В то же время Буш отдавал себе отчет, что одной лишь апелляцией к центру выборов не выиграешь. Надо было ублажать и традиционалистов-консерваторов. Ключевым моментом его стратегии стало совмещение центристского подхода к проблемам образования с жесткой позицией по таким исконно республиканским вопросам, как аборты, налоги и оборона.

Любая компания или корпорация, стремящаяся обновить свой облик или освоить новые рынки, должна заботиться об укреплении базы. Урок, который можно извлечь из успеха Буша, заключается в том, что он сумел сохранить верность своим старым приверженцам, одновременно сдвигая всю партию к центру.

Балансируя на тонкой проволоке президентской кампании, Буш вел себя точь-в-точь как цирковой артист с гирями в руках. Гиря в левой руке — образование. В правой — традиционные республиканские дела. Чувствуя, что слишком уклоняется в одну сторону, что чревато падением, он немедленно восстанавливал равновесие с помощью другой гири. Именно таким образом Бушу удалось переместить партию к центру, не потеряв при этом поддержки ортодоксов.

Консерваторы и вообще были склонны доверять скорее Бушу-младшему, нежели некогда его умеренному и терпимому отцу, из-за позиции первого в отношении преступности. На посту губернатора Техаса Буш решительно выступал за сохранение в штате высшей меры наказания. За шесть лет его губернаторства были казнены 111 человек, и тут ему на стол легло прошение о помиловании некоей Карлы Фэй Таккер. Реакция Буша встретила явное сочувствие справа. Заявив, что люди, совершившие преступление, должны за него расплачиваться, и подчеркнув, что «указания, как поступить, он искал в молитве», Буш отказался отменить казнь.

В ходе дебатов между республиканскими претендентами на президентскую номинацию, проходивших в Мичигане, ведущий телепередачи Тим Рассерт спросил Буша: «А что бы сказал о смертной казни Иисус Христос?» Последовал уверенный ответ: «Я стою за смертную казнь, ибо убежден, что она спасает жизни людей… Я считаю, что сохранение смертной казни защищает невинных». Затем он добавил: «Я всего лишь жалкий грешник, мне ли подсказывать Христу?»

Борьба за выдвижение кандидата от республиканцев в 2000 году вначале проходила под знаком сокращения налогов. По мере того как каждый из претендентов в ходе теледебатов предлагал свой план, состязание все больше напоминало аукцион, в котором каждая сторона доказывает, что предлагаемые соперником сокращения недостаточно велики. Всех превзошел, доказав свое рвение, Буш, предложив сократить налоги в общем на шесть триллионов долларов. Он постоянно повторял, что никто не должен тратить на налоги более трети своего дохода. Обращаясь к делегатам съезда республиканской партии и всей стране, Буш заявил: «…у нас каждый будет платить меньше». Сокращая налоги в равной мере для людей с низким, средним и высоким уровнем доходов, Буш придал своей программе откровенно популистский характер. «Профицит бюджета — это не деньги правительства, — заявил он. — Это деньги народа».

Чтобы довести дело до конца, Буш предложил, помимо всего прочего, отменить налог на имущество (который публицисты из лагеря республиканцев окрестили «налогом смерти»), а также так называемый брачный налог, по которому люди, состоящие в браке, платят с одной и той же суммы больше, чем одинокие.

А по вопросу об абортах Буш оставался твердолобым доктринером, хотя предпочитал особо на эту тему не распространяться, намекая, что время для значительного прорыва еще не настало.

