- Гена, не грусти и не обижайся на меня за то, что не смогу с тобой в этот раз подняться к скалам. Я в это время уже должен быть в Афганистане. Обстоятельства так сложились неудачно. Хотя для меня-то они складываются, как раз наоборот. Когда у меня ещё появится возможность поправить материальное положение. Ты же знаешь, что сын Егор у меня, в данный момент, год, как учится в МГИМО. Ещё на четыре года он пристроен. А мы с Зиной в Афган поедем, года на три, может и на четыре, но не больше. Там Егор должен институт закончить, а куда его пошлют потом, никто сейчас не знает. Мы бы хотели к этому времени быть с ним вместе. А сейчас ему необходима наша материальная помощь и эта командировка снимет многие проблемы материального характера, - извиняющимся тоном начал разговор Симаков.

- Да ничего, Васильич! Я всё понимаю. Я рад тому, что у вас всё так сложилось, это же замечательно! Ничего, я как-нибудь попробую решить проблему со скалами. Правда, после того раза, боязно идти одному. А что делать? Схожу один, может всё и обойдётся, - постарался успокоить Симакова Генка.

- Я по прибытии в Афганистан, обязательно тебе напишу письмо и сообщу адрес, куда мне писать. А ты мне потом ответишь и всё напишешь, договорились?

- Ты что, Васильич? Хоть почта твоя будет и дипломатическая, но я не уверен на 100%, что её не читают. Если всё будет нормально, то передам привет от Антона, а если нет, то и писать буду совсем о посторонних вещах, - возразил Генка Симакову.

- Хорошо, хорошо, ты где-то прав. Не стоит доверять такие вещи бумаге, - согласился Симаков.

- Через год приедешь в отпуск, вот тогда обо всём и поговорим, и в горы сходим, и водочки попьём. Пошли к столу, а то твоя Зина уже косо на нас смотрит, - улыбнулся Генка, - когда улетаете?

- Через три дня. 20-го мая рейс на Москву, а 23-го, через Ташкент, на Кабул. Хотим ещё в Москве с Егором повидаться, - ответил Симаков.

- Что у вас за секреты, мужики? - спросила жена Симакова, подошедших мужчин.

- Да, боже упаси, какие секреты, Зинаида Владимировна? Просто прощальные разговоры двух старых друзей. Ведь у меня-то никого роднее вас и не осталось. Ни родителей, ни жены, ни детей, - с наигранной весёлостью ответил Кулаков.

- Ну, Геночка, ты сам виноват, что у тебя семьи нет. Голова вся седая, а подругу жизни так и не нашёл, - укоризненно заметила Зинаида Владимировна.

- Потому и подруги нет, что голова седая, старый стал, женщины на меня внимания не обращают, - отшутился Генка.

- Нет, Геночка, ты мужик видный, тебе ещё и сорока нет. Дело всё в ваших горах. Вы же на них, как помешанные. Горы для вас и дом, и мама, и жена. Ой, ой, ой, только не надо возражать, я всё прекрасно понимаю. Я с Толиком в горах познакомилась. Воображала себя заядлой альпинисткой, даже первый спортивный разряд по альпинизму закрыла. А потом вдруг, внезапно поняла, горы - это для мужчин, а для женщины - домашний уют. Как счастлива, бывает женщина, когда её мужчина, после долгого отсутствия, внезапно появляется на пороге, обросший, грязный, пропахший потом и дымом походных костров, с обветренными губами…. Да…, - на секунду задумалась Зинаида Владимировна, - отскоблишь, помоешь, в чистую постель уложишь, и он на год твой! Я понимаю вашу страсть к горам, и Толика никогда не ревновала к ним. Всегда, когда он хотел сходить в горы, я только радовалась тому, что он имеет желание, здоровье и силы.

- А я вот не встретил такую женщину, как вы, Зинаида Владимировна, потому и холост. Повезло Васильичу, с красивой, умной и прекрасной во всех отношениях, женой, - вполне искренне сделал комплимент Кулаков.

Симаков познакомил Генку со своей женой давно, ещё в первый год, когда начиналась зарождаться их дружба. Как-то так установилось, что Генка обращался к жене Симакова только по имени и отчеству, и всегда на «вы». Она же напротив, только на «ты» и не иначе, как «Геночка», хотя Зинаида Владимировна была старше Кулакова, всего-то года на три.

- Боюсь, Геночка, что ты уже и не встретишь женщину своей мечты. Ты стал слишком разборчив. Это и хорошо, и в тоже время - плохо. Хорошо то, что тебе не попадётся какая-нибудь стерва, а плохо потому, что женщин, которые смогли бы понять тебя и твои увлечения, так мало, что встреча с ними тебе не грозит, - вынесла вердикт Зинаида Владимировна.

