В себя она пришла нескоро. Она беспомощно лежала в его объятиях, а он, по-видимому, спал. Она чувствовала апатию и дремоту.

Некоторое время спустя он проснулся и снова прижал ее к себе. Слабая и сонная, она совсем не сопротивлялась. Они повторили то, что уже было, а затем крепко уснули.

Позже, когда она проснулась, он уже ушел. Она робко протянула руку и с изумлением почувствовала, что разочарована тем, что его нет.

Что она наделала? Она не собиралась сопротивляться. Она предполагала, что, если он будет настаивать на своих супружеских правах, она будет игнорировать его, лежать неподвижно и не поддастся ему ни морально, ни физически, если он только не применит силу. Она поклялась, что ему придется дорого заплатить, если он что-нибудь с ней сделает.

Она пришла в ярость, когда осознала, что все уже произошло. Ненавидела себя за то, что так легко сдалась; нет, больше чем сдалась, ответила страстью на страсть. Неудивительно, что он смеялся!

Утром она долго лежала в горячей ванне, и легкая боль в ногах и руках исчезла. Бонни надела на нее белое миткалевое платье, украшенное зелеными лентами, и восхищенно сказала, что это цвет глаз Мэри. Она хотела распустить ей волосы, но та, смущаясь, настояла на том, чтобы их перевязали ленточкой на затылке.

Стивен опоздал к завтраку, чего с ним обычно не случалось. Когда он наконец пришел, Мэри заканчивала; остальные ненамного от нее отстали. Кристофер поддразнивал его:

— Я и не знал, что ты так любишь поспать, Стивен, разве что после поездок. Но сейчас-то с чего бы тебе уставать?

Стивен слегка покраснел, что было ему несвойственно, но остался спокоен.

— Долго катался на лошади, — сказал он и сверкнул глазами, встретившись взглядом с Мэри.

Она почувствовала, что краска гнева приливает к ее лицу. Он дразнит ее, намекая на ночь, проведенную вместе? Если так, то это очень безнравственно с его стороны! Она ниже склонилась над чашкой. Когда леди Хелен встала из-за стола, Мэри неловко пробормотала извинения и тоже ушла.

Она занималась какими-то домашними делами, но мысли ее были далеко. Все большее и большее раздражение охватывало ее. «Стивен так легко добился победы! Он, должно быть, очень гордится собой, — горько подумала она. — Он и Кристофер — два сапога пара…».

Мэри заметила, что в последнее время леди Хелен стала насмехаться над ней, особенно когда дело касалось меню. Блюда были не те, которые она бы планировала, не раз говорила она и как-то многозначительно заметила, что всегда будет рада дать совет по поводу того, что обычно хозяйки подают к столу. Георгиана начала разговаривать тем же тоном, что и свекровь, и расхаживала задрав нос, роняя колкие замечания о гувернантках, претендующих на нечто, чего они недостойны. Ни леди Хелен, ни Георгиана не осмеливались говорить ничего подобного в присутствии Стивена, но без колебаний делали это перед Кристофером и Эваном Бэссетом. Кристофер обычно усмехался, будто в ответ на хорошую шутку. Эван Бэссет в такие моменты выглядел обеспокоенным и серьезным, но молчал. У него не то положение, чтобы защищать ее, думала Мэри.

За ланчем леди Хелен опять начала критиковать вина. Мэри подала белое вино к жареному ягненку.

— Я всегда подаю к ягненку красное или легкое розовое, — вздохнув, сказала леди Хелен. — Право же, моя дорогая, вам пора начать прислушиваться к моим советам.

— А по-моему, очень вкусно, — сказал Стивен, выходя из задумчивости. Он отхлебнул немного из своего бокала и добавил: — Да, сухое белое вино. Прекрасно.

Леди Хелен поджала губы:

— Мой дорогой лорд Сент-Джон, вы провели так много времени на кораблях, где вина всегда скверные, что не можете больше считаться специалистом по этой части. — И она немного посмеялась, как бы давая ему понять, что шутит, но в ее голубых глазах стояла злоба.

— Дайте Мэри шанс, со временем она научится, — весело, настаивающим тоном сказал Кристофер и нежно похлопал Георгиану по руке, но смотрел в это время на Мэри, на ее лицо и белую шею. — Тому, кто так красив, многое можно простить, — добавил он.