Буш завершил свою правофланговую триаду демагогическим заявлением решимости укреплять военную мощь Америки, которая, мол, за восемь лет правления Клинтона потерпела ущерб. Говоря в речи на съезде о необходимости увеличения расходов на оборону, Буш подчеркнул, что «вооруженные силы Америки нуждаются в лучшем техническом оснащении, лучшей подготовке и более высокой оплате. Сетуя на слишком низкий уровень боевого духа и недостаточную готовность к действию, Буш торжественно обещал повысить «оплату труда мужчин и женщин в военной форме на миллиард долларов». Он говорил о необходимости «перестроить наши вооруженные силы» и призывал к совершенствованию антибаллистических ракетных систем, что необходимо «для отражения нападения и подавления шантажа». Таким образом, позиции Буша развеяли всякие сомнения в его верности идеалам партии. Но помимо того, он еще с энтузиазмом обращался к республиканскому пантеону. Путеводной звездой для Джорджа Буша оставался Рональд Рейган. Воздавая должное человеку, который в борьбе за президентский пост двадцать лет назад поверг его собственного отца, Джордж Буш-младший лишний раз демонстрировал свою истинно партийную лояльность. Пантеон всегда играл крупную роль в американской политике. В нынешнем столетии президентские кампании демократов сделались чуть ли не циклом уроков по истории, вовсю расцвечивая образы Франклина Делано Рузвельта, Вудро Вильсона, Гарри Трумэна и более всего любимого Джона Фицджералда Кеннеди. Организаторы этих кампаний стремились таким образом завоевать поддержку новому претенденту на трон. Республиканцы же до недавнего времени встречались на том же пути с немалыми трудностями: Линкольн — это слишком давняя история, Теодор Рузвельт слишком либерален, Эйзенхауэр слишком апатичен. Что же касается Герберта Гувера и Ричарда Никсона, то чем меньше их вспоминаешь, тем лучше…

Но возведение Рональда Рейгана в статус легенды дало республиканцам возможность поклоняться его политическому гению едва ли не с таким же энтузиазмом, с каким поклоняются идолу — Кеннеди. Еще в самом начале собственной кампании Джордж Буш пропел осанну старому боссу своего отца, назвав Рейгана «человеком с выстраданными убеждениями и замечательным чувством юмора, добрым, благородным и принципиальным человеком».

Но мало этого. Обращаясь к старому пантеону, Буш в то же время тщательно дирижировал оркестром губернаторов, сенаторов и конгрессменов-республиканцев, расточающих похвалы ему самому; таким образом он вырастал в глазах избирателя как носитель традиций ВСП — великой старой партии. Он добывал деньги где только можно, и это были не только деньги, но и сигнал поддержки со стороны правого крыла.

Вполне удовлетворенные, правые могли теперь снисходительно смотреть на заигрывания своего фаворита с умеренными.

По мере продолжения кампании Буш стал напирать на вопросы образования, чтобы привлечь на свою сторону женщин, а высказывания в связи с абортами, налогами и расходами на оборону должны были завоевать симпатии мужчин. Школы — это потенциальные голоса молодежи, триада же республиканских тем — потенциальные голоса избирателей старшего поколения.

Так с самого начала кампании Буш и качался слева направо и справа налево, отвечая на вызовы то одного, то другого фланга.

Поначалу он представился Америке в облике умеренного. Объявляя о решении вступить в борьбу за президентский пост и рекрутируя первых сторонников, Буш всячески старался воспользоваться своими идеями касательно образования и бедности как инструментом убеждения скептиков в своем качественном отличии от таких кандидатов-ортодоксов, как Боб Доул и Ньют Гингрич.

Но, встретившись в ходе дебатов накануне первичных выборов с оппозицией в кругу республиканцев, он нажал на другие клавиши — заговорил о своем амбициозном налоговом проекте, завоевывая таким образом симпатии правых. Однако уже в Нью-Хэмпшире Буша опередил сенатор от Аризоны Джон Маккейн, и будущее техасца повисло на волоске.

В чем он промахнулся? Начать с того, что он, не исключено, слишком сильно качнулся вправо. По традиции на «праймериз» республиканцев в Нью-Хэмпшире, помимо них самих, голосуют еще и независимые. И когда дым рассеялся, стало очевидно, что, безоговорочно победив по своему списку, Буш сокрушительно проиграл среди независимых.

Это был поучительный урок, но практически многого из него не извлечешь. Буш понимал, что сейчас не время сдвигаться к центру в борьбе за независимых, надо в преддверии очередных «праймериз» в Южной Каролине еще ненадолго задержаться на правом фланге, консолидируя вокруг себя правоверных.