Обратный путь, Кулаков не стал маскировать. Он просто спустился на бывшую турбазу и, не заходя на неё, направился вниз. Он не знал, кто сейчас является начальником этого объекта, но то, что Коцаренко там нет, знал на сто процентов. На банкете, по случаю окончания Высшей Партийной Школы Симаковым, он разговаривал с Коцаренко и тот ему сказал, что сейчас учится в Военной Академии в Москве, и прилетел на банкет совершенно случайно, выдалась неделька каникул, и он прилетел. Генка был очень зол на всех военных, на военкомат, на директора своего завода, которые в этом году, не позволили в нужное время появиться ему возле загадочных скал.

Дома, Генка аккуратно положил найденный нож, рядом с ледорубом Антона. Затем достал записи, которые когда-то отдал ему Симаков и стал их изучать. По этим записям, получалось, что следующий контакт надо было ожидать только в 1983 году. Получалось восемь лет ожидания. Генка схватился за голову. Ещё восемь лет!!! А что делать?

Только через три месяца, Генка получил первое письмо от Симакова. Хотя дата отправки стояла 30 мая. Что-то уж долго шла дипломатическая почта. Генка без всяких намёков написал, как его забрали на военные сборы, конкретно написал с какого и по какое число он на этих сборах был, чтобы Симаков смог сориентироваться в датах. Второе письмо от Симакова пришло немного быстрее, всего-то за две недели. Дальнейшая переписка друзей осуществлялась с периодичностью, раз в месяц. Этого и было достаточно, поскольку новостей было не слишком много.

Через год, в мае 76 года, Симаковы прилетели в отпуск. Отпуск был не маленький, 48 рабочих дней, по сути дела два месяца. Генка был чрезмерно счастлив, когда встречал их в аэропорту. В это же время, на каникулы прилетел и Коцаренко. А потом они втроём поднялись на бывшую турбазу, не без помощи Коцаренко. На турбазе отдохнули по полной программе, и втроём сходили к таинственным скалам. Но посвящать Коцаренко в свою тайну, друзья не стали. Объяснили Коцаренко, что этот горный цирк является их любимым местом отдыха.

Когда Симаковы улетали обратно в Афганистан, Генка взгрустнул. Ему так не хотелось расставаться с Симаковым, но ничего изменить было не в их силах. Распрощались с надеждой на то, что в следующем году опять встретятся и, вновь сходят туда, куда их влечёт неведомая сила. Так оно и случилось. В 77 году Симаковы вновь прилетели, и вновь друзья, теперь уже без помощи Коцаренко, сходили к своим скалам. Конечно же, ничего интересного они там не обнаружили. Но то, что они выбрались в горы и провели какое-то время вдвоём в горах, сыграло положительную роль на их эмоциональных чувствах. Генка тоже взял отпуск на то время, пока Симаковы были рядом. Конечно же, его отпуск был не таким большим, как у Симакова, но всё же друзьям, кроме того, что они сбегали к своим скалам, удалось ещё немного отдохнуть. Взяли краткосрочные путёвки на турбазу «Алматау», которая открылась года четыре назад. Турбаза была новая и выстроена на современный лад. Большие спальные корпуса, готовые принять туристов в любое время года, большая столовая, современный клуб. На территории ещё расположился кафе-бар, в котором можно было провести неплохо свободное время. Симаков со своей Зинаидой Владимировной и Кулаков, неплохо провели дней 10 на природе, ни о чём не заботясь. Особенно понравился кафе-бар, где можно было за тихой беседой просидеть весь вечер, попивая пиво или вино.

После того, как Симаковы улетели в Афганистан, Генка целиком ушёл в работу, занимаясь новыми разработками в своём конструкторском бюро, при приборостроительном заводе. Его повысили в должности, и теперь он занимал должность ведущего специалиста конструкторского бюро. Классный специалист в области радиоаппаратуры и радиолокационных систем, Генка, по сути дела, являлся одним из главных конструкторов нового оборудования.

