Ч 4. Красные плавки

Оставшись в номере в полном одиночестве, я решил лично обозреть условия «боевых действий», а затем немного поспать. На стене над кроватями, целомудренно отгороженными друг от друга тумбочками (как же много матов я сложил, прислушиваясь еще около двух недель к тому, как соседи сверху интенсивно их сдвигают ближе к трем часам ночи), висела картина.

На розовато-фиолетовом фоне был изображен обрубок человеческого тела, больше похожий на ската, распластавшегося в теплых бирюзовых водах Средиземного моря. При этом у обрубка были одновременно и мужское половое достоинство и женская грудь. Его окаймляли скульптура Афродиты, бесчисленные морские гады и затвердевшие, бывшие некогда пристанищем моллюсков, витиеватые розовато-бежевые раковины.

Смысл абстракционистский репродукции от меня безнадежно ускользнул, и я решил не грузить мозги лишней информацией на отдыхе. Тем более что имя автора картины было напечатано снизу какими-то непонятными закорючками.

Глотнув коньяка и заготовив сигарету, я двинул на залитый уже десятичасовым солнцем балкон, чтобы испытать новое фиаско. Как выяснилось, окна нашего с Костюней номера выходили прямиком на восьмиэтажный международный спортивный комплекс. Его обитатели как раз вывалились стройными пионерскими рядами из строения и теперь застыли в ожидании сигнала тренера, благословляющего на погружение в огромный, разлившийся голубой кляксой неправильной формы открытый бассейн.

«Боевая команда. Три зеленых свистка вверх», — некстати вспомнился анекдот из военных сборов. Свист раздался в тот момент, когда я как раз чиркнул зажигалкой. От неожиданности я, как ворона в басне, обронил уже зажженную сигарету на гостиничный стол и впечатал себя в испанскую реальность мгновенно въевшимся в пластик серым пеплом.

Спортсмены, как дети, рванули в бассейн. Один из них, видимо, представил себя самолетом союзников во время Второй мировой войны и зашумел, загудел, расправляя руки-крылья на подлете к фашистскому объекту. Но собственная нога подвела его, поскользнувшись на мокром кафеле неправильной кляксы. Он треснулся позвоночником наотмашь о глубину на уровне колена, скрючился, группируясь, и отполз на четвереньках на сушу, держась за поясницу. Упал на бортик. Одноформенные медсестрички тут же подлетели к нему с уже заготовленными носилками. Потом подобные сцены я наблюдал не раз.

— Еб твою, — не сдержался я, переживая всю его боль и хватаясь за поясницу.

— Does it still hurt? Is it your first boy-friend? Не’s got the huge one, — сочувственно поинтересовался не вылезающий с балкона англичанин. Знаете, иногда говорят, что любопытство сгубило кошку. Так вот, это про жителей туманного Альбиона. Эта падла со своим интересом к общению, как выяснилось позже, умудрялся с высоты шестого этажа базарить по ночам почти со всеми обитателями отеля. График у него был по-советскому стабильный. Самый активный базар начинался по-нашему около полуночи, а затем в пять утра он... громко, с эхом на семь этажей, блевал, набравшись жизненных впечатлений.

— Oh, everything is perfect, служу Советскому Союзу, — сжал зубы я и отполз снова в номер, завалившись спать.

Костюня растряс меня в полтретьего и помог одеться. Мы вместе спустились в холл, где нас уже ждал одетый сегодня во все оттенки голубого Васек. Приземляясь на бежевую кожу дивана в холле, Костюня отодвинулся от него на пионерскую дистанцию в три метра и до кучи водрузил между собой и гидом прихваченный школьно-путешественнический рюкзак. Мы быстро договорились об экскурсиях, передали с рук на руки евро, и тут Вася замер в дверях, впиваясь взглядом в костюнин обтянутый джинсами пах:

— А теперь вы, Константин, должны оставить мне свой номер телефона, — победно выдал он, продолжая взглядом протирать дырку на общеизвестном месте. — Вдруг у вас будут какие-то неприятности.

— А нахуй с пляжа? — не выдержал Костик и рванул к лифту.

Я молча протянул Васе визитку с мобильным и последовал за другом.

— Слав, ну что могут быть за проблемы в европейской цивилизованной стране у двух взрослых состоявшихся мужиков? Мы ж не в Гондурасе, — злобно добавил Костюня, продавливая кнопку в лифте. — А теперь на пляж. Я уже все разузнал, он в пятнадцати минутах ходьбы от отеля. Да и ты погреешься.

Возражать я не стал, тем более, что ко второй половине дня поясницу немного отпустило.

Пляж оказался выше всех похвал. Белый чистый песок, прозрачная вода, спасатели на дежурстве. Костюня быстро расстелил подстилки, и я блаженно развалился на них, ощущая, как все-таки позвоночник захватывают спазмы боли.

— Лежи, болезный, — гоготнул друг и исчез в море.

...Бегущий на фоне наметившегося заката баскетбольного роста негр нарисовался, когда я уже почти разомлел от жары. Мне почему-то бросились в глаза красные плавки на спортивном худощавом теле, а точнее их двадцатитрехсантиметровое содержимое в неэрегированном состоянии, как выражаются медики. Нервно прикурив, я оглядел загорающих рядом со мной. Мужчины провожали негра тоскливыми завистливыми взглядами, зато женщины заметно оживились и щебетали между собой.

— Ты это видел?! — потрясенно выдохнул я, когда Костюня вынырнул на берег и сгреб полотенце, обтираясь от соли, которая проступает обязательной белесой пленкой на теле после купания в любой морской воде уже через пять минут.

— Что «это»? — уточнил друг, пристраиваясь на животе на покрывале.

— Ну, тот огромный негритянский член в красных плавках, — не сдержался я, анализируя мозгом собственный десятилетний опыт половой жизни и пятнадцатилетний просмотра порнороликов, в которых обычно размер не простирался более стандартных шестнадцати-девятнадцати сантиметров.

— Слава, ты мне с этой твоей наметившейся пидорастией заканчивай. Это все от Васька пошло, он виноват, — злобно буркнул Костюня, прикуривая сигарету. — Да и не вижу я тут никакого негра с членом.

— А вот ты посмотри туда, — ткнул я пальцем в горизонт, но представителя африканской нации как будто смыло волной. — Эээ... Кость, ну, я мамой клянусь, он был там.

Ч5. Это вам не Гондурас

После пляжа Костюня доволок меня в отель и стал интенсивно собираться на ужин. Честно говоря, я предпочел бы отоспаться до утра в номере. Но друг был беспощаден — впервые в жизни и он, и я заплатили не только за «b-and—b» (вот здесь не надо думать ничего пошлого — всего лишь — «кровать и завтрак», а не то, что читается), но и взяли так называемый полупансион. Это когда в стоимость проживания входит также вечерняя трапеза.