Через два месяца пути эшелон прибыл на станцию назначения «Вторая речка». Территория зоны обнесена колючей проволокой в два ряда, между ними – овчарки, по углам на вышках – пулеметчики. Через десять дней опять этап. Пристань. Пять тысяч заключенных погрузили в трюмы теплохода «Дальстрой». Семь дней Королёв находился в носовом отсеке – семь дней невыносимой липкой духоты и нечистот под ногами, холода, голода и сырости. «Дальстрой» пришел в Магадан. Заключенных накормили, отвели в баню, выдали новую одежду: майка, трусы, портянки, ватные штаны, гимнастерка, бушлат, шапка-ушанка и валенки. И снова пересыльная тюрьма. Через несколько дней Королёва и других заключенных усадили в грузовик ЗИС-5 с крепкой фанерной будкой в кузове. Конвоир сел в кабину к водителю – о зэках можно не волноваться, им некуда бежать, кругом тайга. Четыре дня ехали по тракту: Мякит – Оротукан – Дебин – Ягодное – Бурхала – Сусуман – Берелех. У Берелеха свернули направо. Королёва привезли на прииск Мальдяк.

Прииск Мальдяк был организован в 1937 году и числился типовым лагпунктом. В то время там работало около пятисот человек. Как обычно, зона была ограждена колючей проволокой и сторожевыми вышками по углам. А вокруг сопки, поросшие цветущим иван-чаем. На прииске добывали золото. На Колыме Королёв узнал, что такое комары и мошка. Люди ходили с окровавленными лицами. Вечную мерзлоту бурили отбойными молотками, а там, где даже так с ней не удавалось справиться, закладывали аммонал и взрывали. Руду вывозили на тачках или несли в коробах на лямках. Заключенных поднимали в четыре утра, на завтрак давали кусочек селедки, двести граммов хлеба и чай. Золото добывали в километре от лагеря. На обед зэки получали миску баланды с перловкой, немного каши и триста граммов хлеба.

Люди, попавшие на зону, вели себя по-разному. Одни старались держаться вместе, другие замыкались, будучи убежденными, что с ними произошла ошибка и продолжали верить Сталину и партии. И первым, и вторым противостоял мир уголовников со своими законами и традициями, где прав только сильный. Из пятисот зэков лагеря Мальдяк блатные составляли десятую часть и находились в привилегированном положении. Они работали подносчиками баланды, хлеборезами, поварами, старшими по палаткам, дневальными, нормировщиками, учетчиками, съемщиками золота (в сопровождении охраны, разумеется), бригадирами. Тон лагерной жизни задавали тоже они – избивали, отбирали у «политических» еду и одежду. В палатке, где жил Королёв, главным был некий «дядя Петя» – известный в своих кругах грабитель поездов.

Пришла зима. К голоду добавился холод. Заключенные разводили маленькие костерки и грелись. Но разве спасет такой огонек от холода голодного человека? Казалось бы, спасение в движении – но как долго сможет работать на морозе голодный человек? Все мысли были только о хлебе и тепле. Потом и мысли пропадали – перед смертью от истощения есть не хочется. Из пятисот заключенных лагеря Мальдяк до весны дожили сто человек.

Мария Николаевна получила от Королёва письмо, в котором он восхищался отважной летчицей Гризодубовой и передавал привет дядя Мише. Мать поняла намек сына и обратилась за помощью к известному летчику Михаилу Михайловичу Громову. Королёв и Громов познакомились, когда Сергей работал в ЦАГИ. Громов написал записку Председателю Верховного суда СССР с просьбой принять Марию Николаевну. Валентина Гризодубова в просьбе Марии Николаевне не отказала и тоже хлопотала о Сергее Павловиче.

Вряд ли вмешательство пусть даже таких известных людей могло изменить судьбу Королёва. Но, к счастью, в его судьбу вмешались, пусть и косвенно, «высшие силы». В начале декабря 1938 года Сталин освободил Ежова от обязанностей наркома НКВД. В апреле следующего года Ежова арестуют. Наркомом НКВД назначен Лаврентий Павлович Берия. Он, в отличие от своих предшественников, понимал, что любая пустячная ошибка, любое несоответствие пусть даже невысказанным желаниям Сталина будут стоить ему головы. Вождь хочет приостановить репрессии – пожалуйста. Он интересуется военной техникой, но специалисты или расстреляны, или сидят, – будут ему специалисты, тем более что уже есть опыт КБ «Внутренняя тюрьма» в Бутырках. Королёв и другие технари, отбывавшие сроки в лагерях, опять понадобились. 13 июня 1939 года Пленум Верховного суда отменяет приговор Военной коллегии от 27 сентября 1938 года.

