– Боюсь, господа полицейские, вы не того человека просите опознать ваше фото, – сказала женщина, – У моего отца зрение не просто «слабовато». Было бы честнее сказать: «совсем никакое»!

Ким изумленно посмотрел на Марка. В среду, когда они спрашивали старика о соседях, они автоматически предположили, что он был способен видеть, что делается через дорогу! В оправдание, старик был настолько зациклен на своих военных приключениях в Кувейте, что задавать вопросы было не слишком-то легко.

– А Вы не могли бы посмотреть наши снимки, мэм? – Марк подал женщине фотографии убитых. Женщина сразу указала на фото девушки. – Это наша Ами, однозначно. Только теперь она хочет, чтобы ее звали Мел. Живет в той холупе, через дорогу. Обычно бывает дома в это время дня, примерно до обеда. А сегодня ее почему-то нет… Хотя, я не видала ее в последнее время. Немного странно, знаете ли… Других-то я редко вижу. Ее сестренка, Джас, и два братика – они приходят домой только вечером, а уходят – еще затемно. Однако, я не видела у них света. Не то чтобы я специально смотрела…

– Понятно. А этого молодого человека Вы не видели? – спросил Ким, указывая на второе фото.

– Я не уверена. Приходил к ним кто-то на прошлой неделе. Я думаю, это было в четверг. Но не могу сказать, тот это парень или нет. Не знаю, врать не буду.

– Мел и Джас. Вы их полные имена случайно не знаете, мэм? – спросил Марк. Учитывая их ляп три дня назад, он старался не пропустить ни одного факта.

– Старшая – Амелия, это точно. Хотя, все называют ее просто Мел. Младшая – Жасмин.

– Амелия и Жасмин Хобсон?

– Амелия – это сто процентов, но – не совсем Хобсон. Она предпочитает другую фамилию: Хан, Хань, или Хаи. Что-то навроде. Азиатская такая фамилия, от ее матери. Я не знаю, как это пишется…

– Странно. В базе данных Офиса Военной Карьеры по этому адресу указана фамилия Хобсон. Мы, собственно, сюда в среду и приезжали из-за этого, – заметил Марк.

– Трое младших у них – Хобсоны. По фамилии отца. Он был белым. Мел – не родная дочь, а падчерица. Она предпочитает свою старую, азиатскую, фамилию…

– Вы хорошо знаете их семью?

– Ну, мы не суем нос в дела соседей, если это то, что Вы имели в виду. Однако, невозможно жить от кого-то в тридцати футах[56] целых десять… нет, уже одиннадцать лет, и притом не знать их вообще.

– Не могли бы Вы рассказать нам, что Вы знаете?

– Ну, мы перебрались в Хьюстон в 2019. Мы сами-то из Нью-Йорка, ну и Хобсоны тоже были оттуда. Роберт и Ре-Анн Хобсон, они работали в компании по разборке заданий – помните, было много таких?

Марк кивнул. Разборка зданий была популярным бизнесом в течение нескольких лет после Обвала. Когда рынок коммерческой недвижимости рухнул, многие офисные здания, особенно небоскребы в центре города, стояли пустыми, или еще хуже: становились прибежищами нищих поселенцев, пьяниц или наркоманов. Компании по разборке зданий, или, как их коротко называли, разборщики, занимались сносом зданий, с одновременной утилизацией всех более или менее ценных материалов. Чуть позже эти же компании стали валить ненужные опоры электропередач и выкапывать из земли неработающие водопроводы и электросети.

– В общем, Роб всем тут помогал доставать стройматериалы. Он всегда знал, как купить материалы приличного качества по более низким ценам, – продолжала женщина свой рассказ. – Отличный Роб был сосед, мы не жаловались…

– Ваш отец сказал, что Роберт Хобсон погиб в аварии, да? – спросил Марк. Обычное дело, подумал он про себя.

