Вначале я решил спилить кокосовую пальму, ту, что самая ровная, выпилить из неё два бревна метров по пять длиной, затесать их концы, а потом скрепить эти бревна между собой досками, которые можно отодрать от сарая. Получился бы довольно ходкий плот– катамаран.

Но тут было два «но». Во-первых, я не имел ни малейшего представления о том, как ведет себя в воде пальмовое дерево: каков удельный вес древесины, не намокает ли она. Во-вторых, мне было попросту жалко рубить это красивое дерево, явно специально посаженное возле бунгало. (К тому же, мою потенциальную кормилицу).

В раздумьях – рубить или не рубить – я сидел в беседке возле бунгало. Потом поднял голову и просиял. Мы живем сегодня среди массы вещей, которые научились попросту не замечать. Тент беседки была сделана из ПВХ – водонепроницаемой синтетической ткани, из которой делают уличные плакаты, палатки, тенты для автомобилей и… надувные лодки. Правда, в середине тента зияла дыра, видимо, от упавшего кокоса. Я знал, что полихлорвинил можно либо склеивать специальным клеем, либо сваривать термофеном. Клея у меня не было, оставалось придумать, чем заменить термофен – это такое устройство, которое нагревает поверхность ткани из ПВХ до плавления потоком горячего воздуха… Впрочем, я видел на Волге, как поступают в подобных случаях рыбаки со своими прохудившимися надувнушками.

В небольшой расщелине среди камней на берегу я разжег костер, положив сверху большой плоский камень, обкатанный морем. Пока костер нагревал камень, я снял тент с беседки. Это был правильный квадрат толстой ткани примерно четыре на четыре метра. Дыра была в центре. Положив ткань на стол беседки, я своим острым перочинным ножом отрезал от ткани полоску шириной где-то около полуметра по всей длине. Вырезал из неё две латки.

Потом пошел в бунгало и надел свои ботинки. Вернулся к костру и сильным толчком ноги сбил верхний плоский камень с импровизированного очага на песок. Еще пару раз подтолкнул его подальше от костра.

Теперь нужно было действовать быстро. Я побежал в беседку за тканью, но в двух метрах от неё встал, как вкопанный. На столе беседки, поверх куска ПВХ уютно расположилась кошка… метровой длины. При виде меня она сладко зевнула, обнажив чудовищной длины клыки: два сверху и два снизу.

Кошка очень походила мордой и формой туловища на обычную домашнюю короткошерстную кошку, но была, по крайней мере, в два-три раза длиннее. Я сначала опешил, но потом стал разговаривать с этим гигантским котом необычайно красивой окраски: желто-коричневой с черными пятнами.

– Слушай, котяра, ты кто такой? – спросил я это масштабированное подобие домашней кошки. – Для ягуара ты слишком мелкий и не рычишь. Ты, наверное, оцелот. Но оцелоты на таких маленьких островах не живут. Где вам тут плодится, на пяти гектарах? Наверное, ты домашний оцелот, лишившийся хозяина. Да, твой хозяин умер, а тебя забыли на острове. Давай знакомиться. Ну-ка, скажи: мяу. Ну?

Но оцелот снова сладко зевнул.

– Тогда пошли в бунгало, я тебе дам кусок колбасы.

На этот раз кот меня послушался, из чего я сделал вывод, что русскую речь он уже слышал. В громадном прыжке метровый зверюга легко перемахнул через перила беседки и пошел рядом. Колбасу он съел без всякого аппетита, видимо, здесь он не страдал от голодухи. Несмотря на поджарость, шкура у него лоснилась. А вот воду, которую я ему налил в тарелку, вылакал с жадностью. Наверное, с добыванием пресной воды на острове дела обстоят сложно. Меня подмывало погладить этого пятнистого красавца, мини-леопарда. Но представил, как он, шутя, прокусывает мне руку своими клыками, и решил не рисковать. Захочет, сам приластиться.

Камень пришлось разогревать заново. Наконец, я накрыл раскаленный камень основным куском ПВХ в месте порыва, сверху положил латку и стал её быстро-быстро прикатывать заранее приготовленным валуном. Потом перевернул ткань и для надежности поставил вторую латку с обратной стороны. Через полчаса или даже раньше всё было готово. Латки намертво вплавилась в ткань.

