трещины любовный талисман, Стекло волшебное случайно разобьется, Но истина, как чистый свет, прольется Туда, где прежде царствовал обман. Твой древний герб случайно совпадет С гербом супруга – символом небесным. И в этом совпадении чудесном Родитель твой знамение прочтет.

Все сбудется, предсказанное мною. Да будет Небо и любовь с тобою!

Вещунья замолчала. Молчали и остальные, пораженные услышанным. Наконец король, обратив пламенный взор к Филистене, промолвил:

– Какое точное предсказание! Если бы я как следует запомнил его… Каким легкомысленным может оказаться мудрец, если гордость омрачит его сердце! А все-таки любопытно, какой у вас герб, Себастьян? – обратился он к звездочету.

– Вот его герб! – сказала Филистена, и в руках ее откуда-то появился вымпел, с которым Себастьян обыкновенно выходил на городские ратные игрища. Король внимательно посмотрел на вымпел и сказал:

– Действительно, редкое совпадение. Ну что ж, Филистена, ты была права, и я хочу в присутствии свидетелей принести тебе мои искренние извинения. Прости меня, любимая.

Король опустился на одно колено и поцеловал вещунье руку. Затем поднялся и, обратившись к принцессе, спросил:

– Ну, что скажешь, возлюбленная дочь моя? Мы слышали только первые строки Песни твоей жизни. Похоже, твое сердце уже осуществило их?

Аранея, видимо, давно ждала этой минуты. Лишь только она заговорила, под сводом зала тихая и одинокая флейта запела прекрасную мелодию.

– Отец, я так же, как и вы, была поражена точностью предсказания, но еще до него мое сердце сделало выбор раз и навсегда. Я люблю этого человека и была бы счастлива стать его супругой.

Аранея подошла к Себастьяну и протянула ему руки. Он тотчас же завладел ими.

– Может ли это быть, Аранея?

– Что, Себастьян?

– Может ли это быть, что ты любишь меня?

– Да, Себастьян.

– Нет человека счастливее меня, Аранея!

– И меня, Себастьян! Все преграды позади, и отныне мы неразлучны.

– Аранея!

– Себастьян!

Влюбленные не замечали, что уже давно движутся в медленном танце.

– Счастливый день! – воодушевленно проговорил король. – Сегодня Арахниды обрели королеву и принца. Не так ли, Филистена?

– Вы правы, мой король, – ответила фея. – Не надо быть вещуньей, чтобы предугадать сразу две свадьбы.

– Надеюсь, на сей раз магический перстень Аурса придется впору?

– Вне всяких сомнений. Перстень у Аранеи, и пусть она сама наденет его на палец суженому.

– Дочь моя Аранея, – обратился король к принцессе, – достань второй перстень, пора Себастьяну примерить его.

– Перстень? – рассеянно переспросила принцесса, и мелодия оборвалась. – Но ведь он остался у Пардозы. Как же я забыла об этом!

– Как у Пардозы?! – изумился король.

– Действительно, – вступил в разговор архивариус. – Принцесса дала перстень графу, чтобы тот примерил его. И перстень пришелся ему впору…

– Что вы говорите, господин Букреус! – воскликнула Филистена. – Этого не может быть!

– И, тем не менее, это так. Иначе принцесса ни за что не пошла бы с графом к алтарю. Представляю, как поразилась она, увидев, что перстень легко наделся на палец Пардозы. Но он обманул вас, принцесса. Граф подменил перстень.

– Но когда? – спросила принцесса. – Ведь я не спускала с него глаз.