Затем англичане показывали тележку-установщик и стартовый стол, заправленную ракету. Вокруг нее хлопотали немецкие специалисты. Они были озабочены тем, что с моря поднялся сильный ветер, и, если он усилится, пуск придется откладывать. Наконец ракета готова к старту. Королёв стоял в стороне, как и подобает шоферу. Сыпал мелкий дождь. Из сопла ракеты вырвалось пламя, на секунды все затянуло белыми клубами дыма. «Фау-2» стала медленно, словно неохотно, подниматься, взревел двигатель. Ракета ушла в облака.

По дороге в Гамбург Королёв был молчалив и задумчив. Он отдал пятнадцать лет своей жизни ракетоплану. Неужели все это было зря? Немецкая ракета капризна, летать хорошо не умеет, но она поднимается на высоту 178 километров. Неизвестно, сможет ли на такую высоту залететь ракетоплан. Сможет, но когда… Ракета давала Королёву выигрыш во времени – как раз те самые шесть лет, которые у него украли в тюрьмах и лагерях. Был еще один, очень важный довод в пользу баллистической ракеты: она уже существует, ее видели военные, наркоматовские чиновники – люди, от которых зависело, чем он станет заниматься дальше, выделят ли ему деньги и материалы, дадут ли специалистов. Они знали, что ракетой интересуются американцы, англичане. Ракетоплан существует только в чертежах, а в них чиновники не разбираются и рисковать не станут. Он перестраивал планы всей своей жизни.

Есть трофейная техника, разрозненная документация, есть немцы, которые всем этим занимались. Чертоку приходит в голову идея создать институт. Генерал Горишный дал команду бургомистру, ему эта идея понравилась. Люди будут ходить на службу, получать зарплату, отоваривать карточки. Хоть какая-то стабильность. Нашли здание, привезли мебель. Новому учреждению придумали название – «Raketen bau Entwicklung», «Ракетовосстановительный институт» или сокращенно RABE. Слово «Rabe» – по-немецки «ворона», тут же родилась и эмблема. Директором назначили инженера Розенплентера, но подлинной властью обладал Черток.

Королёв присматривался к людям, которые его окружали. Черток интересуется бортовой аппаратурой. Леонид Воскресенский увлечен пусками, значит, может заниматься испытаниями. Михаила Рязанского и Евгения Богуславского интересует проблема радионаводки «Фау-2» – как ею управляют с земли. В Леестене, где находятся стенды для огневых испытаний двигателей, работают Валентин Глушко, Алексей Исаев и Иван Райков. Хорошо бы сделать стенд, на котором можно было бы испытать ракету целиком. С наземным стартовым оборудованием работает Виктор Рудницкий. Николай Артамонов на заводе «Монтанья» разбирается с технологией. Королёв хотел заниматься ракетой в целом, а эти люди занимались ее составными частями. Добытые знания надо объединить. Но РАБЕ узок для этой цели, надо создать такой институт, который будет изучать «Фау-2» со всех сторон. Сергей Павлович уже начал говорить об этом с генералом Гайдуковым, как бы вскользь заметил, что как директор он, Гайдуков, лучше всего сможет учесть интересы разных специалистов. Гайдукову идея понравилась.

В Москве дали добро на создание комплексного института. Его назвали «Нордхаузен». Лев Михайлович Гайдуков стал директором, Королёв – главным инженером, но фактически всю техническую политику проводил он. В институте было несколько отделов. Ракетой занимался Королёв, двигателями – Глушко, автоматикой – Пилюгин, радиоаппаратурой – Рязанский и Богуславский, группа «Выстрел», руководимая Воскресенским, готовилась к испытаниям. Все, как задумал Сергей Павлович.

В Тюрингию ознакомиться с ракетной техникой прибыл министр вооружения СССР Дмитрий Федорович Устинов. Ему понравился подробный доклад Королёва о тактико-технических данных «Фау-2», ее недостатках, путях их исправления, дальнейшего совершенствования и перспективах будущей работы. Во время этой поездки Устинов внимательно присматривался к Королёву. Напоследок министр задал ему несколько вопросов: есть ли полная ясность по «Фау-2»? Сколько ракет можно собрать, чтобы запустить в Союзе? Когда их можно привезти? Королёв честно отвечал, что полной ясности пока еще нет, ракет смогут собрать не более десятка, привезут к новому году. Министр пообещал прислать людей в помощь.

