- Как так? Чего-то я не пойму? - растерялся Симаков.

- Васильич, давай об этом, потом поговорим. Сегодня я приехал к тебе не затем, чтоб плакаться или хвалиться. Просто очень хотелось тебя увидеть, услышать твой голос, с Зинаидой Владимировной пообщаться и, конечно же, с делом, которое не даёт мне покоя всю жизнь. Ты догадываешься, о чём это я? Да, да, в этом году полнолуние стопроцентное, в то самое время. В связи с этим я сегодня в три часа дня уезжаю на нашу бывшую турбазу. Я уже обо всём договорился, и в этом деле мне помощь не нужна, - Кулаков жестом приостановил попытки Симакова перебить его, - здесь всё нормально. Я к тебе вот с какой просьбой. Помнишь, я тебе оставлял коробку с документами? Она сохранилась?

- Обижаешь, Гена, у меня всё в сохранности и даже ледоруб Антона, он у меня в кабинете на стене висит, - сказал Симаков.

- Вот и хорошо! Тогда, Васильич к делу. Пока я буду на турбазе, это получается около десяти дней, найди хорошего адвоката. Покажи ему документы Антона. Мне необходимо знать, возможно, на основании этих документов, получить новый, современный, желательно заграничный паспорт. У меня стопроцентная уверенность в том, что в этот раз я вытащу Антона из этой ловушки. То, что он до сих пор жив, я нисколько не сомневаюсь. На это у меня есть веские причины, о которых я тебе расскажу позже. Давай выпьем за успех долгого мероприятия по спасению Антона, - оба приятеля молча, и не спеша, опорожнили рюмки.

- Я найду, Гена, адвоката. У меня есть хороший адвокат на примете, специализирующийся как раз в области гражданских прав. Всё узнаю и сделаю. Кстати, не в обиду будет сказано, а почему ты не предлагаешь мне сходить с тобой к скалам? - вдруг неожиданно спросил Симаков.

- Да нет, Васильич, ты меня не обижаешь, скорее всего, наоборот, это ты на меня должен быть в обиде, что я тебя не зову в этот раз с собой. Ты мне сейчас нужен здесь, в городе. Без тебя оформить должным образам документы Антона, мне будет не по силам. У тебя, всё-таки остались кое-какие связи, на что я очень надеюсь. И извини меня, Васильич, что я к тебе не приехал в первый же день моего прилёта сюда. Я специально затянул визит к тебе, чтоб у тебя не оставалось времени за мной увязаться. Я два дня, как уже здесь, - и Кулаков виновато посмотрел на Симакова.

- Ах ты, негодник! Два дня здесь и только сегодня заявился? Я столько лет ждал, верил, что ты жив и вернёшься, а ты украл у меня два дня! - Симаков встал и со слезами на глазах подошёл к Кулакову. Тот тоже встал.

- Так надо, Васильич! - и Генка крепко обнял Симакова.

*****

По прилёту в Москву, Кулаков сразу же направился в трест «Зарубежспецсвязь». Рабочий день в тресте уже близился к концу, но он успел застать своего куратора, Никитина Сергея Ивановича, с которым он общался несколько раз по телефону из своего города. Никитин зарегистрировал прибытие Кулакова, дал ему направление в гостиницу и объяснил, что предстоит сделать Кулакову в ближайшие три дня, до отлёта в Афганистан. Из этих объяснений, Кулаков понял, что эти три дня ему придётся помотаться по Москве за сбором подписей и печатей на врученном ему Никитиным «бегунке». К «бегунку», Никитин приложил и расписание, в котором указывалось где и когда Кулакову назначены встречи для собеседования и инструктажа. Буквально утром следующего дня, в 10 часов, ему надлежало явиться в ЦК КПСС, для собеседования. Затем в три часа дня, аналогичный инструктаж, в Министерстве связи. Между делом необходимо было ещё сдать профсоюзный билет и получить роспись и штамп на «бегунке» от ВЦСПС. На второй день предстояло посетить ещё пять или шесть различных ведомств с одной целью - получить удостоверенную печатью подпись.

На следующее утро, без десяти минут десять, Кулаков вошёл в дверь третьего подъезда ЦК КПСС. В холле уже находилось человек 18-20, по всей видимости, таких же соискателей подписей с печатями, каким был Кулаков. С двух сторон, довольно широкой лестницы, ведущей наверх, стояло два офицера в зелёных фуражках. Генка подошёл к одному из них и подал своё направление на инструктаж. Офицер попросил предъявить паспорт, после чего сверился со списком, лежащим рядом на маленьком столике, коротко сказал: «Ожидайте», - и положил Генкин паспорт рядом с кучкой других паспортов. Без одной минуты 10, по лестнице спустился представительный мужчина с листком бумаги в руках. Он пояснил, что сейчас зачитает фамилии, прибывших специалистов на собеседование, и против каждой фамилии, назовёт номер кабинета, куда следует пройти. Кулакову достался восьмой кабинет. Мужчина пригласил всех на второй этаж и показал кабинеты для собеседования.

