— Не хочется, Дуняша, силюсь, а не идут слезы.

— Не-ет, так нельзя. На девишнике реветь положено. Я тебе сейчас луком глаза натру.

Сказано — сделано. Сидит невеста, плачет-заливается луковыми слезами. Да разве это слезы? Вот мать плачет — что река течет, жена плачет — что ручей журчит, а невеста плачет — как роса падет. Взойдет солнышко — высушит.

Зато наутро на отцовой могиле наплакалась, прощаясь, по-настоящему…

Как стали к венцу собираться, девушки опять жалобные песни запели. Надели на Марьюшку длинную, белую, венчальную рубаху, вышитую на груди и рукавах, а сверху широкий красный сарафан весь в ярких цветах. Под сарафан, в тайный кармашек, кусочек пирога и кудели незаметно положили для счастливой, богатой жизни.

Грянули звонко на улице веселые бубны, кони захрапели.

Это свадебный поезд из пяти расписных саней во двор въезжал. Медная сбруя на конях огнем горит, а на дугах разноцветные ленты развеваются.

Вывалились из саней веселые поезжане, в избу пошли. Впереди тысяцкий — дед Михей важно шествует, вышитым полотенцем подпоясан, за ним жених с гостями. Поклонились невесте в пояс, Егорий деду Афанасию свой подголовок поднес, а он ему икону Божьей Матери. За столом немного посидели, поговорили, встает бабушка Акулина и говорит:

— Дозвольте, гости дорогие, невесте голову чесать!

Занавесили девушки невесту от жениха, с песнями да причитаниями расплели ей длинную девичью косу, а заплели уже две и укрутили навек в бабий убор. Потом велел тысяцкий большие витые свечи зажечь и в сани садиться, а Егорий с друзьями верхом должен в церковь ехать.

Когда все с шумом, хохотом наконец расселись и успокоились, обошел Михей торжественно три раза весь поезд и волшебным оберегом свадьбу заворожил:

— Гой еси, Георгий Храбрый! Сядь на своего белого коня, возьми копье долгомерное, объедь меня вокруг со всей свадьбою! Сострой ограду белокаменную от земли до неба! Огороди нас от красного, от проклятого, от трезубого, от одноглазого! Чтоб руки они на нас не подымали, рта не разевали, свадьбу мою не оговорили, не испортили!

И полетел бесстрашно веселый поезд, охраняемый Храбрым Георгием, в маленькую деревянную церковку, а из расписных коробьев концы вышитых скатертей на ветру полощутся, чтоб все видели, какое у невесты приданое!

После венчания поезд к Егорию помчался, там свадьбу играть будут. Теперь уж веселые песни грянули! Хватит грустить, пора мед с пивом пить!

Егорий с Марьюшкой сидят за шумным столом, потупившись застенчиво, не пьют и не едят ничего, по обычаю. После третьего блюда приказал дружка молодых в холодный сенник спать вести. Свадьба же до поздней ночи гуляла, а витые свечи до утра горели.

А утром озорными песнями молодых разбудили. И дед Афанасий с бабушкой Акулиной перед ними потешно пляшут, горшки об пол вдребезги бьют и покрикивают:

— Сколько кусочков, столько сыночков! Ух ты! Ух ты!

Полетели годочки быстрыми птицами один за другим. Вот уж две дочки у них народилось, и все, что у людей было, Егория с Марьюшкой не минуло.