Я собиралась появиться на торжестве заранее и помочь подругам с приёмом гостей, но тётя заявила, что мы обязаны дождаться Ямато, как обычно где-то пропадавшего. Несмотря на обещание вернуться пораньше, лженаречённый безбожно опаздывал, а все мои попытки улизнуть без него тётя воспринимала в штыки.

— Эх, Анечка, нельзя так с мужиками обращаться, — в очередной раз вздохнула она, когда я решительно отказалась отправиться на поиски канувшего в лету "будущего мужа". — Он вот терпит, терпит, а потом плюнет и уйдёт под крылышко к более ласковой да пригожей. Хорошие мужики сейчас на вес золота, их на руках носить надо.

Я скептически хмыкнула, и с недовольством отметила, что получилось совсем как у лжевозлюбленного. Похоже, это заразно.

Ямато всё же соизволил вернуться, и спустя несколько часов после начала гулянья мы всей "семьёй" добрались-таки до подземного храма. Моё появление, как ни старалась я в этот раз выглядеть неприметно, снова приковало всеобщее внимание.

— Не запчасти для велосипеда, так дедушкин фиолетовый пиджак, — хихикнул кто-то прямо за спиной.

Я покраснела и инстинктивно обхватила себя руками. И вовсе не дедушкин фиолетовый, а мамин розовый. Ну да, он немного испортился после того, как я постирала его с джинсами, но всё равно очень красивый. Каждый раз, когда его надеваю, кажется, будто мама со мной — это успокаивает.

— Приветики! — разгоняя мысли о наряде, на меня налетело нечто, источающее терпкое цветочное зловоние.

Ямато, зажав нос, поспешно ретировался.

— Ты кто? — стараясь не дышать, я отстранила от себя чрезмерно благоухающую дешёвыми духами девицу.

— Это ж я, Люся, твоя подруга, — невинно захлопало глазами смердящее создание.

Я вгляделась в лицо "подруги" и с досадой узнала в ней любительницу бананов из библиотеки.

— С каких это пор мы подруги?

— Ну как же! — всплеснула руками Люся. — Мы ж обе любим Жозефа, но спим с Вадькой!

— Так это ты та самая девушка, у которой он сейчас живёт? — с опаской осведомилась я.

— Ага. Знамо, на роду написано нам быть подругами.

— Ну, как тебе сказать. Вообще-то, у меня с Вадькой ничего нет. И к Жозефу я равнодушна. Так что, жаль тебя расстраивать, но не судьба нам быть подругами. Может, в следующей жизни. До встречи там.

Я, подчёркнуто вежливо улыбнувшись, попыталась улизнуть, но Люся схватила меня за рукав.

— Меня не проведёшь. — Девушка коварно сверкнула глазами. — Ты ж вся слюной исходишь, когда на Жозефа глядишь.

На моих щёках, как чернильные пятна на промокашке, проступил румянец. И почему мои чувства замечают только те, кто хочет втоптать их в грязь?

— Ну, допустим, Жозеф мне немножко нравился. Но у меня есть жених и…

— Кстати, а где он? — Люся возбуждённо закрутила головой. — Как так получилось, что я ещё ни разу его не видела.

— Где-то здесь, — пространно ответила я, радуясь, что на чувствительный нюх лженаречённого Люсины духи подействовали не хуже пахучих ферментов скунса.

— Красавец, наверное? И богатый? — с неистовым блеском в глазах набросилась на меня самопровозглашённая подруга.

Я тяжело вздохнула. Ну, почему я должна обсуждать одну ошибку природы с другой? Кто-нибудь, избавьте меня от этого!

Словно в ответ на сию безмолвную мольбу Люся, мгновенно потеряв интерес к моей личной жизни, захлопала в ладоши и восторженно завизжала:

— А-а-а! Жозеф! Жозеф тут!

Я обернулась и увидела Куяшского Аполлона. Он тоже заметил меня. Но не успела я кивнуть в знак приветствия, как лёгкое движение в зале всколыхнуло стоящих у двери людей, словно чья-то незримая рука решила поменять расстановку шахматных фигур на доске. Пешки отступили, открывая моему взору чёрного короля. Рядом с Жозефом стоял Николя. Он по-прежнему казался мне самым ужасным из того, что я повидала в жизни, но сегодня, по крайней мере, его кожа не просвечивала и имела естественный для человека розоватый оттенок.

— Ого, даже Николя тута! — не замечая бледности, в момент стёршей с моего лица все положительные эмоции, захлопала в ладоши Люся. — Надо автограф взять! Есть бумажка с ручкой?.. Эй, Аннет? Э-эй?

Девица замахала рукой перед моим носом. Когда она убрала её, Николя уже снова скрылся в толпе.

— Прости. — С дрожью в голосе совладать удавалось плохо. — Ни ручки, ни бумаги нет.

Подавив желание пуститься наутёк, я завертела головой, надеясь высмотреть в толпе Ямато. Попытка оказалась тщетной, зато у полукруглой сцены я обнаружила Бадю и Лялю. Подруги о чём-то горячо спорили, причём на полном серьёзе, а не шутливо, как обычно. Прежде, чем я успела к ним приблизиться, староста, раздражённо выплюнув какую-то короткую фразу, убежала прочь. Ляля же изящными маленькими шажками поднялась на сцену и несколько раз хлопнула в ладоши, привлекая внимание.

— Дамы и господа, — приветливо начала она.

— Нету таких! Только бабы да мужики! — раздался из толпы голос не первой трезвости. Остальные поддержали его дружным хохотом.

Ляля, добродушно рассмеявшись, продолжила:

— Бадигульжамал пришлось покинуть нас из-за плохого самочувствия, поэтому вести вечер буду я.

По толпе пробежал разочарованный шепоток, но девушка сделала вид, что ничего не заметила.

— Раз уж такой талантливый и известный человек, как Николя Версаль, почтил нас своим присутствием, будет великим упущением не предоставить ему слово. — Ляля посмотрела куда-то в скрытую от моего взора часть зала. — Николя, прошу.

Мощная туша Версаля, словно арбуз в полиэтиленовый пакет затянутая в старомодный фрак, поднялась на сцену.

— Добрый вечер, — отрывисто проговорил он глухим лающим басом. — Всё, что хотел сказать, я уже написал в своей последней книге. Она поступит в продажу буквально на днях. Если хотите узнать, что я хотел сказать, купите её. А сейчас давайте не будем отвлекаться на слова и сразу приступим к делу. Вижу, все наелись и теперь желают это дело как-то растрясти. Что ж, возьму на себя честь открыть первый танец.

Под бурные аплодисменты и одобрительные выкрики, Николя спустился в зал. Все присутствующие тётки, а также некоторые особенно наглые бабки мгновенно обступили его. Я, облегчённо вздохнув, снова принялась искать лженаречённого с твёрдым намерением заставить его немедленно проводить меня домой. Люся, как сорока, продолжала трещать над ухом о всякой ерунде, но неожиданно её болтовня смолкла. В тот же момент я заметила, что вновь стала центром всеобщего внимания. Подумав, что виновата одежда, я придирчиво оглядела себя. Всё было в порядке: никаких задранных юбок или прилипших к подошве кусков туалетной бумаги.