Управляемые сервиторами турели выдвинулись из-за армированных противовзрывных заслонок в середине наклонной стены и обрушили на землю град тяжелых орудийных снарядов и противопехотной картечи. Вдоль основания стены протянулась цепочка взрывов: подорвались тайники с оружием и боеприпасами. Защитники на парапетах поливали огнем участки у основания стены, куда турели не доставали.

Артиллерийские орудия лорда Харкора прекратили стрельбу, когда стало видно, что есть дружественные потери, но у Имперских Кулаков таких проблем не было. Навесный огонь с разрушительной силой бил по камням и прижимающимся к стенам воинам, укрывая вершину горы едким дымом, всполохами пламени и разрывающейся в воздухе шрапнелью.

Кроагер услышал протяжный вой автоматической пушки, посылающей снаряды то влево, то вправо каждый раз, когда Железные Воины оказывались в группах по трое или четверо. Длинноствольное мелта-копье уничтожило несколько валунов с бьющим по ушам визгом сжигаемого воздуха, а отдельные заряды из мелкокалиберных лазпушек обрушивались на землю, словно ослепительные кометы.

Кхамер упал: на месте груди у него были лишь сплавленные кости, а внутренности мгновенно превратились в сверхнагретый пар. Тумака разрезало на две части длинной очередью снарядов. Улголан упал на землю, когда неожиданный нарост кремниевого камня столкнул его со стены. Еще один нарост из восстанавливающегося разлома, острый как шип, пронзил Пурдокса, оставив его висеть, как выставленного для устрашения казненного. Над Страбой появился выступ, вынудив его прыгнуть под сплошной огонь лазпушки, разделивший его надвое.

Падали и другие — воины, до чьих имен ему не было дела и уже никогда не будет.

Его охватил гнев при мысли, что их сдерживала одна рота Имперских Кулаков и пара тысяч смертных солдат, и он прижался к стене, когда огненная буря сверху усилилась. Это всегда была самая кровавая часть любой атаки — момент, когда становилась видна истинная ценность воина, последние пятьдесят метров по открытому полю. У командира могли быть всевозможные орудия для уничтожения целых планет, самая укрепленная крепость, самые изощренные методы противодействия, но ему все равно нужны были люди из плоти и крови, чтобы пересечь тот последний клочок открытого пространства и разобраться с врагом.

Некоторые кузнецы войны, как Форрикс и Торамино, с неприязнью относились к этой стадии сражения — как к неприятной необходимости в изящной схеме из порядков огневого поражения, планов артобстрела, апрошей, параллелей и бесчисленных линий осадных укреплений под безупречно высчитанными углами. Кузнец войны Харкор был олимпийцем старой закалки, воином, который понимал, как важно время от времени укреплять дух своих подчиненных, бросая их в огонь и выковывая на наковальне войны.

Кроагера мало привлекала логистическая сторона осады, хотя он был довольно компетентен в этой области. Пусть другие занимаются копанием, планированием и строительством. Его стихией было пекло битвы, где прямота была добродетелью, а ярость решала исход.

Из шквала взрывов и шрапнели вынырнули несколько воинов и начали искать подходящую опору рядом с ним. Они ориентировались на него, зная, что там, где появляется Кроагер, всегда льется кровь врага. Он поднялся повыше сквозь стену огня и шума; залпы гранатометов каскадом следовали один за другим, но взрывные боеприпасы были на исходе, а гранатометов — слишком мало, чтобы нанести ощутимый урон. Железные Воины оказались под градом осколков, но благодаря многослойной керамитовой броне ранены были единицы.

Рядом с Кроагером поднимался Ваннук, вороненый доспех которого испещрили выбоины от малокалиберных выстрелов, а шлем почернел от взрывов. Он выпустил короткую очередь из болтера, который держал в одной руке. Раздался вскрик, и со стены свалилось тело, разорванное масс-реактивными снарядами.

— Первая кровь на моем счету, — рыкнул Ваннук.

Болтер Кроагера пока что был пристегнут магнитным зажимом у бедра, и там ему и суждено было оставаться, пока его владелец не доберется до парапета.

— Первая, не первая, — отозвался Кроагер. — Какая разница, если это кровь.