- Вы абсолютно правы, Зинаида Владимировна, и я хочу поднять бокал за вас, за женщину моей мечты, которую так удачно в своё время встретил мой друг, Анатолий Васильевич! За вашу мудрость и житейский опыт! За ваши советы, которые помогают мне преодолевать различные жизненные затруднения! За вас, Зинаида Владимировна!

Ближе к часу ночи, гости начали расходиться. Засобирался домой и Генка. Он подошёл к Симаковым, попрощался, сказав при этом, что накануне их отлёта, вечерком, он обязательно заглянет к ним. Кулаков на такси добрался до своей квартиры, когда часы показывали второй час ночи. Подойдя к дверям своей квартиры, он обнаружил возле замочной скважины, воткнутую между косяком и дверью, какую-то бумажку. Когда Генка её развернул, то это оказалась повестка в военкомат. Генка досадливо махнул рукой, подумав про себя, что он за повестку не расписывался, а если он так срочно нужен военкомату, то повестку пришлют ещё раз. Раздевшись, он лёг в кровать и тут же уснул. Однако в три часа ночи его разбудил настойчивый звонок в дверь. Накинув банный халат, он подошёл к двери.

- Кто там? - спросил Генка через дверь.

- Вам повестка с военкомата, - ответил мужской голос по ту сторону двери.

- Уже одна была, - сказал Кулаков и приоткрыл дверь.

- Извините, пожалуйста, за беспокойство, - начал извиняющим тоном говорить молодой человек лет 25-ти, - но мне необходимо ваша роспись на корешке повестки. Вы у меня один остались. Я приносил вам повестку и оставил в дверях, но в военкомате меня опять послали к вам, чтоб я вручил вам повестку под роспись. Распишитесь, пожалуйста, вот здесь, на корешке.

- Ладно, давайте распишусь. Там что, война началась? Что за срочность такая? - спросил Генка.

- Я ничего не знаю. Учения, что ли какие-то проводят, - сказал парень, оторвав корешок повестки, и засунул к себе в карман, - До свидания и ещё раз извините за беспокойство, - парень развернулся и ушёл.

Генка закрыл дверь прошёл на кухню и включил свет. Повестка, как повестка, только от руки было дописано: «Явится немедленно в военкомат, сразу, после вручения повестки». Делать нечего, Генка оделся и пошёл пешком по ночному городу в военкомат. Через полчаса Кулаков стоял возле закрытой двери военкомата и давил на кнопку звонка. Минут через пять, к двери подошёл заспанный прапорщик с красной повязкой на левой руке. На повязке была надпись: «Помощник дежурного по военкомату».

- Чего звоним? - спросил прапорщик, чуть-чуть приоткрыв входную стеклянную дверь.

- Вот, у меня повестка, - ошарашенный таким вопросом сказал Генка, - тут написано, что мне надлежит явиться в военкомат немедленно, сразу после вручения повестки. Минут сорок назад мне её вручили под роспись, и я пешком пришёл.

- А…, понятно. Так уже всё, не надо, - сказал прапорщик и зевнул.

- Что не надо? Я чего-то не пойму, - недоуменно спросил Генка.

- Опоздали, все повестки раздали, вам не досталось разносить. А с этой повесткой придёте к 9 часам утра и заходите прямо во двор, там вам всё скажут, - коротко сказал прапорщик и, не попрощавшись, закрыл дверь.

- Ну, и дурдом, - пробормотал Генка.

К 9 часам утра, во дворе военкомата, собралось человек 300 мужчин, в возрасте от 25-ти и до 45-ти лет. Прямо во дворе стояло несколько столов, за которыми сидели сотрудники военкомата и отмечали, прибывающих по повесткам, мужчин. Прозвучала чья-то команда: «Строится!» и несколько лейтенантов и прапорщиков начали сортировать толпу мужчин. Минут через 20, общими усилиями, удалось сообразить что-то наподобие строя. Из здания военкомата вышел военком и обратился с речью, к собравшимся мужчинам. Речь военкома сводилась к следующему, что на основании приказа Министра Обороны, проводятся учения по мобилизации, так называемых «резервистов». Всех мобилизованных сегодня «резервистов» разобьют на воинские подразделения, роты, взвода, отделения, и на автобусах вывезут в полевой лагерь за город, где будет происходить дальнейшая отработка воинских учений. Этими подразделениями будут командовать кадровые офицеры военкомата. После короткой речи военкома, который объяснял причину сбора такого количества «резервистов», офицеры военкомата начали формировать воинские подразделения. Часа через два, кое-как были сформированы четыре роты. Взводы и отделения решили формировать позже, в полевом лагере.