Пусть недоброжелатели называли этот жест неуклюжим, а высоколобые всячески его высмеивали, Буш был убежден, что он вписывается в его политику, направленную на завоевание симпатий афроамериканцев и испаноязычных, которых республиканская партия традиционно игнорировала.
Что касается первых, то усилия Буша пропали даром — в подавляющем большинстве они проголосовали за Ала Гора. А вот в отношении последних он, скорее, преуспел, что, несомненно, объясняется его техасским происхождением. В ходе первых теледебатов в Аризоне он обратился к ним прямо: «Позвольте начать следующим образом: Muchos espafios viver en eso estado — в этом штате, как и в моем родном, живет много американцев латинского происхождения, что лишний раз напоминает о том, что нашей партии необходимо расширять свою базу. Именно это я и пытался сделать в Техасе, да и во всей стране, обращаясь к своим единомышленникам. Как, каким образом, говорил я им, собираетесь вы достучаться до сердец и умов постоянно увеличивающегося количества испаноговорящих американцев? Как собираетесь привлечь их на сторону республиканцев?» Даже дубоватый Орин Хэтч, сенатор от штата Юта и недавний оппонент Буша в борьбе за выдвижение республиканского кандидата на президентский пост, вынужден был признать: «Думаю, это один из самых удачных ваших шагов». И действительно, в расовых вопросах с Бушем не мог сравниться никакой другой деятель республиканской партии.
Кандидат центристского толка обычно испытывает потребность в какой-то ключевой теме, которая убедит настороженных избирателей в его искренности. Для Клинтона такой темой в 1992 году стали пособия, которым «в их нынешнем виде» он собрался положить конец. Для Тони Блэра — профсоюзы, влияние которых он твердо вознамерился ограничить. Для Джорджа Буша-младшего — образование.
Образование всегда было слабым местом республиканцев. Но Буш изменил положение, назвав его в первом же обращении к нации своим «главным приоритетом». Таким образом, он вернулся к самому началу своей кампании. Отвергая старый республиканский догмат, будто образование — это проблема сугубо местная, он говорил в самой первой своей кандидатской речи: «Настоятельно требовать установления единых образовательных стандартов, укрепления основ обучения, местного контроля — значит быть консерватором. Делать все, чтобы не остался забыт ни единый ребенок, — значит проявлять человечность».
Обращая сугубое внимание на школу, Буш вторгался в самый центр клинтоновской территории: он привлекал на свою сторону матерей, обеспечивших демократам успех в 1996 году. Американцы всегда были неравнодушны к образованию, но в доклинтоновские времена рассматривали его, как правило, в местном аспекте. В масштабе штата оно может играть ключевую политическую роль, но в Вашингтоне отодвигается в густую тень. И лишь когда Клинтон заговорил об увеличении федеральных расходов на образование, американцы осознали общенациональный характер проблемы.
В 2000 году Буш решил перехватить инициативу у демократов — и ради голосов матерей, и для того чтобы убедить избирателей всех мастей, что он действительно хочет переместить свою партию в центр. Ведя кампанию под знаменами «президента-просветителя», Буш призывал к совершенствованию образовательных стандартов в высшей школе и созданию национальной программы академического тестирования школ, предполагающей адресную поддержку тем учебным заведениям, которые окажутся в самом хвосте списка.
Делегаты национального съезда республиканской партии были, наверное, немало удивлены, обнаружив, что в его повестке один день из четырех отводится образованию. Ведь всего четыре года назад республиканцы настаивали на том, что это не общенациональный вопрос. Но сегодня один делегат за другим говорили о кардинальной важности реформы американской школы. Наряду с «консерватизмом с человеческим лицом» самым памятным из предвыборной риторики Буша оказался, возможно, призыв «не забыть ни единого ребенка», тем более что повторял его кандидат неустанно. Под конец на трибуну поднялась Лора Буш — эта анти-Хилари, — чтобы поведать о своем опыте школьной учительницы и лишний раз подчеркнуть заботу мужа о школах и детях. Даже под самый конец теледебатов с Гором Буш все еще говорил о том, что низкий уровень образования в бедных школах заведомо ставит в неравные условия детей, принадлежащих к этническим меньшинствам. Он обещал в случае избрания покончить с таким положением.
Если Клинтон использовал инструментарий левых (контроль за продажей оружия, подготовка к трудовой деятельности) для решения проблем правых (преступность, пособия), то и Буш прибегал к той же тактике, только в зеркально перевернутой форме: он использовал инструментарий правых (ваучеры, деяния, основанные на вере) для решения проблем левых (образование, бедность). Призывая в дебатах с Гором к введению ваучеров, что даст возможность детям из семей с низким доходом возможность выбора той или иной школы, Буш утверждал, что и на сами школы они также окажут благотворное воздействие. Вообще-то ваучеры — традиционная республиканская тема, но Буш придал волчку такое вращение, что его слова прозвучали прямо-таки в либеральном духе. «Если дети попадают в школы, которые никогда не станут лучше и в которых не учат… надо платить. И единственной платой могут быть бюджетные деньги, направляемые родителям». Всячески подчеркивая, что деньги отнюдь не отбирают у школ, их получает мама, Буш представил свой ваучерный план едва ли не как традиционно демократическую программу пособий бедным.
На протяжении всего первого года своего президентства Буш продолжал уделять образованию первостепенное внимание, обеспечив ему беспрецедентное увеличение доли бюджетного пирога. Пробивая всеобъемлющую программу тестирования, экзаменов и помощи неблагополучным школам, президент-республиканец добился того, что этот вопрос стал одним из ключевых в партийной политике. Более того, опросы общественного мнения, проведенные в июле 2001 года, показали, что в вопросах образования республиканцам доверяет большее число респондентов, чем демократам. Так демократы лишились одного из трех своих любимых коньков — образование, окружающая среда, старость.
Упор на проблемы образования, чему Буш придал максимально публичный характер, сам по себе представляет поучительный образец триангуляции. Подобно любой инициативе такого рода, не важно, в какой сфере — в политике, в бизнесе, — действия Буша предполагают символический жест, шаг в сторону границы, новое видение или, если угодно, торговую марку, которая должна рассеять скепсис аудитории. В политике такие возможности имеются. Да и в иных областях жизни, скажем, запуск новой линии на производстве, или новая тактика в сфере обслуживания, или новые стратегии в розничных продажах, новая реклама — все это служит той же цели.
Точно таким же образом Буш представил публике другую свою ключевую задачу — помощь бедным. Со времен Великой депрессии на этой части поля неизменно играли демократы, но после того, как Клинтон реформировал систему пособий, их традиционные решения более не срабатывали. Бушу надо было двинуть дело вперед, но, обходя правительственные источники, он избрал новую тактику — привлек церковь как передовой отряд войны с бедностью. Так возникла «программа, основанная на вере». Всячески поддерживая идею поддержки церквей из внебюджетных источников, дабы помочь им учредить программы помощи бедным, Буш таким образом предлагал перенести тяжесть этой борьбы с плеч публики в коммерческий сектор. Его план предусматривал значительное расширение налоговых льгот для благотворителей, в частности, те налогоплательщики, что не перечисляли в своих декларациях пункты скидок, получали теперь возможность включать в них благотворительные взносы и тем самым претендовать на дополнительные льготы.
Двойной фокус президентской кампании Буша — образование и бедность — символизировал его стратегический сдвиг к центру. Как только опросы общественного мнения начинали показывать, что в своих попытках закрепить традиционные устои республиканской партии он сдвигается слишком вправо, претендент возвращался к проблемам образования и бедности, подчеркивая тем самым центристский характер своей позиции.