– Наверное, это редкое насекомое, – предположил звездочет.

– Редкое? Ха-ха! Это небывалое, неслыханное насекомое. Ты можешь перерыть все труды по энтомологии и не встретишь ничего подобного. Это открытие! Я, Артур Бенедикт Теодор Инсекториус, открыл новый вид жужелицы. Золотая жужелица! Каково? Я уже посадил ее на булавку, и она станет украшением моей коллекции. Такое открытие – редкое счастье, но одно обстоятельство не дает мне покоя. Видишь ли, мой многолетний опыт подсказывает, что ни одно живое существо не может существовать в природе в единственном экземпляре.

– Поэтому ты и намеревался сегодня же отыскать еще одну такую же жужелицу? Но почему она непременно должна быть именно в твоем саду? – спросил Себастьян.

Профессор озадаченно посмотрел на друга.

– Ну, во-первых, там я нашел первого жука, а во-вторых… Впрочем, это не важно. Или я ничего не смыслю в энтомологии, или эта жужелица – подлинное чудо. А чудеса, как известно, не повторяются. Я не нашел второй экземпляр этого редкого насекомого. Вместо этого я изуродовал цветник моей милой жены, украшение всего города, поругался с ней и… Нет! Не хочу вспоминать, хочу все забыть. И наш добрый Локк поможет мне в этом. Вперед!

И профессор Инсекториус толкнул дверь трактира, ибо они уже пришли.

Глава пятая

Необычный вечер в Нустерне. – Профессор Инсекториус лечит подобное подобным, а архивариус высказывает странные предположения. – Появление некоего идальго и ошеломляющие вести о Самюэле Карабусе.

Возбуждение горожан в связи с появлением знатной гостьи, тем временем усилилось настолько, что, когда оба приятеля подходили к трактиру Локка Бочонка, весь город гудел как улей.

Городские портные сбились с ног, разыскивая начальника городской стражи, дабы испросить у него разрешения не тушить в эту ночь огня, поскольку были завалены сверхсрочными заказами на изготовление наимоднейших нарядов. Кумушки беспрестанно наносили друг другу визиты, обсуждая детали завтрашних туалетов и украшений. Все в городе решили, что завтра состоится грандиозное празднество, хотя никакого официального объявления на этот счет не было. Молодежь собиралась осаждать бургомистра, чтобы тот распорядился провести внеочередные ратные игрища. Да что игрища! Настоящий турнир! И многие студиозусы уже всерьез помышляли о том, чтобы раздобыть, если не доспехи, то, по крайней мере, их достойное подобие.

И только трактир доброго Локка являл собой островок тишины и спокойствия. Цеховые старшины и почтенные мастера тянули пиво за дубовыми столами. В красном углу восседали рыцари, сопровождавшие утром племянницу бургомистра. Они остановились в гостинице у Локка и теперь предавались обильному ужину. А в противоположном, довольно скромном, но весьма уютном уголке сидели Себастьян Нулиус и профессор Инсекториус.

Время здесь шло неспеша. Слепой Гаст играл на виоле популярные сюиты, а Эльза подыгрывала ему на лютне. Еще входя в трактир, Себастьян не без гордости отметил, что она явно преуспевает. Звуки неторопливых паван, плавных менуэтов, зажигательных сарабанд, часть которых была написана самим Себастьяном, заставляли забыть о повседневности.

В трактир вошел архивариус Бальтазар Букреус. Прищурившись, он поискал среди завсегдатаев друзей и, увидев, направился к их столу. Профессор к этому времени доутешался до того, что пребывал в необычайном веселье.

– Вот и наш многоученый муж пожаловал! – воскликнул энтомолог.

– Бальтазар, – сказал Себастьян, – мы уж думали, что ты не получил нашего приглашения.

– Напротив, – ответил архивариус, – мальчишка, которого вы послали ко мне с час назад, исполнил поручение, думаю, наилучшим образом. Но, увы, друзья мои, я был чрезвычайно занят.

– А когда, скажи на милость, ты бываешь свободен? – не без претензии полюбопытствовал профессор. – Себастьян работает ночью, я тружусь днем, но ты, мой дорогой Бальтазар, насколько я понимаю, не выходишь из своего архива ни днем, ни ночью.

