На дворе стоял канун рождества, и в подвале дома, в заснеженном Нюрнберге было тихо. Все елочные игрушки и украшения были уже извлечены, а больше людей ничего и не интересовало, поэтому, по их мнению, подвал был пуст и тих.

Старая крыса посмотрела на полсотни маленьких глаз, которые наблюдали за ней из темноты, легла на пол, обвив себя своим голым хвостом, и задумчиво произнесла:

- Вы... Вы все слышали эту историю, но даже не подозреваете, что началась она совершенно иначе. Более того, люди, которые пересказывают ее, разумеется, перевирают ее на свой лад. Впрочем, это понятно. В той войне не было победителей, а они решили скрыть ту постыдную правду от своих потомков. Я одна из немногих, кому удалось выжить, и я расскажу вам все так, как было на самом деле, чтобы вы помнили, и передавали дальше в века, среди нашего народа весть о том, что с ними не может быть примирения. Последняя война началась не здесь, а неподалеку от другого города, с того, что моя мать повстречала моего отца, и на свет появилась я, и шесть моих братьев. Мы были тогда еще лишь пары часов от роду, но позже она успела мне рассказать то, что тогда произошло.

Она немного помолчала, благодарно кивнула своему правнуку, который подтащил к ней зернышко, чтобы она могла подкрепиться, и вгляделась во тьму, царящую в округе. Мысли блуждали и путались, но, сделав над собой усилие, она заставила их течь ровно, и перед глазами поплыли воспоминания...

***

Это был хороший день. Один из тех дней, когда хочется побегать по траве, под ласковыми лучами весеннего солнышка, и подставить спинку легкому ветерку. Мать смотрела на свой выводок, ласково щекоча их усами, когда услышала легкие шаги. Инстинкт подсказал ей то, что сейчас произойдет непоправимое, и она метнулась в сторону от своих детей, чтобы отвести угрозу, которая рыжей молнией метнулась за ней.

Погоня длилась ровно столько, что она перестала чувствовать запах своих малышей, и, развернувшись к коту, она изо всех сил вцепилась ему в лапу. Дикий мяв огласил округу, и уже через несколько секунд на ее шее сомкнулись челюсти вечного врага всего крысиного рода. Однако ее участь была еще не окончательно решена. Придушив свою жертву, кот понес ее к хозяину, чтобы продемонстрировать то, что он не зря занимает свое место в доме.

Слегка придя в себя, она обнаружила, что кот принес ее к постели умирающего мельника, возле которого сидели все три его сына.

Он запрыгнул на кровать, положил свою добычу перед хозяином, и на секунду отвлекся, чтобы лизнуть ему руку.

Этой секунды ей было достаточно, чтобы ринуться прочь, но, обнаружив, что ее никто не собирается догонять, она остановилась и прислушалась.

- Дети мои, я умираю. Я прожил хорошую жизнь, и не жалею об этом. Наверняка вы уже думали о том, что я оставлю вам в наследство, и, чтобы не было споров и ссор между вами, я решил разделить все так... Мой старший сын, ты получишь мою мельницу. Будешь молоть зерно, и продавать муку людям. В этом тебе поможет твой средний брат, которому я завещаю осла и повозку. Ваш младший брат еще настолько мал, что вам придется заботиться о нем, но чтобы не было ссоры, ему я завещаю нашего кота, который охраняет мельницу от крыс и мышей. Так вы все будете зависеть друг от друга, и всегда сможете поддержать братьев.

Беззвучно крыса покинула дом, пока ненавистный кот не вспомнил о своей добыче, и не пустился в новую погоню. Лапы сами несли ее в сторону норы, и она надеялась лишь на то, что отец ее малюток успел вернуться и защитить их крох.

Вбежав в нору, она успокоилась, увидев, что за время ее отсутствия ничего непоправимого не произошло, и, при появлении своего избранника, она поманила его тонким коготком.

- В чем дело? – поинтересовался он.

- Кот чуть не нашел нашу нору. Надо перебираться в более безопасное место.

- Кот? Который?

- С мельницы. Кстати, старый мельник все-таки умер, но для нас это ровным счетом ничего не меняет. Кот остается на месте, как и сыновья мельника.