Стивен неодобрительно посмотрел на брата, сжав губы, затем его взгляд быстро перескочил на жену.

Заботы, всегда заботы и неприятности, подумала Мэри. Им нравится сидеть, смеяться и создавать проблемы, этим Хантингдонам; им нравится смеяться над ней и дразнить ее. Она все делала как надо, она просмотрела книги о винах, посоветовалась с миссис Рэмзи, бакалейщиком, Уэнриком; она сделала все, что могла. Но они не ценили ее усилий.

И Стивен смеялся над ней прошлой ночью, потому что она так легко сдалась ему, с первого же раза. Он, должно быть, считает ее легкодоступной. Сначала она приехала, когда ее позвал Кристофер, который тем временем уже женился и уехал. Затем она уступила натиску Стивена. Теперь она позволяет помыкать собой его мачехе, брату, даже Георгиане.

Она крепко сжала губы, ей хотелось придумать какую-нибудь утонченную месть…

Она услышала, как Эван Бэссет говорит что-то о контрабанде:

— …финансировали Наполеона; они контрабандно ввозили золотые гинеи в трюмах кораблей…

Дальше она не стала слушать. У нее появилась идея.

После ланча она пошла к Стивену в кабинет. Подойдя к двери, она постучалась и после ответа вошла.

— Тебе не обязательно стучать, Мэри, моя дорогая, — любезно сказал он, встав, когда она вошла.

Она покраснела, вспомнив, как прошлой ночью бранила его за то, что он входит к ней без разрешения. Болезненная тема.

— Я пришла, чтобы попросить немного денег, — отрывисто сказала она.

Он с удивлением посмотрел на нее.

— О, конечно, моя дорогая. Я открыл на твое имя счета в Лондоне. Можешь покупать все, что душе угодно. Да и в деревне ты можешь купить все, что захочешь. Любой лавочник с удовольствием обслужит тебя…

— Мне нужно несколько гиней, десять гиней, — сказала она уже более спокойно. Ее маленькие кулаки были прижаты к бокам.

— Да, конечно. Он выдвинул ящик, доверху забитый золотыми монетами. Взял горсть и протянул ей. — Бери сколько нужно, — сказал он.

Мэри покачала головой.

— Только десять гиней, — настойчиво повторила она. От вида ящика, полного золотых монет, у нее слегка закружилась голова. Кристофер прислал ей десять гиней, чтобы она приехала к нему. Деньги не имели для нее никакого значения. Но для нее деньги были всем. Она думала, что, раз он прислал эти десять гиней, значит, он любит ее, она нужна ему и он будет ее покровителем. Теперь она знала, что деньги ничего или почти ничего для него не значили, во всяком случае не десять гиней. Недавно он просадил на бегах целую тысячу.

Она не хотела прикасаться к руке Стивена, протянутой к ней с горстью монет. Наконец он положил монеты на стол и повторил:

— Бери сколько нужно.

Она отсчитала десять гиней и взяла их.

— Спасибо, — сдавленно сказала она и повернулась, собираясь уходить.

— Мэри. Вино сегодня днем мне понравилось. Уверен, ты выбрала как раз то, что нужно, — сказал он.

Она не повернулась. Он просто успокаивал ее, а сам, возможно, смеялся за ее спиной.

— Спасибо, сэр, — сказала она чопорным тоном миссис Рэмзи и, уходя, оскорбленно хлопнула дверью.

Она рано пришла к чаю в голубую гостиную. Горничная вкатила тележку с серебряным подносом и расставила на столе чашки. Стиснув руки на коленях, Мэри ждала, пока придут остальные. Сегодня у нее с собой был маленький шелковый кошелек, раньше принадлежавший матери Стивена. Все, что у нее есть, подумала она, досталось ей от кого-то другого. Ожидая, она чувствовала жалость к себе, но сердце ее было исполнено гнева и решимости.

Вошла Георгиана. Увидев Мэри, она секунду поколебалась, а затем села возле окна, будто бы решила не иметь с ней ничего общего. Мэри стиснула зубы. Она не предлагала Георгиане чая, зная, что, пока нет Кристофера, та не очень вежливо откажется.

Наконец пришли леди Хелен и Кристофер, а затем Эван Бэссет. Стивен явился последним. Он вбежал, извиняясь, выглядел усталым и на ходу застегивал свой бархатный пиджак. Она вспомнила, что он собирается ехать на одну из ферм.