– Клевета! – возразил архивариус. – Уж не считаешь ли ты этот благословенный трактир частью муниципального архива? Но я здесь! И потом ты не хуже меня знаешь, что человек свободен только в любимом занятии.

– Замечательно сказано!

– Не слишком ли рано господин профессор пустился в сентиментальности? – широко улыбаясь, проговорил архивариус. Он был почему-то особенно весел, и Себастьян этому несколько подивился.

Локк принес Бальтазару вина и телятины с тушеной капустой. Друзья выпили за любимые занятия. Себастьяну показалось, что трактирщик хотел было что-то сказать, но его позвали к другому столу, и, тяжело вздохнув, Локк удалился. Себастьян уже не в первый раз за этот вечер отмечал, что Локк сегодня очень рассеян и чем-то обеспокоен, но поинтересоваться этим ему все не удавалось.

– Кстати, – обратился Бальтазар к звездочету, – с чего это наш профессор сегодня в небывалом веселии? Неужели этого образцового семьянина так воодушевило прибытие важной молодой гостьи?

– Да нет, – уклончиво ответил Себастьян; ему не хотелось предавать гласности ссору профессора с женой.

– Гостья? – переспросил профессор. – Какая гостья?

– Как, ты ничего не знаешь? – изумился архивариус. Себастьян тоже недоуменно посмотрел на профессора и пояснил:

– Сегодня в город приехала племянница бургомистра. Правда, я не знаю как ее зовут.

– Леонора, – вставил архивариус, – ее зовут Леонора. Она приехала в такой роскошной карете…

– Да нет же, – возразил Себастьян. – Вовсе не в карете, а верхом в сопровождении четырех рыцарей: Ромуальда и его друзей. Кстати, они сидят вот за тем столом. – Он сделал жест рукой.

Профессор Инсекториус приподнялся, перегнулся через стол и внимательно посмотрел на рыцарей, заканчивающих ужин.

– Так, – сказал он, – рыцарей я вижу. Но я не понял: племянница бургомистра прискакала верхом на карете?

– Не верхом, а в карете, – настаивал архивариус, не предавая значения словам профессора. – Я сам видел из оконца своего подвала, как роскошная карета остановилась возле дома бургомистра и из нее вышла девушка.

– А верхом-то кто приехал? Рыцари что ли? – не унимался профессор. – Или рыцари приехали на карете?

– Погоди, Артур, – сказал Себастьян и обратился к архивариусу. – Бальтазар, с чего ты взял, что это была племянница бургомистра?

– Вы меня совсем запутали! – воскликнул профессор и пригорюнился.

– Начнем-ка все сначала, – предложил архивариус, – а то и я сейчас запутаюсь. Нашему бургомистру закралось в душу сомнение: не слишком ли много средств магистрат расходует на содержание городской стражи? Вчера он попросил меня составить справку обо всех расходах такого рода за последние пятьдесят лет. Утром, чуть свет, я принялся за работу и случайно увидел из окна подъехавшую карету и, как ты правильно сказал, четырех рыцарей, ее сопровождавших. – Себастьян слушал с величайшим вниманием, не сводя глаз с Бальтазара. – Из кареты вышла девушка и сразу оказалась в объятиях бургомистра. Когда же к вечеру, закончив работу, я отнес справку бургомистру, тот представил меня этой самой девушке, отрекомендовав ее как свою племянницу Леонору. Из-за этого-то я и задержался. Полчаса светского разговора были совершенно необходимы.

Бальтазар замолчал. Себастьян погрузился в глубокое раздумье, а профессор, сонно помаргивая, попеременно смотрел то на архивариуса, то на звездочета.

– Значит, это была не она, – тихо промолвил Себастьян.

– Нет-нет, – возразил архивариус, – расскажи-ка все по порядку.

И Себастьян поведал о том, что произошло утром. Этот рассказ куда больше увлек профессора: он слушал с большим интересом, временами похохатывая и крякая от удовольствия. Когда Себастьян закончил, профессор восторженно воскликнул:

– Браво! Ай да Том! Завтра, если встречу его, непременно расцелую.

– Странно все это, – проговорил архивариус. – Странно и любопытно. В том, что это была одна и та же девушка, сомнений нет. Ясно и то, что мы оба видели ее примерно в одно и то же время. Но как такое объяснить?