— Откуда вы знаете, что он тяжелый? — спросил я. — Ведь метеорит у нас в ракете, как и все остальное, не весит ничего.

Сокол объяснил мне, что в обычных условиях метеорит был бы тяжелым, хотя бы потому, что он на 95 % состоял из смеси никеля и железа).

Итак, наш корабль ранен железоникелевым космическим снарядом… как будто этим можно утешиться! А зачем нам этот никель? Разве что для коллекции…

Скажем прямо — нам очень не посчастливилось. Наскочить на метеорит в космосе почти невозможно. По вычислению известного астронома Майера, даже в самых густых потоках метеоритов, так называемых Леонидах, — отдельные твердые частицы потока отдалены одна от другой, самое меньшее, на 110 километров.

Профессор Ньютон, известный знаток метеоритной астрономии, утверждает безапелляционно: «Каждый метеорит в потоке отдален от своего соседа по крайней мере на 500 километров».

В библиотеке нашей ракеты, в книжке профессора Оберта, одного из творцов первых ракетных кораблей, я нашел такие фразы:

«Ракета должна путешествовать по вселенной по крайней мере 540 лет, пока встретит хотя бы один метеорит. С этой точки зрения путешествие в межпланетном корабле, во всяком случае, менее опасно, чем, например, поездка в автомобиле. Американский теоретик профессор Годард вычислил даже, что возможность встречи ракеты с метеоритом во время путешествия Земля-Луна выражается отношением 1:100 миллионам».

Одна возможность из 100 миллионов! Один шанс из 100 миллионов — и этот шанс выпал на нашу долю. Разве не особенное «счастье»?

В конце концов, все это не было бы важно, если бы не изменение курса ракеты. Николай Петрович определил, что наш корабль, вследствие столкновения с метеоритом, слегка переменил курс — куда-то к внутренней орбите, к Солнцу. Если нарисовать полуэллипс, по которому мчится сейчас наша ракета, то теперь он закончится не там, где должен был закончиться. Он не сойдется с линией орбиты Венеры тогда, когда на точке соединения будет эта планета. Нет, наш полуэллипс повернул ближе к Солнцу и теперь должен подойти скорее к орбите Меркурия, чем к орбите Венеры.

Разумеется, тут нет еще ничего страшного, потому что мы всегда можем изменить курс, выправить его с помощью наших ракетных двигателей. Но чтобы сделать это, нужно сначала высчитать, какое именно получилось изменение курса, найти поправки, проверить — и лишь после этого поворачивать корабль. Ведь у нас слишком ограниченный запас взрывчатого материала, чтобы мы могли расходовать его на экспериментальные изменения курса.

Вот почему Николай Петрович уже третьи сутки сидит в навигаторской рубке и исчисляет потребное изменение нашего курса. Все мы занимаемся тем временем разнообразными делами. Сокол решился точно изучить химический состав метеорита — и, кажется, уже скоро закончит эту работу. Гуро рассказал мне несколько историй из своей охотничьей жизни — очень интересные истории. Какой это опытный, бывалый охотник! Действительно, с ним не пропадешь. Я дал себе слово научиться стрелять не хуже его и быть всегда таким же спокойным и выдержанным, как он.

Кроме того, я за трое суток еще лучше ознакомился с нашим кораблем и приборами. Теперь я смело могу сказать, что знаю ракету, — это чудесное творение Николая Петровича. Попробую сжато описать тут, как устроен наш корабль.

Гигантская блестящая сигара — больше тридцати метров в длину и в наиболее широкой своей части семи с половиной метров в поперечнике. К сигаре с обеих сторон прикреплено еще по одной сигарке, значительно меньшей, всего метров восемь в длину. На хвосте сигары плавники — три плавника такой формы, как у рыбы.

Сигара сделана из самого легкого сплава металлов — супермагния. Отшлифованный супермагний покрывает всю ракету. Это — наружный слой. Отшлифован он для того, чтобы уменьшить до минимума трение об атмосферу во время подъема и спуска. Под этим слоем идет слой резины и слой войлока. Это — тепловая изоляция, ибо во время полета через атмосферу и стратосферу ракета сильно нагревается. Кроме того, резина может пригодиться еще и в случае возможного падения на поверхность Венеры или на обратном пути, на поверхность Земли.