Сергея Павловича вызвали к начальнику лагеря.

– Королёв? Поедете в Москву…

Вот так, нежданно-негаданно. Спасен.

Добирался Королёв в Магадан на машине в сопровождении конвоира. Сергей Павлович очень боялся опоздать на последний пароход. Как назло, машина сломалась. Королёв уговаривал конвоира пойти пешком. Тот отказался, но отпустил Сергея Павловича одного. Он всю ночь шел по заснеженной дороге. Голодный, больной, сил уже не оставалось, думал – не дойдет. В тех краях была традиция оставлять у колодцев буханку черного хлеба для зэков. Когда Королёв увидел хлеб – зажмурил глаза, не веря своему счастью, открыл – буханка не исчезла. Этот хлеб спас ему жизнь.

На пароход Королёв все-таки не успел. Писарь не подготовил вовремя документы. Судно «Индигирка» с 1064 зэками в трюмах ушло без Королёва, во время шторма в проливе Лаперуза сбилось с курса и село на камни. Все заключенные погибли – начальник конвоя запретил открывать люки трюма. Королёв все-таки добрался до Владивостока, оттуда – в Хабаровск. На приисках у него еще были силы держаться, теперь, когда спасение было совсем рядом, его стала одолевать цинга. Он потерял четырнадцать зубов, опух, едва двигался. Начальник пересылки в Хабаровске отпустил Сергея Павловича к докторше без конвоира – такой, если и захочет, не убежит. Врач обработала язвы на его теле, накормила, дала витамины и лекарства. С этапом Королёв уезжал на Колыму, с этапом возвращался в Москву. В столице его встречали – сразу усадили в черный «воронок». Из машины Сергей Павлович вышел во внутренний двор Бутырки.

На следующий день Королёву из камеры удалось передать Ксении Максимилиановне записку. Как же обрадовались домашние этой записке, где он, вернувшийся буквально с того света, просил передать ему башмаки, носки и два носовых платка. Королёва ждали дома каждый день. Потом Мария Николаевна пошла в приемную НКВД. Ей пообещали, что Сергей вернется со дня на день. Проходили недели, а Сергей Павлович все не возвращался. В середине июля в приемной НКВД Марии Николаевне объяснили, что прежний приговор ее сыну отменен, но в силу вступил новый, по которому Сергей Королёв осужден на восемь лет исправительно-трудовых лагерей.

* * *

Андрея Николаевича Туполева арестовали 21 октября 1937 года в рабочем кабинете. По делу известного авиаконструктора проходило более двадцати человек. Все они дали показания, что Туполев – враг народа, вредитель и шпион. Следствие по делу закончилось в апреле 1938 года, но суда не было. Так и сидел Андрей Николаевич в Бутырке. Он еще не знал, что на «высшем уровне» обсуждался вопрос об использовании его на работе в Особом конструкторском бюро.

В это время в Болшеве, подмосковном дачном поселке, была организована так называемая «шарага». Сюда свозили технических специалистов со всех тюрем и лагерей Советского Союза. В просторном спальном бараке с чистым полом и голландскими печками сидели люди, большинство из которых в своей области были лидерами мирового масштаба: теоретики и конструкторы пушек, танков, самолетов, боевых кораблей. Среди них – артиллерист Евгений Александрович Беркалов, автор «формулы Беркалова», по которой во всем мире рассчитывались орудия, летчик и авиаконструктор Роберт Бартини, выдающийся механик Некрасов, один из лучших кораблестроителей Гоинкис, конструктор подводных лодок Кассациер, ведущий специалист по авиационному вооружению Надашкевич, изобретатель ныряющего катера Бреджинский, главный конструктор самолетов БОК-15 Чижевский, крупнейший технолог автопрома Иванов, главный конструктор харьковского авиационного КБ Неман.