- Плохо. Этот кот стал заходить слишком далеко от мельницы. Если уходить дальше отсюда, то... Я даже не знаю, куда нам идти. Разве что...

Крыса нетерпеливо провела лапкой по усам.

- Что?

- На север.

Она задумалась.

- Ты имеешь в виду, к северному замку? – уточнила она.

- Да. На службу к Повелителю Крыс.

Нервно потеребив усы, она ответила:

- Сейчас – нельзя. Малыши еще не скоро выдержат такое путешествие, да и... Нельзя идти к нему на службу просто так. Нужно что-то сделать для него, или что-нибудь узнать.

Отец подошел к своим детям, облизал их, и спокойно ответил:

- Мы подождем. А пока, я прослежу, чтобы этот рыжий бандит с мельницы, не приближался к нашей норе.

***

Старая крыса перевела дух, и оглянулась на своих потомков.

- Войны часто начинаются с пустяков, но в этот раз дело не было пустяковым. Отец и мать растили нас, учили добывать себе еду, но, поскольку этот рыжий кот наглел все больше, мы не могли уйти. Он устраивал засады на всех путях, которые мы только могли выбрать. Он совершенно невероятно чувствовал то, куда мы собирались направиться, и оказывался там раньше, чем мы могли покинуть эти неблагополучные края. Как водится – в дело вмешался случай.

Она отвлеклась на то, чтобы разгрызть зерно, и, проглотив половину, продолжила рассказ.

- В дело вмешался случай. Вы еще слишком малы, чтобы сталкиваться с настоящим волшебством, но я с ним столкнулась именно в вашем возрасте. В тот день, я проверяла дорогу не на север от нашей норы, а на восток, к реке – родители объяснили мне, что в тех краях находится город, в котором, с одной стороны, можно и спрятаться, но с другой – в нем есть не один кот, а великое множество. Я решила проверить, действительно ли все так, и вернуться, потом, домой, чтобы рассказать остальным. К тому моменту я уже лишилась двух братьев, а ненавистный кот – куска уха...

Кот. Подранная шерсть кота знавала лучшие времена. Как и его рваное ухо. Чёртовы мыши!

Он ел сыр, лёжа на старых сапогах почившего мельника. Он всегда так делал: ел то, что мог бы съесть его хозяин, да не стащил у своих братьев. В то время как ржавый мышеед этим не гнушался. При старом мельнике такое бы не прошло: он держал всё в своих руках и воли не давал ни животным, ни людям. Крепкий был, не сгибаемый человек, а уж говорил – всё по делу.

Кот жевал твёрдый старый сыр и скучал по хрусту мышиных костей в пасти.

Человек, вверенный ему, спал, раскинувшись на стуле.

Кот знал, что он, из себя, представляет – этот человек. Этот человек, будучи братом двух здоровых мужил, выполняющих всю работу по мельнице, только и делал всю жизнь, что носился по окрестным полям и дул в свою дудку, издавая визг и шипение, подобно старой матери кота. А та, сказать по правде, это делала мерзко, просто отвратно.

Вот только человек этот нужен был ему, временно необходим… Хотя бы, чтоб таскать свободно еду со стола, в случае чего притеревшись к ноге хозяина. Да и привык он к нему.

В тот день всё сложилось как ни кстати. И всё – этот проклятый сыр.

Засветло еще двое братьев мельников затряслись в телеге по направлению к близлежащему городку. Дело ведь было важное! Позапрошлой ночью главный святой отец городища осудил ведьму. Прямо там, не погнушавшись войти в грязный подвал, где ту бестию связанной содержали. Истинно – духовенство ничем не гнушается. Да и осудил её по писанию, не раскаявшуюся, наказал очистить огнём. Народ захотел, чтоб на площади…

Весть о том пошла ещё с прошлого утра и с сёл потянулись зеваки, как на представление. Оба мельника выехали аккурат на следующее утро, до первых петухов, поспев на площадь, кишащую собравшимися зрителями, к возведению ведьмы на эшафот. У эшафота стояла большая железная клеть на телеге, которую до этого катали по городу на обозрение всем прохожим. Оба брата протиснулись (крепкие мельники умели толкаться локтями) к самым доскам помоста и стали ждать.