- Оставляй, всё сохраним, а шампанского мы с тобой всё же выпьем! А то уедешь надолго, когда мы с тобой ещё сможем посидеть? Ничего, не грусти, Геночка, что уезжаешь один в неведомые края, зато материально будешь, обеспечен после загранкомандировки. Это я тебе из нашего опыта говорю, - и Зинаида Владимировна подняла полный бокал шампанского, налитое Симаковым. Сам же Симаков достал коньячные рюмки и бутылку французского коньяка с надписью на этикетке: «Martell».

- Давайте выпьем за то, чтоб наша дружба никогда не прекращалась, не смотря на время и долгие разлуки! Чтоб мы всегда помнили друг о друге и в трудную минуту могли придти на помощь! Что бы в памяти нашей, оставались только светлые и приятные воспоминания! Короче, за дружбу на долгие, долгие годы! - Симаков встал, чокнулся бокалом с женой, Генкой и маленькими глоточками стал пить коньяк. Генка последовал его примеру, а Зинаида Владимировна отпила немного шампанского.

- Я не могу сразу выпить так много шампанского, слишком газа много, - сказала Зинаида Владимировна, когда на неё укоризненно посмотрел Симаков, - я не ставлю бокал на стол, сейчас допью!

- Конечно, допьёшь, я не сомневаюсь, - улыбнулся Симаков, - я тебе ещё налью. Вся бутылка в твоём распоряжении, а мы с Генкой коньячку выпьем.

- Слушай, Васильич, а откуда у тебя такой коньяк? Я в наших магазинах такого коньяка никогда не видел, - заинтересовался бутылкой Генка.

- А в наших магазинах его и не продают. Это я в «Берёзке», на чеки Внешпосылторга, приобрёл пару бутылок в Москве, - ответил Симаков, - скоро и ты сможешь также отовариваться. Кстати, Зина, я Генки пару сотен чеков дам, пусть чего-нибудь в дорогу себе купит.

- Чего ты спрашиваешь, дай, конечно, не возражаю, - спокойно ответила Зинаида Владимировна.

- Да ну, зачем они мне? - начал отнекиваться Генка, - чего мне с ними перед отъездом делать? Есть у меня деньги, а заграницу всё равно больше тридцати рублей не дадут провести. Придётся остатки денег в Москве на сберкнижку класть.

- Ты деньги советские можешь и положить, если у тебя будут оставаться, а на чеки купишь, хотя бы обувь и джинсы, да куртки в «Берёзке» продаются неплохие. Бери, бери, там, в магазине, много чего можно купить, не пожалеешь, - и Симаков протянул Генке пару сотенных купюр.

- Неудобно мне как-то, я же сам скоро заработаю, и будут у меня эти самые чеки, - начал мяться Кулаков.

- Заработать то ты заработаешь, а вот тратить их будешь ещё не скоро. Пока это ты в Союз вернёшься, не меньше года пройдёт. Так что, бери и не возражай! Считай, что это наш подарок тебе перед отъездом, - и Симаков засунул купюры в карман Генкиной рубашки, - Будешь лететь в отпуск через Москву, пару бутылок французского коньяка прихватишь.

- Ладно, договорились, Васильич, обязательно прихвачу. Мне и самому такой коньяк понравился, лучше даже, чем армянский, - и Генка вновь поднял наполненную коньячную рюмку.

Когда бутылки с коньяком и шампанским опустели, Кулаков засобирался. Утром следующего дня у него был самолёт на Москву. Тепло распрощавшись с Симаковыми, Кулаков пообещал, что сразу после того, как устроится в Афганистане, обязательно напишет и сообщит свой адрес. Обнявшись на прощанье, Генка вышел в тёплую ночь города. Никто не мог предположить, что друзья расстаются очень и очень надолго. Они надеялись увидеться через год, когда Генка приедет в отпуск, но обстоятельства сложились так, что в эту ночь они расстались больше чем на четверть века. Генка взял такси и уже через полчаса был в своей квартире, в которой ему предстояло провести последнюю ночь перед поездкой.

Глава 10

Оба заметно постарели, но всё равно они узнали друг друга с первого взгляда. Симаков заметно поправился и, от когда-то пышной шевелюры, остались лишь воспоминания. Однако это не портило его внешний вид, и для своих лет он выглядел достаточно хорошо. Генри Кулен, он же Геннадий Петрович Кулаков, остался в своей прежней комплекции, размер костюма, за последние тридцать лет, он так и не сменил.

- Генка! Так и инфаркт получить можно! - почти прокричал Симаков.

- Привет Анатолий Васильевич, что, не ждал? А я вот, собственной персоной, из небытия и выплыл, - шутливо сказал Генка.