В восьмом кабинете, Кулакова встретил приветливый пожилой мужчина. Представившись инструктором ЦК КПСС, он пригласил Кулакова присесть, и начал свой инструктаж. Ещё Симаков предупреждал, что с Генкой будут проводить подобные беседы, и рекомендовал не задавать вопросов, а если будут что-то его спрашивать, то отвечать как можно коротко, что-нибудь типа «да» или «нет». Почти 40 минут инструктор говорил о том, что советскому человеку, находясь заграницей, следует быть внимательным и осторожным. Не поддаваться ни каким соблазнам и провокациям, которые могут устраивать агенты иностранных разведок в отношении советских специалистов, работающих за рубежом. По окончании своей лекции, инструктор спросил Кулакова, всё ли ему понятно и, получив короткий утвердительный ответ от Генки, взял его «бегунок», расписался и поставил штамп со своей фамилией и должностью. Кулаков попрощался и вышел в коридор. Почти одновременно с Генкой, из других кабинетов стали выходить люди, прошедшие собеседование. Офицер, стоящий в коридоре возле лестницы, внимательно проследил за тем, чтоб все прошли к выходу. На выходе Генка забрал свой паспорт у часового, и про себя отметил, что в холле собралась новая партия людей.

«Сколько же людей в день проходит этот дурацкий инструктаж?», - подумал Генка. Получалось, человек 20 в час, в день, человек 140-160. Но не количество человек, получивших инструктаж, удивило Генку, а количество инструкторов, проводивших индивидуальную беседу со специалистами, отправляемых на работу за рубеж. Генка никак не мог вникнуть, почему бы нельзя собрать человек 100, если это много, то человек 50, в одном зале и провести для всех лекцию на тему: «Как надо вести себя советскому гражданину за рубежом». Такую лекцию мог прочитать один инструктор, и за три часа пропустить те же 150 человек. Зачем держать 20 инструкторов и каждому платить, как минимум, зарплату, превышающую зарплату рядового инженера в 1,5 - 2 раза?! На этот, сам себе заданный вопрос, Кулаков логического ответа не нашёл.

До собеседования в Министерстве, Кулаков успел побывать в ВЦСПС и сдать свой профсоюзный билет. В Министерстве инструктаж был, почти идентичным, что и в ЦК КПСС. Правда, здесь он проводился не индивидуально. Вместе с Кулаковым пришло ещё три человека, и все направлялись в разные страны. Так в суете, незаметно пролетел весь день.

Генкин «бегунок» требовал ещё несколько подписей. Во второй день Кулаков без труда собрал недостающие подписи, и ближе к концу рабочего дня, подъехал в трест, к своему куратору. Он отдал Никитину все свои справки, документы и «бегунок», взамен получил загранпаспорт и билет на самолёт. Кулаков глянул на дату и время вылета. Рейс был на завтра, в 10 часов вечера. «Хорошо, - подумал Генка, - завтра есть время побродить по Москве, может и в «Берёзку» загляну, чеки отоварить. А в принципе, мне ничего и не надо, - продолжал размышлять Генка, - но всё-таки поеду, посмотрю». С этими мыслями он вернулся в гостиницу, устроился поудобнее в кресле, перед журнальным столиком в холле гостиницы, и принялся рассматривать купленные газеты. Утром, Кулаков спросил в регистратуре, где находятся магазины «Берёзка» и как к ним проехать. Очаровательная девушка протянула ему буклет, где были перечислены все филиалы магазина, с их адресами и телефонами. Выяснив, какой находится ближе всего, Кулаков тут же отправился в него. Магазин, куда приехал Генка, торговал одеждой и обувью. Когда Кулаков подошёл к отделу, где висела верхняя одежда, неожиданно вспомнил, что с собой в Афганистан он не взял ничего из тёплой верхней одежды, да и с обувью дела обстояли не лучше. Всего-то пара летних туфель, которые были сейчас на нём, да кроссовки в чемодане. На дворе было лето и эта деталь, в суматохе сборов, как-то выпала. Пришлось исправлять эти ошибки. Генка выбрал лёгкую и тёплую куртку, на гагачьем пуху, финского производства, и тёплые зимние сапоги, тоже финские. От чеков, которые ему подарил Симаков, ничего не осталось. Ещё раз, вспомнив Симакова добрым словом, мысленно поблагодарив его за такой подарок, Генка, в другие филиалы магазина «Берёзка», не поехал, не было смысла. При входе в магазин, требовали предъявить чеки Внешпосылторга, а их у него уже не было. Вернувшись в гостиницу, Кулаков упаковал купленные вещи в чемодан, а затем направился в центр Москвы, побродить по улицам и площадям.