Такова внешняя оболочка ракеты. На расстоянии полуметра от нее идет внутренняя стенка ракеты. Внешняя оболочка и внутренняя стенка соединены крепкими переборками, как это бывает в морских кораблях и подводных лодках. Одна ракета как бы вставлена в другую, большую. Это — тоже предохранительное мероприятие на случай аварии, вроде той, которая произошла у нас во время неожиданной встречи с метеоритом. Представьте себе, что было бы, если бы Николай Петрович не предусмотрел внутренней стенки? Метеорит пробил бы ракету, из каюты сразу вышел бы весь решительно воздух, и мы просто бы задохнулись без него, даже не успев надеть скафандры. Страшно даже подумать про такую возможность… теперь в космосе летела бы мертвая, освещенная внутри ракета… и в ней холодные трупы путешественников… Нет, даже представить себе невозможно такой ужас!..

Так вот, за внутренней металлической стеной начинается, собственно, наше помещение. Кстати сказать, наши две каюты (общая и навигаторская) занимают очень мало места. Они расположены вверху (я употребляю это неточное выражение лишь потому, что с ним как-то удобнее описывать). Их соединяют двери, от которых ступеньки ведут к навигаторской рубке. Круглый люк в полу общей каюты ведет вниз, к помещению, где сложены наши запасы пищи, воды и сжатого воздуха. Под навигаторской рубкой — склад взрывчатых веществ для нашей будущей работы на Венере, инструментов, приборов. Рядом с ним — склад неприкосновенных запасов пищи.

1) Верхний плавник. 2) Центральная дюза. 3) Тормозящие парашюты в сложенном виде. 4) Центральная камера сгорания. 5) Запасы прототротила в таблетках. 6) Канал, по которому подаются таблетки прототротила в центральную камеру сгорания. 7) Трубки теплового двигателя в разрезе. 8) Склады воды и сжатого воздуха. 9) Окно перископного прибора. 10) Центральная каюта. 11) Навигаторская рубка. 12) Окна навигаторской рубки. 13) Склад оружия, инструментов, взрывчатых веществ и зарядов. 14) Неприкосновенные запасы пищи и воды. 15) Шкаф с миниатюр-аккумуляторами. 16) Лестницы, соединяющие помещения ракеты. 17) Выдвижное переднее колесо для старта с земли. 18) Машины, перерабатывающие и освежающие воздух. 19) Главные склады пищи. 20) Трубки теплового двигателя в разрезе. 21) Механизм, распределяющий таблетки прототротила и подающий их в камеру сгорания. 22) Заднее выдвижное колесо для старта с земли. 23) Переборка между оболочками. 24) Внутренняя оболочка ракеты. 25) Внешняя оболочка ракеты. 26) Спиральные хвостовые амортизаторы в сложенном виде.

Еще ниже помещается наш машинный отдел. Там стоят машины, перерабатывающие испорченный воздух, забирая из него излишки углекислоты и других вредных газов и прибавляя новые порции кислорода. Там же помещается и наше энергетическое хозяйство. Оно заслуживает того, чтобы остановиться на нем подробнее.

Все наши машины, все наше автоматическое оборудование — электрические. Электричество — душа нашего корабля. Но — где взять столько энергии, чтобы ее хватило на все время путешествия до Венеры и обратно, да еще на все время жизни на нашей соседке? Правда, у нас громадное количество аккумуляторов. Особенных миниатюрных аккумуляторов, изобретенных всего лишь несколько лет тому назад. Я думаю даже, что без этих миниатюр-аккумуляторов нельзя было бы построить так продуманно, хорошо и экономно всю нашу ракету. Но что это за аккумуляторы?

Известно, что аккумуляторы различаются по своей мощности, по величине своего электрического заряда. До сих пор человечество привыкло к неуклюжим, большим аккумуляторам старого типа. Они были очень неудобны, мощность их была ничтожной. И еще в начале нашего столетия академик Иоффе предвидел возможность создания аккумуляторов нового типа.