Ваннук остановился, чтобы еще раз прицелиться, но вдруг вал задрожал от смещения грунта в его основании. Почувствовав эту дрожь, Кроагер зацепился за трещину в склоне и, удерживая собственный вес бронированными пальцами правой руки, качнулся в сторону, чтобы найти точку опоры для левой. В тот же миг в грунте возник провал, словно какой-то придонный хищник разверз огромную пасть, и Ваннук исчез, даже не успев закричать. Зыбкий грунт продолжал двигаться, и очень быстро края провала вновь сомкнулись.

— Идиот, — только и сказал Кроагер в память о Ваннуке, после чего продолжил подъем.

Он продвигался вперед резкими рывками, иногда перепрыгивая препятствия. Мастерство, помноженное на везение, помогали ему обходить острые скальные выступы и уклоняться от вражеского огня. На место, где он стоял за секунду до этого, скатилась турель, охваченная пламенем. Кибернетический наводчик был все еще присоединен к искореженным обломкам кабелями и вместе с уничтоженным орудием рухнул на скалы. При падении турель взорвалась, бронированные листы разошлись, словно мокрая бумага, и наружу вырвался столб пламени. Автомат заряжания не выдержал перегрева, и снаряды боеприпаса разлетелись во все стороны по непредсказуемым траекториям.

Один из них взорвался на склоне совсем рядом с Кроагером, и тот вздрогнул, когда от силы взрыва на мгновение потемнел визор шлема. Потом глянул вверх — и ухмыльнулся: множество людей, стоявших вдоль парапета, взирали на него с ужасом. Боятся? Ну и правильно.

— Смерть идет за вами! — крикнул он им. — Железо, что было снаружи, скоро станет железом внутри!

Некоторые лазерные разряды и пули все-таки попали в него, но, выбив из наплечников снопы искр, доспех пробить не смогли. Кроагер высвободил болтер из магнитного захвата на бедре, одним плавным движением прицелился и выпустил короткую очередь из трех выстрелов.

У первой его жертвы голова просто исчезла: кинетическая энергия снаряда была столь велика, что голову человека оторвало от позвоночника. Второй болт, среагировав на объект нужной массы, детонировал в груди другого солдата, разнеся ее в клочья. Третий человек с воплем рухнул навзничь — осколки костей, разлетевшиеся от двух убитых, исполосовали ему лицо. Кроагер понимал, что тратить масс-реактивный боеприпас на обычных людей — расточительство, но катастрофы, которые при этом происходили с хрупкими человеческими телами, были так занятны, что он просто не мог устоять. Вернув болтер на место, Кроагер начал подтягиваться все ближе к парапетной стенке, потрепанный вид которой вызывал у него улыбку. На этом участке вала не осталось никаких встроенных орудий, и теперь остановить его не мог никто.

Он ухватился за скрученный арматурный прут и, подтянувшись, перевалился через остатки парапета, в каменной кладке которого застряли осколки снарядов. Оказавшись на стене, Кроагер снова достал болтер и теперь искал новые цели.

Кроме него, подъем преодолели только два Железных Воина: Вортракс и Уштор, судя по символике на их шлемах и наплечниках. Один из Имперских Кулаков, видимо, капитан, удивленно обернулся к ним — и окриком предупредил еще двоих Кулаков, вокруг которых толпилась почти целая рота перепуганных солдат.

— Без шлема? — процедил Кроагер, мгновенно прицелился и выстрелил. — Как глупо.

Капитан упал, но Кроагер с раздражением увидел, что враг отделался лишь касательным ранением. Два Имперских Кулака, разделившись, открыли огонь, чтобы помочь командиру; смертные солдаты в ужасе палили наугад.

Сосредоточенный болтерный огонь отбросил Вортракса на разрушенный парапет. Нагрудник воина не выдержал, тело его несколько раз содрогнулось, и треск перемолотых костей не оставил Кроагеру сомнений, что масс-реактивные снаряды превратили грудную клетку Вортракса в кашу.

Между Уштором и Кулаками завязалась перестрелка, но те держались слишком хладнокровно, чтобы подставляться под случайные выстрелы. Кроагер не торопясь поднял болтер к плечу, прицелился в Имперского Кулака слева от себя и сделал два аккуратных выстрела. Воин рухнул с пробитым шлемом, лишившись затылка и разбрызгивая мозговое вещество через дыру в обгорелой кости.