Когда Симаков прилетел в 78 году в очередной отпуск, хотя Кулаков надеялся, что он прилетит уже насовсем, поскольку прошло три года загранкомандировки Симакова, то Симаков неожиданно завёл разговор о том, что и Кулакову пора собираться в подобную командировку. Симакову продлили ещё на год его командировку, и он начал настоятельно рекомендовать Генке поездку - заграницу. Со своей стороны, Симаков обещал протекцию для Кулакова. Он сказал, что у него появились очень хорошие связи в посольстве, а особенно в аппарате эконом советника, от которого, в основном, и зависит возможность организации такой командировки для Генки. Перед очередным отбытием в Афганистан, Симаков забрал с собой все необходимые копии Генкиных документов. И, правда, месяца через три, после того, как улетел Симаков, Генку вызвал директор завода. С неудовольствием, он сообщил, что на Кулакова пришла разнарядка из министерства, согласно которой Генка должен оформлять документы для поездки в загранкомандировку, сроком на три года в Афганистан.

У Генки оформление документов затянулось на полгода. То не хватало одной справки, то другой. То не правильно заполнил анкету, не указал, где и когда умер отец, то ещё какие-то мелочи, которые требовали дополнения или объяснения. Каждый раз документы отправлялись в Москву, а потом через три-четыре недели возвращались с указанием переделать те или иные документы. Наконец-то всё было заполнено и отправлено, но прошло ещё три месяца, прежде чем пришли документы, которые определяли, с какого числа Генка должен отбыть в загранкомандировку. К тому времени вернулись и Симаковы. Это было и к лучшему. У друзей оставалось времени чуть меньше месяца, до того момента, когда Кулаков уже теперь, отбудет в Афганистан. Спасибо Анатолию Васильевичу, который снабдил всей необходимой информацией Генку. Симаков подробно рассказал, где и с кем предстоит Генке работать. Соответственно, все фамилии и адреса нужных и полезных людей в посольстве и, в аппарате эконом советника в Афганистане.

Теперь уже перед Генкиным отъездом в Афганистан, друзья опять ушли в горы на недельку, но не к таинственным скалам, а в верховья реки Левый Талгар. Когда-то, в начале 50-х годов, там был небольшой альплагерь «Альпийская Роза». Симаков пару сезонов на ней проработал. Сейчас там оставались лишь неприметные остатки фундаментов нескольких зданий. Когда-то снежные лавины до основания разрушили постройки, но красоту этой поляны, лавины уничтожить не смогли. Вот на этой поляне они и провели несколько дней, вспоминая то, что когда-то здесь было.

Накануне отлёта, вечером, Кулаков заявился к Симаковым. В руках у него был ледоруб, дипломат и небольшая картонная коробка. В дипломате у него находилась бутылка шампанского и коробка конфет.

- Что ты принёс, Гена? - спросил Симаков, встречая в дверях Генку.

- Шампанское и конфеты Зинаиде Владимировне, а вот эту коробку, Васильич, я попрошу сохранить до моего приезда, - Генка поставил коробку на пол, а шампанское и коробку конфет передал Симакову. Раздеваясь в прихожей, Генка продолжал, - здесь кое-какие мои документы, которые не нужны мне в загранке, фотографии, а так же документы Горина Антона. Если когда-нибудь мы его всё-таки вытащим оттуда, они ему пригодятся. Квартиру-то я сдал, вместе с мебелью, не жалко, а вот если документы пропадут, фотографии, потом жалеть придётся. И ледоруб не хочу оставлять чужим людям, хоть и хорошим знакомым. У вас-то кто-то из родственников жил в квартире, а у меня будет жить мой коллега с семьёй. На квартиру в очереди стоят уже лет 10, а в ближайшее время никакой перспективы. Двое детей маленьких, пусть поживут, хоть немного, в нормальных условиях. Ну, и чтоб дети случайно не разворошили эти документы, решил оставить их у тебя. Ты как? Не против?

- Какие вопросы, Гена? Конечно же, оставляй! Всё сохранится до твоего приезда, не пропадут, - заверил Кулакова Анатолий Васильевич, - проходи в зал, там тебя уже Зинаида Владимировна ждёт.

- Геночка, приветик, как я рада тебя видеть! - ласково проговорила жена Симакова, - Проходи, садись, сейчас чего-нибудь организуем.

- Да ничего не надо, я к вам ненадолго, - засмущался Генка, - вот, попрощаться заехал, да коробку небольшую на сохранение оставить.