- Ах ты, чёрт! - и Симаков не дожидаясь, когда Генка поднимется на площадку, по-молодецки сбежал навстречу Кулакову и крепко обнял его прямо на лестнице.

- Здорово, Васильич, здорово! Вот я и вернулся из командировки. А ты, небось, и не ждал? Я же тебе сказал, что обязательно вернусь, - не выпуская из объятий Симакова, говорил Генка, - и я здесь!

- Я не верю, что это ты, совсем не верю! Это же надо, столько лет никаких весточек и вдруг… - бормотал ошарашенный Симаков, - пошли в квартиру, хватит, на лестнице обниматься, пошли!

- Пойдём, пойдём, Васильич, я этой встречи ждал много лет, - и, обнимая друг друга за плечи, оба стали подниматься по лестнице.

- А ко мне сейчас ещё должен какой-то сотрудник Колумбийского Университета приехать, о чём-то поговорить, хотя я никаких связей с этим университетом и не имел. Попрошу его перенести встречу на другое время, - растеряно начал говорить Симаков.

- Не надо ничего переносить, Генри Кулен - это я, и сотрудник - это я, и о встрече с тобой просил тоже я. Так что успокойся и пойдём, поболтаем немного, - успокоил Симакова Генка.

- А почему немного? Столько лет не виделись и только лишь немного поболтать? Нет, так не пойдёт! Будем болтать много, и долго, и никаких возражений! А кстати, пару бутылок коньяка привёз? - уже с шутливой интонацией спросил Симаков.

- Конечно, конечно, но выпить их сегодня у нас не получится. Безусловно, мы с тобой опрокинем за встречу, но только не очень много. Почему? Я тебе объясню, и ты меня поймёшь, - заходя в двери квартиры, сказал Кулаков.

- Попробую понять, хотя ничего не понимаю… Главное - ты жив и вернулся, а всё остальное - ерунда! Как-нибудь разберёмся, - всё также растеряно бормотал Симаков, усаживая Генку поудобнее в кресле и доставая рюмки для коньяка, - сегодня пьём мой коньяк, твой прибережём, когда Зина прилетит, - и Симаков взял протянутые Кулаковым две небольшие картонные упаковки с бутылками коньяка.

- А где Зинаида Владимировна? - огорчённо спросил Кулаков.

- В Москве она сейчас, с правнуком нянчится. Сын Егор, дедом уже стал, но в данный момент он заграницей, торгпредом в Кении работает, а наша внучка, Даша, со своим мужем в отпуск к ним полетели на месяц, через недельку возвращаются. А маленького Генку оставили с Зиной, ему-то всего ещё два года - ответил Симаков, разливая свой коньяк по рюмкам.

- Как ты говоришь, твоего правнука зовут? - спросил Кулаков.

- Генка, а как же ещё? Внуков у нас не было, только внучка, а вот правнука твоим именем назвали. Жена Егора, невестка наша, против этого была. Говорит, ни к чему называть в честь погибших, хоть и друзей, несчастливая жизнь у него потом сложится. На что я категорически возразил, что тебя никто мёртвым не видел, а потому считаю тебя живым, ты рано или поздно объявишься. Как видишь, я прав оказался. Значит, у маленького Генки будет счастливая судьба! Давай выпьем за Генок, за тебя, в первую очередь, и за нашего маленького, - предложил тост Симаков.

- Давай выпьем, - поддержал Симакова Генка и поднял свою рюмку.

- Сейчас я ещё налью, и ты мне расскажешь всё по порядку, что случилось и, где ты пропадал столько лет, - с этими словами Симаков вновь наполнил рюмки коньяком.

- Нет, Васильич, сегодня я тебе ничего подробно рассказывать не буду. Для этого есть несколько причин. Первая: сегодня у меня не так много времени, а рассказ получиться длинный. Вторая: нет твоей жены Зинаиды Владимировны, и придётся рассказывать два раза, а мне, честно говоря, этого делать не очень хочется. Вкратце я тебе расскажу, чтоб ты не мучился размышлениями по этому поводу. В общем, был в плену, как и где, это потом. Семь месяцев в плену у афганцев, после ещё, два с лишним года, провёл в Пакистане. Итого получилось около четырёх лет в Афганистане и Пакистане, вместе с командировкой, разумеется. В Америку помог перебраться мой однокурсник по институту. Мы с ним в институтском общежитии в одной комнате жили, последние два курса. А дальше… - Генка взял свою рюмку и медленно стал пить коньяк, не дожидаясь очередного тоста, - А дальше, меня в Америке нашёл один американец, с которым я познакомился в Пакистане. Он то и устроил мою дальнейшую жизнь. Налей-ка ещё немного, - попросил Кулаков Симакова, - Как видишь, Америка меня приняла, а вот мой родной Советский Союз, меня кинул, по всем статьям.