В апреле – мае 1946 года к ракетчикам приехали жены вместе с детьми. Ксения Максимилиановна ехать особенно не хотела. В Боткинской больнице дела у нее шли отлично, она много оперировала. Но надо – значит, надо. Королёв тоже не особенно обрадовался ее приезду. Не складывалась у них семейная жизнь. Королёвы не ссорились, не выясняли отношений – они тяготились друг другом, у них не было ничего общего, кроме Наташи. Они еще не ставили перед собой вопроса – а надо ли им быть вместе, просто сосуществовали рядом. Приезду дочери Королёв был очень рад. Наташу он любил и проводил с ней почти все свободное время. Сергей Павлович заботился о ней, как умел – приносил игрушки, разговаривал с ней, часто катал на машине. Они бродили с дочерью в невысоких, красивых горах или просто гуляли по чистеньким улочкам маленьких, словно игрушечных, городков. Иногда Королёв, Победоносцев и Рязанский семьями выезжали в Саксонскую Швейцарию, в горы Гарца, осматривали замки и крепости. Королёв во время этих поездок становился радостным, веселым человеком, смеялся, балагурил. Ксения Максимилиановна, глядя на него в такие моменты, начинала надеяться, что, может быть, у них все еще наладится. Они возвращались – все оставалось по-прежнему. В конце августа, сославшись на то, что Наташе нельзя опаздывать в школу, Ксения Максимилиановна уехала с дочерью в Москву. Работа ракетчиков в Германии подходила к концу.

* * *

Дмитрий Федорович Устинов не совсем хорошо понимал, какому из видов ракетной техники отдать приоритет – реактивным минометам, зенитному оружию, баллистическим ракетам? И потому развивал все виды ракетной техники сразу. В НИИ-88 Королёва назначили главным конструктором отдела № 3. Институт только формировался. Кроме конструкторских, создавались другие научно-исследовательские отделы: Т – топливо, А – аэродинамика, М – материаловедение, П – прочность и т. д.

Не только Устинов мало смыслил в ракетах. В НИИ-88 большинство научных сотрудников и конструкторов пришло из авиации и артиллерии. Самолет и снаряд – это не ракета. Королёв понял это гораздо раньше других, еще до войны. Устинов считал, что каждый должен заниматься своим делом, а Сергей Павлович считал, что он должен заниматься всем – ракетой в целом. Устинов представлял себе НИИ как генератор идей, а дальше все должно идти по цепочке: НИИ выдвигает идеи, КБ решает, как эти идеи выполнить, создает чертежи, завод по этим чертежам изготовляет оружие, военные оружие испытывают и решают, нужно оно армии или нет. Королёв не хотел быть конструктором одной ракеты. Он хотел быть конструктором системы, производящей ракеты. Этот спор между Устиновым и Королёвым длился долгие годы.

23 июня 1947 года было принято решение о строительстве полигона для испытаний ракетной техники в заволжском селе Капустин Яр.

Ракетный полигон поручили возводить Василию Ивановичу Вознюку, легендарному ракетчику и командиру. Военные строители приехали в Капустин Яр 20 августа 1947 года. Разбили палатки, организовали кухню, госпиталь. Начали строить бетонный стенд для огневых испытаний двигателей. За полтора месяца построили стартовую площадку с бункером, временную техническую позицию, монтажный корпус, мост, провели шоссе и железнодорожную ветку, соединяющую полигон с железной дорогой на Сталинград. Заботились о ракетах, а не о людях. Наступили осенние морозы, в палатках холодно, а жилья не построили. Первая ракета стартовала через три месяца после того, как Вознюк приехал в Капустин Яр.

* * *

Вернувшись из Германии в Москву, Королёв поселился в Подлипках, где был организован НИИ-88.

Ее звали Нина. Она закончила Институт иностранных языков. Весной 1947 года работала в бюро переводов НИИ-88. Единственная переводчица с английского. Вся техническая документация была на немецком, но у Королёва накопилось много английских журналов. Начальник Нины велел ей пойти к Сергею Павловичу перевести статьи для него. Нина ничего о нем не знала. На лестничной площадке стояла другая переводчица. Полюбопытствовала у Нины, зачем ее вызывал начальник. Она ответила, что посылают к какому-то Королёву Он в это время поднимался по лестнице и все слышал. Или не слышал, думал о чем-то своем. Но ей показалось, что слышал, и в этот день она к нему не пошла. Решилась только на следующий. Его секретарь сказала, что Сергей Павлович занят. Нина услышала, как он с кем-то говорил по телефону: рассказывал, что он из Германии привез две машины, одну подарил. Хвастунишка. Дверь в кабинет открылась, Королёв пригласил Нину войти. Она гадала: помнит разговор на лестнице, не помнит… Виду не показывал, представился: Королёв Сергей Павлович. Она ответила: Нина Ивановна, безработная переводчица. Он улыбнулся и достал целую кипу английских и американских журналов. Для начала попросил перевести одну статью, сказал, что редактировать будет сам.