Остальная работа была менее ответственной. На земле под пальмами валялось множество опавших ветвей. Я срубил с них листья, зачистил перочинным ножом и заготовил несколько десятков крепких прутьев длиной примерно по три-четыре метра. Потом принес из сарая всё, чем можно было вязать дерево: какие-то веревки, куски проволоки. Через три часа работы у меня получился остов прекрасной трехметровой байдарки или, даже скорее, каяка эскимосов, которые я часто видел на Крайнем Севере. Шпангоуты, хоть и диковатые с виду, я сделал из тех же прутьев.

Еще час ушел на то, чтобы выпилить ножовкой из куска фанеры, опять же найденной в сарае, лопасти для двухстороннего весла типа байдарочного и прикрепить их к веретену, сделанного из толстой палки.

Укрепить ткань на остове лодки оказалось совсем простым делом. Ткани хватило, чтобы закрыть лодку и сверху, оставив лишь место, чтобы втиснуться гребцу.

Всё это время большая кошка вежливо сидела в паре метров и наблюдала за моей работой. Потом ей это наскучило, и она зашла в воду лагуны. Как выяснилось – поохотиться. Со стороны это выглядело очень смешно. В погоне за добычей на мелководье, она выпрыгивала из воды всеми четырьмя лапами и безошибочно обрушивалась на жертву. Пару раз она вытащила на берег крабов и быстро разгрызла их… Потом ей попался довольно крупный угорь, в полкило весом. Съела его целиком и, сытая, снова разлеглась на столе беседки.

Теперь настала моя очередь лезть в воду. Лодка весила, наверное, не больше 20 килограммов. Положив на её дно оставшийся кусок фанеры в качестве сиденья, я спустил свой корабль на воду. Видимо, оцелот, для краткости я прозвал его Лотом, собирался составить мне кампанию. Он внимательно смотрел за моими приготовлениями. Однако тут я понял, что уже вечереет и скоро станет темно. И еще – я безумно хочу есть. Придется отложить испытания на завтра. Но я ликовал – изготовление вполне надежной лодки, на которой завтра можно сделать «кругосветку» вокруг моего острова, заняло у меня всего полдня.

На этом полоса удач и закончилась. Вынеся свою лодку на берег, я пошел в бунгало и обнаружил, что керосиновая лампа, стоящая на столе в гостиной, не зажигается – она пуста. В сарае я нашел еще одну лампу, но и она оказалась пустой. Промелькнула глупая мысль: эх, что мне стоило попросить у Отто литр-другой керосинчику. Итак, вечерять придется на берегу у костра. Или в темноте.

Пока я ужинал в кампании с Лотом – всухомятку, разогреть на костре даже тушенку мешала усталость – пришла радостная идея – боже мой, у меня же в сумке лежит планшетный компьютер – последний подарок отчима. Конечно, его встроенным телефоном и интернетом на острове не воспользуешься, ему нужна сотовая связь, но поиграть-то на нем можно? Просто из-за скуки. Я бросился его искать, но тут же понял, что едва не свалял дурака. Батарея планшета сядет после шести часов работы – и всё, зарядить её негде. Нет, планшет мне нужно приберечь для непредвиденных обстоятельств. Еще подумал – и все же решил включить планшет минут на десять. Ведь перед отлетом я записал в миникомпьютер карту этого района Кариб и теперь хотел точно сориентироваться на местности: где материк, где ближайший ко мне обитаемый остров. Приготовил лист бумаги, карандаш, включил планшет и перенес карту на бумагу. Итак, прямо от меня по линии: бунгало – устье лагуны будет восток, сзади, за гребнем горы – запад и материк, а обитаемый остров, куда намеревались долететь отчим и Отто – в тридцати милях на север-северо-восток.

Вдруг мне стало стыдно: сегодня погибли два человека и, безусловно, это преступление. А я целый день размышляю о том, как буду обустраиваться на острове. Разве так я должен себя вести? Теперь у меня есть лодка. Океан спокоен. 50 километров на легкой байдарке я, наверное, вполне способен пройти на веслах за световой день. Доберусь до соседей. Если там живут 5–6 семейств, как сказал Отто, то наверняка есть и рация. Вызовем полицию. Прилетят, разберутся в происшедшем, а меня доставят в российское посольство.