Сразу после Обвала еще существовали какие-то правила Техники Безопасности, компании использовали подъемные краны и средства индивидуальной защиты. Однако скоро развал экономики внес исправления. Разборщики перестали использовать механические подъемные устройства, комбинезоны, респираторы и прочие «ненужные» вещи. Очистив очередной этаж от проводов, труб, стекла, гипсокартона и древесины, они резали арматуру газовыми горелками, выталкивая обломки из окон. Часто – с тридцатого этажа! Несчастные случаи происходили постоянно, а число погибших достигало нескольких сотен ежегодно. Однако, это было неважно: бизнес разборщиков был прибыльным, и там можно было заработать куда больше, чем копаясь в свалках или выращивая овощи. Недостатка в добровольцах не было. Роб Хобсон был счастливчиком, если ему удалось выжить в этом бизнесе целых семь или восемь лет…

– Да, это был несчастный случай. В 2024, если я не ошибаюсь. У Ре-Анн случилась тяжелейшая депрессия. Она умерла примерно полтора года спустя, в 2026 году. Врач сказал, это был рак легких – от асбестовой пыли. Лично я думаю, это все от депрессии. Вы знаете, что психическое состояние и иммунная система связаны друг с другом?

– Значит, дети остались сиротами?

– Ну да, две девочки и два мальчика… Амелия – старшая. Ей сейчас девятнадцать лет. Я думаю – девятнадцать. Только она от первого брака Ре-Анн, еще до Роберта. Жасмин сейчас около пятнадцати. А мальчикам, Мильтону и Альберту – десять и двенадцать, если я не ошибаюсь.

– Десять и двенадцать? – удивился Марк. Интересно, как они очутились в базе данных ОВК?

– Сэр, – он обратился к старику, – Вы сказали, что мальчики ходили регистрироваться для военной службы?

– Да, ходили регистрироваться! Если я сказал – ходили, молодой человек, значит – ходили! – Он, очевидно, был немного раздражен, что его дочь сказала полицейским про его плохое зрение.

– А, это, должно быть, инициатива местного ОВК, – догадался Ким, – Это они недавно начали. Что-то наподобие клуба бой-скаутов, раз в месяц. Ничего особо военного пацаны не делают, да еще их кормят бесплатным обедом. Основная идея в том, чтобы заранее собрать данные про всех потенциальных призывников. Чтобы было кого в армию забирать, когда пацаны вырастут.

– О-кей, с этим ясно. А Вы случайно не помните про то, как девочек изнасиловали три года назад?

– Помним, как не помнить. Как такой ужас можно забыть? Полиция нас тогда допрашивала… Но, честно говоря, мы ничем помочь им не могли. Рано утром, Берти, то есть Альберт, прибежал к нам. Его трясло всего! Он сказал, что девочек ночью изнасиловали. Мы сразу набрали 911. В общем, Мел и Джас… Там была целая банда – пять человек. Мел досталось больше всех – ее изнасиловали, как минимум, десять раз. Мальчиков насильники связали, но, в общем, ничего больше им не сделали. Странно, но мы не слышали ничего такого в ту ночь. Все было тихо, как обычно… Ну вот, когда насильники ушли, Берти сумел освободиться от веревок и побежал за помощью. Вот и все, что мы знаем. Насильников так и не нашли, суда не было. Мел запретила Джас и мальчикам говорить об этом…

– Ясно. Вы сказали, что не видели соседей в последнее время. Вы имели в виду последнюю неделю?

– Да, где-то с неделю. Но я могу ошибаться. У них такой маленький светильник на солнечной батарее – он очень тусклый. Может быть, они и были дома, но я просто не видела у них света? Ведут они себя очень тихо. Мальчики и Джас – их вообще я вижу только по воскресеньям. Я обычно вижу только Мел. Она дома каждый день до обеда, потом уходит куда-то. Всегда здоровается, когда мимо идет. Вот ее я точно не видела всю неделю, и… это странно, как я и говорила…